— Ты неплохо потрудился, записи удалил под чистую, техникам пришлось знатно повозиться, чтобы восстановить хотя бы эти кадры. Да, ты можешь и дальше упираться, что ничего не брал, что на кадрах не видно лица или не видно, как ты берёшь деньги в руки, но не мне тебе объяснять, что для присяжных даже имеющихся доказательств будет достаточно для вынесения приговора, — Андерсон сделал небольшую паузу, внимательно следя, как отчаяние начинает проступать на обычно наглом лице. — Тебя с позором уволят, без всякой возможности восстановления, за кражу такой суммы тебя ждёт несколько лет тюрьмы. Ты же знаешь, что делают в тюрьмах с копами, даже с бывшими. Так ответь, Гэвин, стоило оно того?
— Мне нужен адвокат, — послышался в ответ обречённый шёпот.
Бесплатный адвокат — это худшее, что могло придумать государство, ведь каждый раз почти лотерея. Гэвину не повезло, ему выпал проигрышный номер. Никакой мотивации, никакой заинтересованности в светло-карих глазах напротив, особенно после ознакомления с имеющимися материалами. За его дело взялся пухлый коротышка с блестящей залысиной, обрамленной подернутыми сединой чёрными волосами, которого в отделе давно прозвали Верняк, потому что если дело вел он, то подсудимый всегда оказывался за решёткой. Ещё на этом этапе, когда коротышка изучал его дело, Гэвин понял, что прозвучит совет написать чистосердечное признание. Если признается, то отсидит год-другой, а если прокурор будет очень благосклонен, то отделается условным сроком, но добровольно брать на себя вину в преступлении, которого не совершал, Рид не собирался. Не важно, какая тварь решила его подставить, подкинув ему в квартиру часть сорванного куша, но лучше сожрать собственный язык, чем добровольно ставить на себе клеймо вора.
В итоге послав на хуй непутёвого юриста, Гэвин показал средний палец следователю, который вёл его дело. Жирный мудак в заляпанной каплями кетчупа серой рубашке, сменивший Хэнка, наблюдал за каждым действием наглеца через непрозрачное стекло. Ещё с первой встречи следователь мечтал набить морду зазнавшемуся сопляку, но служебное положение не позволяло. Мужчина успокаивался лишь тем, что в тюрьме Риду точно покажут, где его место.
Так и не подписав признание, бывший сержант Гэвин Рид с гордо поднятой головой был отправлен в камеру предварительного заключения. За ту неделю, которую он провёл в ней в ожидании суда, посетить его пришли лишь однажды. Хэнк был единственным, кто решил развеять одинокие будни своим неожиданным появлением.
— Ты же понимаешь, Гэвин, какой пиздец ждёт тебя в тюрьме? — тихо спросил мужчина, разглядывая ярко-оранжевую робу, которая сидела на бывшем сержанте непривычно ярким пятном. — Сброд из разномастных гондонов там только и ждёт шанса поквитаться с копом, а тех, кто выёбывается, стараются быстро и без шума прикончить где-нибудь в душе.
— Знаю, но это геморрой на мою жопу, а не твою, — пробубнил в ответ Рид.
Он не понаслышке знал, что делают в тюрьме со служителями закона, даже бывшими, ведь для заключённых не существует бывших копов. Не особо важно, за что ты сел, исход почти всегда один и тот же. Если повезёт, то будешь получать пизды несколько раз в неделю и коротать свои дни в медпункте или ходить с порванным очком из-за постоянных изнасилований; а не повезёт, так ко рваной жопе добавится нож под ребро или удавка из простыни на шею. А в качестве дополнения ещё и лейку от душа в задницу засунут. Рид пару раз расследовал подобные смерти, приятного в этом было мало, а зная свой всратый язык, который с годами он так и не научился держать за зубами, он был уверен в менее благоприятном исходе.
— Хуй им всем, Хэнк, я могу за себя постоять, ты и сам знаешь, драться я умею, а безропотно натянуть себя на чей-то член я уж тем более не позволю. Не я первый, кто попадает в тюрьму, не я последний, уж протяну как-нибудь, — произнёс Гэвин, решительно смотря в глаза бывшего коллеги.
— В этом и проблема, Рид, лучше бы ты позволил. А ведь всего этого можно было избежать, если бы не трогал то, что тебе не принадлежит.
— Я уже говорил тебе, что ничего не брал. Сейчас я не могу этого доказать, а тот жирный хуила палец о палец не ударит, чтобы прикрыть меня и докопаться до сути, но я всё равно этого не делал, — бывший сержант со всей серьезностью смотрел в голубые глаза напротив. — Может, я тот ещё мудила, но так низко ни за что бы не пал! На кадрах из архива мог оказаться любой, но в последний раз сверхурочно там работал только я, а найти адрес в моём личном деле труда не составит. Поработал кто-то из своих, но сейчас я не представляю, кто это мог быть. И если ты не веришь мне, Хэнк, то пиздуй-ка лучше домой к своей вонючей псине и не доёбывайся до меня. — Мужчина поднялся из-за стола, давая знак охраннику, что встреча окончена. В спину его провожал задумчивый взгляд.
Бюрократическая волокита по его делу слишком затянулась, поэтому лишь через месяц Гэвин предстал перед судом. Обросший, уставший, немного похудевший — внешний вид сейчас не выдавал в нём когда-то успешного сотрудника полиции. Лишь прямая спина и вызов в серо-зелёных глазах показывали, что он не сдался. Престарелая, некрасивая женщина-судья, похожая на жабу, с презрением смотрела в его сторону, отчего руки Рида так и чесались показать ей средний палец, рискуя быть привлечённым к ответственности ещё и за неуважение к суду. Ярко-красные губы раздражали взгляд, тонна шпатлёвки на лице не скрывала возрастных глубоких морщин, а несуразное гнездо на голове, которое судья явно считала отличной причёской, вызывало только насмешку. Плевать, как выглядит эта бабища, лишь бы всё закончилось как можно скорее. Гэвин уже давно мечтал о свидании с бритвой, надоевшая растительность раздражала кожу на подбородке и шее, вызывая постоянный зуд, словно у него завелись блохи.
Риду было безразлично, как проходит заседание, которое тянулось бесконечно долго. Он лишь выборочно вслушивался в усталый бубнёж судьи, уверенную речь прокурора и не обращал никакого внимания на невнятный лепет своего нового адвоката, который, казалось, только вчера окончил университет. Весь этот цирк быстро наскучил, а исход его дела и так был слишком очевиден, не имея в запасе денег на хорошего юриста, на положительный исход надеяться не было смысла.
— Гэвин Рид, вы приговариваетесь к трём годам и семи месяцам лишения свободы… — ворвался в сознание нудный голос.
Присутствующие в зале суда услышали удар небольшого деревянного молотка, Рид услышал, как забили последний бюрократический гвоздь в крышку его гроба. Несмотря на дерьмовую ситуацию, мужчина почему-то расслабился, чувствуя внутри необъяснимую лёгкость. Уже завтра небольшой автобус доставит его и ещё десяток других свежеиспечённых заключённых в исправительное учреждение Детройта, находящееся в часе езды от города. Но Гэвина сейчас волновало только то, что с утра ему наконец-то дадут возможность побриться.
Засыпая в сырой одиночной камере предварительного заключения, Рид упорно делал вид, что не замечает сальных комментариев из соседней камеры о том, как глубоко и грубо будут ебать его дырку истосковавшиеся по свежей полицейской крови преступники.
========== — 2 — ==========
За окном неспешно проплывали унылые пейзажи. Богатые современные районы Детройта, пестрящие дизайнерскими вывесками дорогих магазинов, огромным количеством телевизионных рекламных щитов и обилием высоких небоскребов из стекла и металла, резко сменились неприметными спальными районами с узкими улочками между домами. Когда закончились и они, взгляду предстала картина разрухи и нищеты, царившей на окраинах города: просевшие деревянные дома с выбитыми стёклами, выцветшие граффити на стенах, старые машины, ржавеющие во дворах или по краям проезжей части, и люди, загнивающие изнутри от постоянной шлифовки организма дешёвым алкоголем, слегка разбавленным спиртом и «красным льдом». Завидев издалека мигание сине-красных проблесковых маячков, торчки прятались за рваными шторками, едва прикрывающими окна, или скрывались во мраке пролётов между домами. Но даже при всей убогости такой жизни, эти отбросы общества, забытые своими родственниками и правительством, чудом сохранили свою мнимую свободу, а Риду оставалось лишь провожать их с тоской, поселившейся в глубине светлой радужки.
