Он оглядывается, когда Драко подходит к нему, осматривая Аврорат, как будто уже был там раньше и на этот раз впечатлен еще меньше. Но презрительный взгляд на его лице опровергается мягкой уверенностью, которую Гарри чувствует исходящей от него. Драко утешает единственным доступным ему сейчас способом, и Гарри ощущает, как его окутывает это утешение. Он делает глубокий вдох и расправляет плечи.
Все трое поднимаются в кабинет министра, и когда они входят, Кингсли делает шаг вперед, чтобы поприветствовать Гарри, без колебаний пожимая ему руку и глядя в глаза.
— Молодец, Гарри, — говорит он. — Потрясающая работа.
— Спасибо, сэр, — благодарит Гарри, чувствуя, как в нем загорается искра надежды.
Робардс тоже протягивает руку для пожатия с сухими словами благодарности. От него пахнет некомфортностью, но к его чести, он не показывает этого внешне. Гарри задумывается, чего стоит Робардсу момент пожатия рук с той же расой существ, что убили его жену. И тут же задается вопросом, пришел ли Робардс к осознанию того, насколько вредно обвинять целую расу в действиях отдельных особей.
— Это Дариус Марквелл, — говорит Гарри, отмахиваясь от самоанализа и отступая назад, жестом приглашая Драко поприветствовать всех. — Он довел до моего сведения информацию по этому делу и сыграл важную роль в установлении взаимосвязей, которые привели к операции прошлой ночью.
— Спасибо, мистер Марквелл, — говорит Кингсли. — Старший аврор Уизли рассказал нам все о вашем участии. Мы ценим вашу службу больше, чем вы думаете.
На мгновение Гарри беспокоится, что Драко не пожмет ему руку. Он знает, что его отношение к Министерству и нравственности почти всех, кто здесь работает, абсолютно не смягчилось. Но никаких колебаний нет, когда Драко протягивает руку для рукопожатия, почтительно наклоняя голову. Гарри понимает, что Марквелл не должен придерживаться тех же предубеждений, и от этого во рту горчит.
Но вот введение заканчивается, и министр жестом приглашает всех сесть.
— Я не буду ходить вокруг да около, — говорит он, одаривая Гарри улыбкой, которая напоминает ему, как давно он знает Кингсли и как хорошо этот человек знает его самого. — В свете твоих недавних достижений совершенно очевидно, что решение просить об отставке в свете твоего… несчастья было неудачным. Главный аврор Робардс и я хотели бы попросить тебя подумать о возвращении на твою прежнюю должность.
Гарри чувствует, как внутри него нарастает волнение, и смотрит на Робардса, чтобы проверить его реакцию. От Робардса не пахнет счастьем или даже просто чем-то особенно позитивным, но он кивает в знак согласия, и его глаза ясны, когда они встречаются с глазами Гарри.
— Станет ли общеизвестным тот факт, что я оборотень? — спрашивает Гарри, не уверенный, каким должен быть ответ.
— Нет, — немедленно отвечает Робардс. — Мы думаем, что будет лучше для вас и тех, кто вас окружает, если эта информация останется конфиденциальной. Это вызовет наименьший разлад в команде и любые личные предубеждения, которые могут быть у людей.
Гарри чувствует, как волк внутри тихо рычит от этих слов и чувств, стоящих за ними. Его просят продолжать скрывать, кто он — что он, — чтобы не расстраивать и не оскорблять других людей. Еще несколько недель назад он бы ухватился за это идеальное решение. Теперь ему некомфортно, а волк скулит от того, что Гарри должно быть стыдно за него.
Он смотрит на Рона, который слегка пожимает плечами, давая понять, что это, вероятно, лучшее, чего он мог ожидать, но оставляя решение полностью в его руках. Он смотрит на Драко, желая, чтобы тот отпустил личину Марквелла, перестал прятаться хотя бы на секунду. Драко долго смотрит ему в глаза, и Гарри видит, как в его голове пробегают все «за» и «против». Наконец он кивает. Это бесконечно короткий, едва заметный наклон головы, но его достаточно.
Он будет продолжать прятаться. Но, по крайней мере, будет делать то, что любит. Снова сможет помогать людям.
Гарри поворачивается обратно к Кингсли и Робардсу.
— Я был бы очень рад принять это предложение, — соглашается он. — Спасибо.
Кингсли улыбается и протягивает руку, чтобы обменяться с Гарри рукопожатиями.
— Отлично. Превосходно.
Робардс кивает и тоже протягивает руку Гарри.
— С возвращением, — говорит он. — Полагаю, вы можете начать немедленно? У нас целый блок людей, задержанных в процессе вашей операции. Места критически мало.
Гарри снова смотрит на Драко, и паззл складывается в его сознании. Он снова на своей работе. К нему вернулась сила. Он никогда не был в лучшем месте для помощи людям. На короткое время, пока дело о торговле детьми будет на вершине его славы, Гарри Поттер будет неприкасаемым.
— Конечно, — говорит он, и все они встают, Робардс идет к двери.
Он сосредотачивается на Драко. Легилименция никогда не давалась ему легко. Он ненавидит чувство проникновения в чужой разум. Он провел достаточно времени в своей жизни с чужаком в мыслях. Но с Драко все просто. Гарри обнаруживает ясность своих мыслей, мерцающих и искрящихся. Он думает о словах Драко прошлой ночью: «Теперь ты мой», — и надеется, что Драко достаточно серьезно относится к этому. Он ставит все на эту надежду, так что оказывается достаточно легкого толчка, чтобы отправить послание.
«Ты доверяешь мне?» — спрашивает Гарри.
Шаг Драко замедляется, и он переводит взгляд на Гарри, но лицо Марквелла бесстрастно. Он очень долго рассматривает Гарри, и тот практически видит мысли в его глазах. Наконец, после, кажется, целой вечности, Драко слегка наклоняет голову.
Гарри чувствует, как в нем в равной степени поднимается смесь радости и страха, но знает, что это нужно сделать.
— В свете моего восстановления в должности старшего аврора, — говорит он, и трое мужчин в комнате останавливаются, обращая на него свое внимание, — я хотел бы закрыть давно нераскрытое дело.
Гарри чувствует, как Драко напрягается, и перемещает свой вес, чтобы встать ближе, бок о бок с ним. Он коротко проводит кончиками пальцев по руке Драко, выражая невысказанное послание поддержки. Ты мой. Он слышит, как Драко прерывисто вздыхает позади него, и когда возражений не поступает, продолжает:
— Человек, с которым я работал над расследованием этого дела последние шесть недель, был вынужден скрывать свою личность, — говорит Гарри и видит, что Рон, Робардс и Кингсли обращают внимание на Драко. Он слегка перемещается, чтобы оказаться перед ним, ровно настолько, чтобы было ясно, на чьей он стороне. — Без него, — продолжает Гарри, — я бы даже не узнал об этом случае. Некоторые из файлов по этому делу годами нераскрытые лежали в моем столе.
Он слышит горечь и сожаление в своем голосе и понимает, что они никогда не исчезнут. Если только задумается о том, с чем столкнулись дети за все это время, то может сойти с ума.
— Он нашел меня и втянул в то, что уже признал неправильным и над предотвращением чего активно работал. Он делал это, несмотря на наличие Темной метки в прошлом. Он сделал для себя лучшую жизнь — стал лучшим человеком, — но ему все еще приходится скрываться от Министерства и от общества.
Гарри смотрит на троих мужчин перед собой. Все слушают. Но ему нужно больше. Ему нужна определенность.
— Он нарушил условно-досрочное освобождение чуть больше десяти лет назад, — говорит Гарри и видит, как что-то мелькает в глазах Рона, когда его взгляд устремляется на Драко. — Потому что аврор угрожал ему изнасилованием. С тех пор он жил на теневой стороне общества. До настоящего момента, когда он вышел из тени, чтобы совершить правое дело.
Гарри слышит, как Драко тихо вздыхает, и понимает, что это потому, что он не упомянул про Веритас. Одной мысли о том, что Драко предполагал, что он может, достаточно, чтобы Гарри осознал весь масштаб доверия, которое ему оказывают. Гарри знает, что он бы предпочел Азкабан разоблачению.
Гарри укрепляет свой голос.
— Я полностью доверяю ему и, задавая этот вопрос, хочу, чтобы вы доверяли моему суждению. — Он знает, что его лицо и голос тверды, а уверенность читается во всем. — Даю ли я ему слово каждого из вас, что, если он раскроет свою личность, его не задержат и не навредят, а похвалят за роль в этом деле?
