— Наконец-то ты очнулся, Гэв. Два дня проспал, будешь теперь отрабатывать, — невесело улыбнулся Зак, разглядывая уставшего товарища. У Рида был больной вид, лицо сильно побелело, отчего свежие синяки и кровоподтёки стали гораздо заметнее. Судя по вытянувшемуся лицу, Гэвин явно удивился сказанному. — Врач сообщил, что тебя специально обкалывали снотворным, чтобы организм быстрее залечивал повреждения. Но скажу честно, пацан, выглядишь ты ужасно.
— А чувствую себя ещё хуёвее, — хрипло ответил Гэвин.
— Ничего, сопляк, это не самое плохое, что могло случиться, — улыбнулся бледными губами старик. — Организм у тебя крепкий, переживёшь.
— И не через такое проходил, — усмехнулся в ответ Гэвин, который за время работы получал повреждения и сильнее. —Только я уверен, что это была лёгкая разминка, эта ублюдочная гнида со своей бандой шестёрок так просто не успокоится.
— Я не буду отрицать, Гэвин, вполне возможно, что дальше будет хуже, но ты не должен позволять этим уебанам ездить на себе. — Старик сжал плечо собеседника, который до сих пор так и не посмотрел в его сторону. — Ты должен держаться, Гэв.
Гэвин кивнул, комкая в сжавшихся пальцах простыню, которой был накрыт. Рид напрягся от невысказанного желания набить ублюдку морду в честном бою, лишь тонкие пальцы, сжавшиеся на предплечье, смогли немного обуздать растекающееся внутри чувство агрессии и желание отомстить за избиение. Уязвленное самолюбие давало о себе знать не хуже остаточной боли между ног, но немая поддержка, передающаяся с теплом через чужие пальцы, обтянутые морщинистой кожей, помогала обуздать нерациональное желание отыскать и отпиздить мудака прямо сейчас.
— Спасибо, — только непривычное и редкое в повседневном обиходе слово сорвалось с сухих губ.
— Тебе не за что меня благодарить, сопляк, лучше просто быстрее поправляйся, я слишком отвык от одиночной работы, — широко улыбнулся в ответ Зак, обнажив несколько зияющих дырок, на месте которых когда-то давно были зубы.
Через некоторое время после ухода Зака, на пороге появился врач. Им оказалась тёмнокожая женщина лет шестидесяти с тёмными волосами, заплетёнными в косички и аккуратно уложенными на голове, и почти такими же тёмными карими глазами. Она подошла к кровати Гэвина, бегло осматривая больного.
— Как себя чувствуешь? — сухо спросила она.
— Хуёво, — честно признался Рид, подмечая, как дёрнулся уголок века, покрытого тонкими морщинами.
— У тебя множественные гематомы и отёки по всему телу, трещина в ребре и ушиб яичка. Тебе очень повезло, что жизненно важные органы не пострадали, также, хоть твоих «дружков» задело достаточно сильно, можешь расслабиться, импотентом тебе не быть. Два-три дня ты ещё полежишь здесь, необходимо делать компрессы, также мы продолжим наносить заживляющую мазь на основе искусственной кожи, выздоровление должно пройти быстро. Первые пару дней мазь вызывает сильный зуд и увеличивает отёки, поэтому я приказала это время подержать тебя на снотворном. — Врач на секунду отвлеклась от заполнения электронной карты, бегло осмотрела Рида и продолжила, — к завтрашнему утру боль должна пройти, но ещё день продержится лёгкий дискомфорт. Трещина будет заживать недели полторы, будешь каждый вечер заходить на перевязки, какое-то время будет болезненность в районе грудной клетки, но ты мужик сильный, перетерпишь. С утра будет обход, скажешь, если станет хуже.
Потушив планшет, врач поспешила к другому заключённому, который что-то кричал на итальянском из другого конца помещения.
***
Рид смог приступить к работе через пару дней после выписки, когда боль в теле окончательно отступила, оставив только легкий дискомфорт в груди, который с лёгкостью заглушался обезболивающим. И хоть физически он был почти здоров, внутри чувствовал себя неудовлетворённым. Гэвин не привык проигрывать, всегда до последнего драл глотки, даже если у противника было численное преимущество, поэтому удар по собственному эго плохо поддавался лечению.
При первой встрече Зак сказал, что Санни снова отправили в карцер, на этот раз его заперли на три недели, хотя подобное случалось очень редко, в большинстве случаев охрана ограничивалась меньшим сроком наказания. Шестёрки Сэма отделались лишь неделей в ШИзо и сейчас не трогали Гэвина, не получая приказа, лишь при встрече кидали угрожающие взгляды и неприятные шуточки. Первое время бывший полицейский обходился колкими ответами или однозначными жестами, но спустя время чаша терпения наполнилась до краёв. Уловив момент, когда охранников не было на горизонте, Рид основательно избил одного особо разговорчивого уёбка, которого через несколько минут выносили без сознания со сломанной рукой и вывихнутой челюстью. На какое-то время этого показательного избиения хватило, чтобы Гэвина перестали цеплять.
Когда спустя некоторое время из карцера выпустили озлобленного Санни, Рид снова почувствовал, как сгущаются тучи опасности. Он видел, что амбал часто поглядывает в его сторону, в воздухе ощущая скапливающееся напряжение, но за две недели затишья ничего не происходило. Гэвин был уверен, что урод специально тянет время, выжидая, когда можно будет снова напасть исподтишка. Омерзительный человек и не менее омерзительные способы выиграть драку. Такие люди сильны только в стае или против более слабого противника, но при малейшей опасности они прячут свой зад, скрываясь под защитой других. Рид слабым противником не был, один на один он бы удавил амбала даже несмотря на разницу в габаритах, и тот это знал. Именно поэтому он никогда не отпускал от себя своих псин, которые горой стояли за своего вожака, в упор не замечая того, насколько он на самом деле жалок.
День очередного позора настал неожиданно. В этот раз Санни не стал скрываться или устраивать засаду, а внезапно со своей бандой вломился в душевую, когда в ней ещё находились и другие заключённые. На скользком кафельном полу было тяжело держать равновесие, но Рид решил, что в этот раз просто так не сдастся.
От первого нападавшего мужчина отбился прицельным ударом в челюсть, следующему он успел разбить нос и ощутимо заехать локтём в грудную клетку, отчего тот начал задыхаться, не в силах сделать вздох. Но остальные не стали рисковать, напав одновременно. Многострадальный нос Гэвина тихо хрустнул под чьим-то крепким кулаком, руки почти одновременно заломили за спину, а подсечка выбила землю из-под ног. Одно плечо хрустнуло, выходя из сустава, а Рид глухо взвыл, прикусывая губу. Тяжёлые тела пригвоздили к мокрому полу в самой позорной позе из возможных.
— Смотрите и запоминайте, ублюдки, вот, что будет с теми, кто решит потягаться со мной. Если среди вас, гондонов, хоть кто-то решил помочь ему, окажетесь на его месте, — голос Несбитта эхом отражался от кафельных стен, с трудом перекрываемый стуком выламываемой двери и угрожающими криками надзирателей.
Преступник навалился сверху, едва давая Риду дышать, большая ладонь легла на затылок, вдавливая лицо оппонента в пол. От давления хрящ в носу окончательно сломался, одаряя хозяина новой вспышкой острой боли. Грубые пальцы с силой сжали напряжённые ягодицы, не без усилий разводя их в стороны, а эрегированный член упёрся в сжатое кольцо мышц. Гэвин не ожидал, что в этот раз всё будет происходить именно так. Лучше бы его снова избили и оставили на полу, лучше бы сломали руки или ноги, чем подвергаться подобному. Насильник зашипел, проталкивая вглубь чувствительную головку, упорно преодолевая сопротивление неподготовленных мышц. Гэвин почти взвыл от боли, давясь собственными соплями и кровью из разбитого носа, неприятно стекающей по горлу, губам и подбородку. Чужой член был огромен, острая боль в заднице отдавалась в поясницу и куда-то вглубь организма, Риду казалось, что в него вводят палку, оставляющую за собой занозы и разрывы. Санни сплюнул и утробно засмеялся, протискиваясь членом в узкую дырку и неотрывно смотря в серо-зелёные глаза, которые через плечо прожигали его ненавидящим взглядом.
Бывший коп не смог сдержать голос, когда насильник позади начал двигаться, быстро, глубоко и невыносимо болезненно вторгаясь в напряжённое тело, он не мог расслабиться, каждую мышцу словно судорогой свело, отчего боль от движения внутри распространялась в самые дальние глубины мозга, омывая сознание волнами омерзения и ощущением собственного бессилия. Было слишком противно и унизительно. Десятки пар чужих глаз наблюдали за процессом, не комментируя и не вмешиваясь, а урод за спиной довольно кряхтел, оставляя на ягодицах свежие синяки. Ему было плевать, что внутри грязно, что из ануса течет кровь, ведь так приятно было смотреть, как проигравший под ним болезненно жмурится, дышит через раз и глухо хрипит сквозь сцепленные зубы. Гэвин потерялся в омерзении к себе, к тем мудакам вокруг, а особенно к насильнику за спиной, который яростно вбивался в повреждённое тело. Преступник так и не успел кончить, когда дверь душевой слетела с петель, несколько охранников во главе с начальником Лонгом ворвались внутрь, под дулами автоматов растаскивая заключённых по углам. Прямиком из душевой Санни снова отправили в карцер, проведя его по коридорам тюрьмы абсолютно без одежды, а Гэвина повели в госпиталь.
