Поэтому я спросила:

— Почему ты так добр ко мне?

Услышав мой вопрос, он выпрямился в своем кресле. Ничего не говоря, он нахмурил брови, изучая меня, как будто не понял, о чем я спросила. Но это был довольно прямой вопрос, без скрытого смысла, который не требовал, чтобы он читал между строк. Мне просто нужно было, чтобы он ответил на простой вопрос. Вот только, судя по тому, как он смотрел на меня, все было не так просто, как я думала. Казалось, он не знал, как на это ответить.

Отложив перо, Скамандер откинулся на спинку стула. Он сидел, положив руки на стол, и признался:

— Я этого не понимаю. Что ты имеешь в виду?

— Ты продолжаешь быть милым со мной, — отметила я, — и никто другой. Почему ты так добр ко мне, когда я плохой человек?

— Ты не такая, — быстро вмешался он, заставив меня замолчать перед лицом его настойчивости.

Но я не могла долго молчать.

— Ты знаешь, что я плохой человек, я не самый добрый человек, тебе это скажет любой. Я была ужасна с людьми, и я говорила гадости и…

— И ты больше так не делаешь, — он бросил взгляд на ближайший стол, за которым, конечно же, сидели студенты, стараясь расслышать наш разговор. Но им бы не повезло, не тогда, когда он говорил тихо, только для моих ушей. — Люди грубы с тобой, потому что они нехорошие люди. У тебя есть…

Резко оборвав себя, Скамандер резко покачал головой, выдохнув. На секунду мне показалось, что он больше ничего не скажет. Я была неправа.

Он снова заговорил, мягче и нежнее, как будто не желая пугать меня:

— Ты пережила то, чего никто не должен был испытывать, Лэндис, и это не делает тебя плохим человеком. Это также не производит никакого впечатления на твой характер, и люди не должны верить, что это так. Сказав правду, ты поступила правильно. Не позволяй никому заставлять тебя верить в обратное.

Мгновение, очень долгое, я могла только молча смотреть на него. Это было самое большее, что я когда-либо слышала от него. Но также его слова успокоили боль в моем пылающем сердце. Никто не говорил мне, что я поступила правильно, что мое поведение ни в коем случае не было безосновательным. Я моргнула, борясь с нелепым желанием позволить слезам наполнить мои глаза. Я отказывалась плакать.

Резко сглотнув, я заставила свои слова прозвучать ровным тоном:

— Даже до того, как со мной что-то случилось, я не была хорошим человеком или добрым. И ты это знаешь.

— Даже раньше, — заверил он меня, — даже до чего бы то ни было, ты не была плохим человеком.

— Как ты можешь быть так уверен? — я надеялась, что он был прав, я надеялась, что я не был плохой. Это немного касалось того, как отчаянно я хотела, чтобы он думал, что я хороший человек.

Слегка пожав плечами и впервые проявив неуверенность, Скамандер отвел от меня взгляд. Он, казалось, неохотно признавался:

— Потому что ты никогда не была ужасна со мной. Ты всегда была добра только ко мне, а я ненормальный.

— Что ты имеешь в виду? — мгновенно спросила я, услышав самоуничижение в его тоне. Нахмурившись, я повторила: — Что значит, ты ненормальный?

— Это правда, — он все еще не мог встретиться со мной взглядом, его глаза были опущены: — Я немного странный, и я это знаю. Я знаю, что я ненормальный.

Настала моя очередь быть настойчивой.

— Послушай меня, Скамандр, ты не странный.

— Я не…

Когда он взглянул на меня, я решительно покачала головой, заставляя его замолчать. Я слегка наклонилась через стол, удерживая его взгляд и говоря медленно, чтобы он понимал каждое слово:

— Ты не странный, ты добрый, яркий и замечательный, Скамандер. Не сомневайся в этом.

Широко раскрыв глаза и явно удивленный, он смог только кивнуть, всего один раз. Удовлетворенная тем, что он не протестовал, и с горящими ушами, я снова откинулась на спинку сиденья. Отведя взгляд от своего заброшенного эссе, я судорожно сглотнула и попыталась вернуться к своей работе. Это было трудно сделать, когда мое сердце колотилось так сильно, что грозило вырваться из грудной клетки.

***

Любому, кто проявлял к нему хоть малейший интерес, было очевидно, что Скамандр ожил, заботясь о волшебных существах. С того момента, как он вошел на урок, черты его лица загорелись, а глаза стали отвлекающе завораживающими. Но я также знала, что очень немногие люди, вероятно, обратили бы на него много внимания, и я была уверена, что ему это нравилось такое положение. Однако было обидно, что так много людей не знали о нем так, как знали его близкие люди, как я начинала его узнавать. И все же эгоистичная часть меня была благодарна за то, что он был таким сдержанным, что мне пришлось поделиться этой его стороной с очень немногими людьми.

— Лэндис? — Скамандер, который подошел ко мне в тот момент, когда наш профессор объявил, что нам нужно разделиться на пары, встал передо мной. Он внимательно изучал меня, выглядя немного обеспокоенным, как будто я не обращала на него внимания. По правде говоря, я была отвлечена своими мыслями. Успокоенный тем, что я теперь обращаю на него внимание, он спросил: — Не хочешь составить пару?

— Пожалуйста, — сказала я. Я дала ему знак, чтобы он показывал дорогу.

Скамандер не нуждался в дальнейших подсказках. Я последовала его примеру, согласовывая свои шаги с каждым из его, когда мы приблизились к первому из существ, которых наш профессор разбросал по поляне, чтобы мы могли изучать издалека. Маленькое существо, к которому мы подошли, очень похожее на обычного кролика с рогами на голове, передвигалось по закрытому вольеру, выглядя умиротворенным. Я долго наблюдала за существами, прежде чем взглянуть на Скамандера.

То ли не обращая внимания на мой пристальный взгляд, то ли не понимая, что я наблюдаю за ним, Скамандер направился к деревянному забору. Он оперся скрещенными руками на ограждение, слегка наклонившись, насколько позволяла магическая граница, и его глаза отслеживали каждое движение существа. Осознал ли он хотя бы, что слегка улыбается?

Скопировав его позу, я тоже попыталась понаблюдать за существом. Но вместо этого мой взгляд то и дело скользил по лицу Скамандера. Было так редко видеть его лицо таким открытым и взволнованным, что мне захотелось запечатлеть его в памяти. С первого взгляда было очевидно, что он любит волшебных существ, что он их обожает. Это было настолько очевидно по тому, как он наблюдал за существами, что я задалась вопросом, был ли он таким же очевидным, когда любил другие вещи? Других людей? Вырванная из своих мыслей, я резко отвела взгляд.

Не обращая внимания на жар, ударивший мне в уши, и ожидая, пока он утихнет, я снова посмотрела на существо. Хотя я знала, что не должна была этого делать, что мне следовало побороть это желание, мой взгляд сразу же вернулся к Скамандеру. Но мне не повезло. Он, наконец, уловил мою откровенную оценку, повернул голову в мою сторону и поймал меня с поличным. Я должна была отвернуться, я должна была найти оправдание, но я этого не сделала. Вместо этого я осталась там, где была, ища глазами Скамандера.

— Что? — спросил он, не отводя взгляда, как я бы от него ожидала. — У меня что-то на лице?

— Ничего, — заверила я его, слегка улыбнувшись. Он ответил теплой улыбкой, хотя и немного насмешливой. Понимая, что было странно продолжать смотреть на него, ничего не говоря, я указала на существо и обратила на него свое внимание: — Ты можешь рассказать мне об этом?

— Конечно, — Скамандер слегка откашлялся, прежде чем снова посмотреть вперед. Он стоял так близко ко мне, что если бы кто-нибудь из нас сделал хотя бы один шаг навстречу другому, наши плечи соприкоснулись бы. «Это Шакалоп, самец, судя по его размерам. Это существа, которые произрастают в Северной Америке.

— Правда?

Скамандер кивнул, продолжая говорить, и я взглянула на него.

— Они очень похожи на магловских зайцев с рогами антилопы, прикрепленными к их головам. В 17 веке их рога использовались в качестве стержней для палочек, однако от этой практики отказались, поскольку были обнаружены более совершенные способы.