Предварительно получив ответ об отсутствии половых инфекций, через несколько дней Гэвин во второй раз покинул медпункт. Осознание собственного бессилия тяжёлым бременем давило на плечи, а с каждым днём груз унижения только накапливался, становясь всё неподъёмнее. Десятки чужих взглядов ежедневно преследовали его в столовой, молчаливо напоминая о пережитом. В этот раз Санни не просто избил, он опустил его, буквально растоптал на глазах у всех, смешал с грязью и дерьмом, вылепив из получившейся смеси новый отвратительный образ. Образ неприятный, униженный и слабый, отталкивающий остальных, из-за чего больше не было и шанса заслужить чужое уважение. Гэвин и дальше мог защищаться, мог снова избить мудака, но сейчас в этом не было смысла. Он показал другим, что всё ещё опасен, что ублюдкам не удалось обломать его клыки и вырвать когти, избив один раз, но в этот раз всё было хуже. Теперь его обходили стороной, чтобы не запачкаться самим или не навлечь на себя подобную участь. От этого чувство ненависти к насильнику вперемешку с собственной никчёмностью только росло. С каждым презрительным или сожалеющим взглядом в свою сторону Гэвин глубже окунался в произошедшее, по новой переживая воспоминания об изнасиловании. Каждый раз находясь в душе, он пытался отмыться от чужих взглядов, от ощущения нескольких пар рук на собственном теле и омерзительных, болезненных толчков за спиной. Он всё ещё ощущал себя грязным, измазанным до самых пят, но даже растерев кожу почти до крови, Рид не мог уйти от терзающих изнутри эмоций и фантомных касаний.
Один Зак продолжал оставаться рядом, лишь смеясь в ответ на просьбы держаться подальше. Старик не лез к нему в душу, держал эмоциональную дистанцию, но не позволял Риду захлебнуться от погружения в самоанализ. Видя, что Гэвин понемногу приходит в себя, стараясь забыть случившееся, напарник по прачечной не отступал, а только усиливал напор.
— Ты сильный, сопляк, даже не смей хандрить и жалеть себя. Этот ублюдок хочет тебя сломать, так не дай ему достигнуть цели, покажи наконец, что у тебя тоже есть яйца.
— Не списывай меня со счетов раньше времени, старый мудак, я так просто не сдамся, — в ответ агрессивно огрызался Гэвин, одаривая товарища злобной ухмылкой.
***
Прошла всего лишь неделя, как Рид снова очнулся в медпункте. Снова нос забил запах спиртового антисептика, который стал уже таким привычным. Гэвин лежал на кровати, уныло смотря в пустоту, не желая думать о том, что только организм оправился, как его в очередной раз опустили, но воспоминания в голове вспыхивали бесконтрольными искрами. Ни одно слово в лексиконе не могло в полной мере охарактеризовать, насколько слабым, грязным и униженным он себя чувствовал.
Крепкие, сильные пальцы держат уверенно, вырваться невозможно, а тяжёлое дыхание за спиной обжигает шею и затылок. Болезненные, разрывающие движения внутри, от которых хочется выть, но Гэвин упрямо удерживает голос, не желая доставлять дополнительное удовольствие ублюдкам проявлением слабости. Тонкая, тёплая струйка сочится из ануса, стекая по бедру, но Рид старается не замечать, пытается абстрагироваться от унизительного положения, от злости и растущего отвращения к себе, к собственному бессилию против подавляющего большинства. Довольный хрип над ухом, и внутри разливается горячая сперма, но в этот раз ублюдки решили не останавливаться, не ограничились одним разом. Неприятный голос звучит словно из-под толщи воды, но в памяти отпечатывается насмешливое «полицейская шлюха», а следом в кровоточащий, растраханный анус вторгается член следующего насильника. Издевательский шлепок по заднице, тихое «сожмись, сука», которое Гэвин игнорирует и глухо рычит, сильнее сцепляя зубы в ответ на болезненное вторжение. Так глупо, его выцепили прямо в коридоре, втолкнули в ближайшую камеру, уткнув лицом в чью-то кровать. Кажется, уже третий член вторгается в ноющее тело, чужая сперма выплёскивается, начинает течь по бедрам, подсыхая на воздухе стягивающей плёнкой.
Ненависть переполняет его до краёв. Желание убить ублюдков яркими всполохами горит в сознании. Гэвин не замечает, что шепчет себе под нос беспорядочные угрозы, которые не слышны из-за шлепков кожи о кожу и издевательского смеха вокруг. Чья-то рука тянет за волосы и болезненно сжимает челюсть, пытаясь шире открыть рот. В губы упирается грязный член, и от отвратительного запаха Рида выворачивает прямо на ноги насильнику. Жесткое колено впечатывается в скулу, а следом его втыкают в лицом в собственную рвоту. Гэвин едва в состоянии дышать, кислый запах и не до конца переваренная пища забивают нос, вызывая новый позыв, который не удаётся удержать в себе.
Мерзко, отвратительно, больно. Эти ощущения переполняют, и Рид из последних сил цепляется за ускользающее сознание, настойчиво борясь ещё и с собственным организмом, который решил отключиться от разрывающих толчков.
В тюрьме неприятной, режущей уши сиреной звучит сигнал, обозначающий конец прогулок, после которого насильники со смехом покидают чужую камеру, оставляя Рида одного на грязном полу. От хлюпающих звуков в заднице снова хочется блевать, Гэвин с большим трудом сдерживает позыв, пока натягивает на себя белье. Ноги с трудом удерживают тело на весу, пока мужчина хромает в сторону больничной палаты, сохраняя равновесие лишь за счёт остатков собственной вредности. Только перед врачом он слегка даёт слабину и глухо стонет, когда женщина быстрыми, но аккуратными движениями чистит его и наносит какую-то мазь, говоря что-то про множественные продольные разрывы слизистой. Гэвину плевать на физические повреждения, в свою бытность копом он ловил с десяток-другой пуль, несколько раз получал ножевые ранения и, кажется, прошёл через несколько сотен драк, большинство из которых сам же и спровоцировал. Ранения всегда заживали быстро, оставляя после себя лишь напоминания в виде очередных шрамов, но ничто не сравнится с ощущением слабости и болью от растоптанного, уничтоженного самоуважения.
Старик молчал, когда в очередной раз пришёл навестить товарища. Он видел, как Рид зол и потерян после случившегося, и ободряюще сжал предплечье, пытаясь через касание передать свою поддержку. Гэвин в ответ на касание молча кивнул, а по щеке скатилась одинокая солёная капля, которая быстро затерялась в жёсткой щетине, но вопреки всему на лице расцвёл звериный оскал. В некогда потухших глазах загорелось недоброе пламя, которое не обещало ничего хорошего обидчикам. Рид упрям, он захоронил глубоко внутри весь спектр неприятных эмоций, заковывал в крепкие цепи агрессии. Мужчина посмотрел в старческие глаза, и Зак напрягся от обилия уверенности в них, которая вкупе с опасным оскалом казалась пугающей.
— Не нарывайся на неприятности, Гэв.
Но тот не ответил, лишь продолжил сверлить взглядом глаза напротив, показывая, что он уже всё решил. Зак едва заметно пожал плечами и ушёл, оставляя товарища наедине со своими мыслями, лишь напоследок кинул тихое «поправляйся».
========== — 5 — ==========
В этот раз выздоровление затянулось слишком надолго. Повреждения от второго изнасилования были гораздо сильнее, чем в первый раз, и Гэвин ежедневно был вынужден терпеть унизительную, неприятную процедуру по нанесению мази. Даже собственные касания к анусу напрягали, внутри что-то сжималось каждый раз, когда палец двигался в заднице. Риду были противны эти прикосновения, которые навевали воспоминания, мерзкими щупальцами оплетали сознание, вынуждая по новой переживать моменты собственной слабости.
После выписки Гэвин был в постоянном напряжении, проводя каждый день в ожидании нового нападения и обдумывая возможные варианты защиты, ведь противостоять десятку сильных мужчин одному слишком сложно. Зак стар и слаб, а искать помощников среди других заключённых бессмысленно, в чужих глазах он отброс, подстилка более сильного оппонента. Лучше отгрызть себе язык, чем попросить кого-то о помощи, окончательно признавая собственное поражение. И хоть Гэвину всегда было плевать на чужое мнение, становилось тошно от простого осознания того, что он ничего не может противопоставить Несбитту, который каждый день при встрече сверлил его самодовольным взглядом. Кровь вскипала моментально, стоило только заметить чужую ухмылку, фантомный зуд в кулаках от желания разбить в кровь омерзительную морду ощущался почти физически. Гэвин лишь чудом каждый раз брал в себя в руки, стараясь не провоцировать драку, рискуя загреметь в ШИзо.
