Тут Сераф вскочил и устремился прямо к выходу, мимо Хирвы, Велорины и сенешаля. Он раздраженно воскликнул:

— Мы только попусту теряем время!

— Стоять на месте, Каменный Страж! — громовым голосом скомандовала Хирва.

— И не подумаю! — обернувшись, ответил ей Сераф. — У меня есть долг и я его исполню!

Он хотел было уйти, но тут Дезриэль выступил вперед и сказал:

— У нас с тобой один долг, Сераф. Ты никуда без меня не уйдешь.

— Уйду, если ты немедленно не присоединишься ко мне, — бросил Сераф через плечо, не сбавляя шага.

— Стража! — рявкнула Хирва. — Остановить его! Никого не выпускать!

Сераф уже откинул полог, но путь ему преградили двое вооруженных воинов-ванари. Тогда Каменный Страж принял боевую стойку: отставил правую ногу назад, выставил вперед левую и привел в готовность кулаки. Назревала драка.

Ферендир посмотрел на второго наставника, не зная, чего ожидать. Дезриэль метнулся к Серафу и встал между ним и вооруженными часовыми.

— Сераф, прекрати! — строго и раздраженно сказал он. Ферендир еще никогда не видел Дезриэля в состоянии, так сильно похожем на гнев.

— Эйдолит у Эзархада! — возразил Сераф. — Мы знаем, куда враг направляется. Другого шанса не будет, и если сейчас кто-нибудь попробует меня остановить…

— Мы не собираемся тебя останавливать, — выступила вперед Хирва. — Каменный Страж, мы хотим помочь тебе! Наберись терпения!

— Какого еще терпения?! — повернувшись к ней, рявкнул Сераф. — Вам надо выиграть войну, а нам — вернуть похищенное сокровище! Это две совершенно разные задачи, зачем их валить в одну кучу? Так что прикажи часовым…

— Так нельзя, Сераф! — воскликнул Дезриэль, и Ферендир смог различить в его голосе настойчивую просьбу, взывание к разуму Серафа. — Точно рассчитанный удар молота вернее, чем три поспешных взмаха, порожденные гневом! Разве не этому нас учили?

— Во мне нет гнева, — негромко ответил Сераф почти обиженно. — Просто я знаю, что мне надлежит делать, и сделаю это!

— Сделаешь! — сказал Дезриэль. — Мы вместе это сделаем, но сначала хорошенько подготовимся. Нам нужно правильное оружие.

— И верные товарищи! — добавила Хирва.

Дезриэль и Сераф взглянули на нее: первый — с благодарностью, второй — подозрительно.

— А кого вы имеете в виду? — спросил Дезриэль.

Суровую складку губ верховной командующей изогнула едва заметная улыбка.

— Я командую армией, — ответила она, — и могу предоставить вам любое подкрепление и снаряжение.

Солнце садилось. Стало смеркаться. Леди-регент Хирва выделила Ферендиру и его наставникам пустовавший шатер рядом со своим собственным. Там они расположились и начали собирать необходимые припасы. Хирва понимала, что Серафу и Дезриэлю не терпелось отправиться в путь, но пока что они были ее гостями, и с ними обращались подобающим образом.

Ферендир старался далеко не отходить от наставников и посмотреть, кого же они отберут в свой отряд и какое возьмут снаряжение. Однако Сераф тут же нашел послушнику множество более прозаичных занятий.

— Собери провизию, раздели на равные части и упакуй в три вещмешка. Избегай тяжелого, однако припасов должно хватать на три недели. Набери галет, сухофруктов, орехов, солонины или рыбы. Имей в виду, что мы будем быстро идти по пересеченной местности без всяких вьючных животных.

Ферендир взглянул на Серафа и понял, что спорить с ним бесполезно, а потом обратился к Дезриэлю:

— Наставник, а можно я…

— Таково твое задание на сегодня, — тихо сказал Дезриэль. — Упакуй провизию, наточи и смажь наше оружие. Потом приготовь достаточно плотный ужин — только не из сухпайка, а повкуснее. Может, нам еще нескоро доведется нормально поесть.

Ферендир предпринял еще одну попытку добиться своего:

— А можно мне только посмотреть, кого вы…

— Это не твое дело, — отрезал Сераф. — Что велено, то и исполняй. И больше ни слова! Об остальном мы сами позаботимся.

Ферендир захлопнул рот и недовольно кивнул. Наставники ушли вместе с капитаном Велориной и сенешалем — конечно же, отправились набирать воинов в свой небольшой отряд.

Ферендир принялся раскладывать провизию и размышлять о том, как круто и непредсказуемо изменилась его жизнь за последние пару суток. Еще вчера он был уверен, что знает, какое будущее ему предначертано, на что будет похож каждый последующий день и час. Он встал спозаранку и отправился вместе со своими наставниками высоко в горы, чтобы подвергнуться последнему испытанию. Когда в предрассветных сумерках царства Хиш они выходили из главных ворот храма, им было невдомек, что обратно они уже не вернутся. У Ферендира там остались друзья: другие послушники, учителя, служители и наставники. Теперь он стыдился этого, но было у него и несколько врагов — или, скорее, соперников — молодых альвов, более успешных в разных науках. Когда их хвалили, Ферендир казался себе никудышной посредственностью. Многие из них действительно были многообещающими и одаренными, они уверенно и быстро продвигались по Теклисовой Лестнице, к выдающимся свершениям и высшей мере просветленности.

Сейчас же все они до единого были мертвы. За несколько коротких часов чья-то жестокая, алчная и кровожадная воля полностью перечеркнула уготованную Ферендиру жизнь.

Это осознание вселило в юного альва странную тревогу. Она не походила ни на острый приступ страха, который испытываешь на узкой тропе над пропастью или при встрече с диким зверем, ни на трепет перед последним испытанием, где можно было запросто распрощаться с жизнью. Нет, эта тревога не поддавалась пониманию, она пронизывала до мозга костей, хотя была бесформенной и зыбкой, как туман над лугом или как черная бездонная пропасть, в которой могло таиться все что угодно.

Подходящее слово внезапно пришло Ферендиру на ум: безотчетный ужас. Он достаточно часто испытывал его в раннем детстве, еще до обучения в монастыре. Ребенком Ферендир много чего безотчетно боялся: дремучего леса, ночных теней в неосвещенном коридоре, бескрайнего неба над широкой равниной. Этот детский глубинный ужас был плодом невежества: ведь когда ничего не знаешь и не умеешь, мир кажется средоточием хаоса. Взросление наводит порядок, все раскладывает по полочкам, а страхи подчиняет рассудку. Со временем благодаря учебе и упражнениям в самоконтроле душа Ферендира обрела покой и уверенность в своих силах.

Теперь же послушник почувствовал, что преследовавший его в детстве безотчетный ужас вернулся. Прежний мир как будто смыло потоком крови и погребло под грудами пепла и страшных воспоминаний. Коль не сбылась судьба, предначертанная ему богами и горой, то на что же можно было опереться?!

Что если все живущее во Владениях Смертных балансирует на лезвии ножа и готово в любой момент из-за малейшей ошибки рухнуть в бездну?! Что если вся суть бытия сводится лишь к постоянному ожиданию неизбежной катастрофы?!

Ферендир задрожал. Чтобы побороть страх, он принялся усердно упаковывать вещмешки.

Трудно было сказать, сколько времени прошло, пока он, ссутулившись, сортировал провиант и старался уложить в каждый вещмешок более-менее одинаковый по составу и весу набор продуктов. В лагере Хирвы Ветроходной все были заняты своими делами. Воины-альвы готовили на кострах свою вечернюю трапезу, читали полученную почту, точили мечи или чистили и полировали свои блестящие доспехи, удаляя с них запекшуюся кровь и грязь. Где-то затянули песню — то была не горская мелодия, а старый напев жителей равнин. Ферендиру он показался смутно знакомым. Вскоре юный альв обнаружил, что начал мурлыкать в такт, хотя ровным счетом ничего не знал о самой песне: ни слов, ни смысла.

Так он работал и напевал. Время перестало для него существовать, но потом он внезапно ощутил на себе чей-то посторонний взгляд и поднял глаза.

Рядом стояли две молодые альвийки и оценивающе рассматривали Ферендира. Они носили серебристые доспехи с легким зеленовато-голубым отливом, надетые поверх сверкавших медью кольчуг. Их туники, как и гребни из конского волоса на шлемах, были выкрашены в шафранно-желтый цвет. Одна из женщин держала длинный лук с составной тетивой, что свидетельствовало о ее принадлежности к Аураланским Стражам — сеющим смерть стрелкам. У второй была изящная тонкая пика с длинным широким наконечником и прочный красивый щит — значит, она сражалась в первых рядах грозной пехоты альвов.