Когда я нагнал его, мутант задрал голову, следя взглядом за каменными навершиями неведомых строений, покрытых искусно вырезанными фигурами несуществующих зверей. Башни сияли голубым светом, пока не начали вытягиваться и терять свой орнамент, становясь белыми колоннами без единого рисунка на них.

С улиц доносились мелодичные щипки струнных, странствующие по пространству так, что начинала кружиться голова, смех, гул. Постепенно город как будто упорядочивался, отбрасывая прочь слишком смелые кварталы и чересчур вычурные здания. Мне даже показалось, что его упорядочивало наше присутствие, что он выбирал то, что подойдет для новых гостей. Город прихорашивался, будто девчонка перед визитом возлюбленного, примерял возможные наряды не в силах остановиться на одном.

Говорили, что живые города ненавидят постоянство, которое так обожают люди, но в какой-то момент город-пришелец перестал отращивать влекущие неизвестностью дома, привел все к единому облику, который больше не перекидывался каждую минуту, вызывая головокружение от совершенной невозможности происходящего. Этот облик не походил ни на один из городов, что я видел, но по крайней мере больше не плыл, заставляя усомниться в собственном рассудке.

Мы нагнали Джека, которого город притягивал, как магнит. Мутант разглядывал здания, пытаясь уследить за каждым изменением. Он хотел ворваться внутрь, страшно хотел, но все еще колебался.

- Только без паники, - я положил руку ему на плечо. – Без резких движений.

Мы втроем подошли почти вплотную к крайней улице города, начинавшейся прямо из пустыни. Тени от фонарей падали так близко, что я мог бы коснуться столба, воткнутого в землю. Резьба на футляре, внутри которого сияла лампа фонаря, была выполнена в форме рыб, изгибавшихся в прыжке. Город был реален.

Я еще раз окинул взглядом улицу и ближайшие дома. Разнообразие форм сгладилось, и теперь увиденное походило на район уютного городка из Европы далекого прошлого, которого больше не существовало. Город будто подстраивался к желаниям нас троих - алое, черное с золотой окантовкой напоминало своей избыточностью личность Хайки, серебристые ноты и прозрачные сады походили на созерцательное настроение Ястреба Джека, на оперение хищных птиц, сотканное из мельчайших разнородных пятен серого.

Что же касается уютных кабаков, манящих вывесок, деревянных фасадов и подъездов, то мне словно решили преподать урок истории. Наверняка где-то здесь ждал старый кинотеатр с баром, где можно налить холодного пива, и я ощущал, что город хочет, чтобы я поискал. Он дразнил, предоставлял нам чье-то ностальгическое воспоминание, дополненное стежками и заплатами из головы каждого, но населял его невиданными обитателями.

Это можно было считать дружелюбием, а можно - попыткой зачаровать и похрустеть нашими косточками. Все-таки жизнь в пустошах учит подозрительности, так что поддаваться обаянию города я не спешил.

- Йииии! – донесся сверху тихий веселый звук.

Что-то, похожее на прозрачный пакетик, трепетало на столбе, уцепившись маленькими лапками. Снова запищав, пакетик отпустил столб – и медленно перелетел к следующему. Я только вздохнул, не в силах это комментировать.

- Город живой… - пробормотал Джек. - Я имею в виду, по-настоящему. Он как исполинская pajaro[14], которая любит танцы и яркое оперение.

- Да у тебя все похоже на птиц! - не выдержал я. - Твоя задница тебе птицу не напоминает? Это просто морок искажения! Тебе голову морочат, а ты и рад!

- Но я слыхала, что в них живут, - возразила Хайки. - Если города умиротворить, они становятся почти постоянными. Или некоторых людей вроде как подвозили…

- Я тоже слышал, но также я слышал, что они схлопываются, и все доверчивые дурачки превращаются в части города и никогда не возвращаются. Им нужен строительный материал. Все это опасная игра, Хайки.

Около фонаря беззаботно кружились мотыльки, насмехаясь над моими словами.

- Так хочется прикоснуться к городу, - тихо сказал Ястреб Джек. - Погладить...

Невыразимое одиночество звучало в этих словах. Он протянул руку и прежде, чем я успел что-либо сделать, смело обхватил пальцами столб. Мы с Хайки напряглись, готовясь вступить в битву, если понадобится, но ничего не случилось. Джек отпустил столб и вытер пыльную руку об одежду. Мои щупальца порозовели, сделали волну.

За крышами бухнул очередной фейерверк, взметнув в темный воздух яркие капли света. В кафе неподалеку разговаривали монстры и люди. Я заметил сквозь стекло, как одно из существ погрузило в миску свой хобот. Пробежал веселый ребенок в зеленых штанишках с вертушкой в руке. Хлопнула дверь приземистого трехэтажного дома, на первом этаже которого висела вывеска на неизвестном языке, и оттуда выполз коричневый слизень размером с собаку, спеша по своим делам. Я зажмурился и снова посмотрел, но слизень остался на месте.

- Давайте зайдем в это заведение.

Я решил, что если все вокруг склоняются к определенному решению, стоит сделать вид, что его принял ты. Так поступают все нормальные вожди, если не хотят, чтобы им воткнули нож в глаз во сне.

- Я за!

Хайки упрашивать не пришлось. Судя по ее виду, она ни капли не волновалась. Джек же выглядел почти счастливым, ступив на дорогу неизвестного живого города, он поворачивался, будто замечая что-то, чего мы с пиро не видели. Обычно с таким выражением лица стоят мальчишки в лавке, полной дорогих игрушек.

Пиро зажмурилась - и прыгнула на улицу в круг света от фонаря, где кружились мотыльки. Увидев, что ни Джека, ни Хайки не разорвало в клочки, я вошел в город вслед за ними, не переставая держать тихо подвывающий куб. Ощущения были совершенно обычные, будто я находился в Балхе или Хаире, если исключить тот факт, что еще минут десять назад этого города не существовало в природе. Наша прыгучая подружка-ящерица совала любопытную морду в фонтаны и пила от души, а вот я так далеко углубиться в город не был готов. Фейерверк снова взметнул вверх алые световые зонтики. Жуки бросили мяч и помчались туда, откуда взлетали огни фейерверка.

Создавалось ощущение, что ты находишься во сне, но одновременно окружающее поражало солидностью, материальностью, продуманностью каждой детали. Высокие деревья с пышными кронами и слабо пахнущие цветы, невозможные для пустыни, зеленые газоны, появившиеся среди пустых, бесплодных песков, вода, плеск и шепот, вывески из светящихся трубок, даже запахи - я не мог выделить ни одного знакомого, но вместе с тем все выглядело так, будто мы вернулись домой. Опасное ощущение.

Пока я думал, Джек и Хайки успели вступить в диалог и выясняли назначение выкрашенного в жизнерадостный желтый дома вдалеке слева, терявшегося в садах. Он напоминал мне роскошную усадьбу или чье-то поместье, но у мутантов нашлось альтернативное мнение.

- Похоже на бордель, - неуверенно протянула Хайки.

- Обожаю бордели.

- Я тоже. Там всегда самые лучшие кровати и вкусно пахнет.

- Меня больше увлекают женщины, а не кровати. Но в борделях действительно можно как следует выспаться и отдохнуть, - с уважением ответил Джек. – Если там все честно.

Они посмотрели друг на друга, словно философы, пришедшие к единой концепции согласования материи и духа. Будь я проклят, если они слегка не кивнули, будто обнаружили единомышленника.

Если бы не поджимающее время, они наверняка поделились бы своими соображениями, но я вернул их к реальности и подошел к окну кафе поближе. За ним девушка с длинными темными волосами раскладывала карты с деревьями на рубашках перед чем-то, похожим на левитирующий шар с двумя усиками. Куб замолчал. Может, успокоился, попав туда, откуда его похитили.

- Это невероятно… - Хайки открыла дверь и пропала внутри кабака.

Слизень деловито завернул за угол. Ястреб Джек прикасался ко всему, до чего мог дотянуться, пробегал пальцами по стене, по стеклу, по цветущему кусту, который трепал ветер. Его разные глаза пылали, как у ломящегося к полюсу исследователя, растратившего все вложенные в экспедицию деньги.