Блэйк пробормотала тогда, обращаясь к Флэю:

— Ты же знаешь, что будет, если Кэйсси не справится?

Флэй встретился с ней взглядом, но не успел ничего ответить: Ренна уже возвращалась, а Кэйсси и след простыл.

— С меня взяли слово, что я как можно быстрее наемся твоего лекарства, — сообщила Ренна Вейл. — Но я так понимаю, что тогда выйду из игры надолго, буду прохлаждаться в прострации и ловить глюки.

Она понимала правильно, поэтому с сывороткой предстояло немного обождать.

Некоторое время они ещё обсуждали детали того, что предстоит сделать, вырабатывая стратегию, потом — перебрались на пляж.

Сомневаться в словах Вейл Блэйк перестала. Не важно, что той двигало, какие цели она преследовала. Не важно, что ещё утаила, чем не сочла нужным поделиться. Блэйк поверила, потому что всё складывалось в единую, идеальную картинку, потому что только в правде не бывает изъянов. Это не означало, что она теперь безгранично доверяла Вейл или стала относиться к ней с теплом и пониманием, нет. Но в том, что Кэйсси — её дочь, не сомневалась. Блэйк прекрасно знала, на что способны люди, если речь идёт об их детях, даже если с этими детьми у них складываются не самые лучшие отношения. Даже если потом эти отношения расстроятся вовсе.

Весь остаток ночи они провели, блуждая в памяти в поисках тех, кто в момент катастрофы находился вне Альбаррасина. Вроде бы — сколько времени требуется, чтобы вспомнить? Оказалось, много! Не так уж просто представить их достаточно чётко, чтобы передать образ Вейл и чтобы та смогла выдернуть их. Чтобы быстро и внятно ввести в курс дела, пока Нара удерживает Гончих, если те появятся.

Твари тлай, видимо, сжалились над ними. Или же механизм, всё-таки не такой идеальный, как восхищалась им Ренна, дал сбой. А может, у замка, отгроханного Парсом, была некая защита, что покрывала весь остров, на котором он стоял. В любом случае — Тени не появились. И Блэйк совершенно не интересовало, почему.

Самое сложное было убедить. Заставить альба поверить.

Конечно, рассказывать всю правду никто не собирался, ограничились краткой версией, которая сводилась главным образом к следующему: Альбаррасина больше нет, как это получилось — неизвестно. Что-то заклинило, вы же помните, что происходило последние дни. Если сомневаетесь, легко проверить — доступа туда нет. А значит, нет доступа к солнцу. И вы все знаете, чем это грозит. Но нам повезло.

Посвящать в то, откуда они знакомы с Вейл, тоже не планировали. Знакомы. Она может помочь. Точка. Выбора ни у кого не было. Вернее, он был у высших твердолобых сородичей, но совсем крохотный и сводился к выбору из двух зол. Превращение обратно в альбаррасинов, но уже без способностей, чтобы не нарушать энергетический баланс мира, и тогда они без посторонней помощи или технических приспособлений не смогут покинуть даже Лериду. Или превращение в расинов, болезненное и тяжёлое. По сути — возврат к истокам, которое сохранит способности, но лишит бессмертия.

Для Блэйк вопрос выбора не стоял, но она мысленно приготовилась к тому, что многие им поначалу вовсе не поверят, особенно из тех, кто редко бывал дома. Кому зачастившие дожди и бушующее море Истока казалось чем-то вполне обычным, случайным и несущественным. Впрочем, тогда будет плевать. Заставлять не станет.

Теперь каждый сам решал свою судьбу. Не в первый раз в истории Альбаррасина далеко не все из них смогут спастись. Блэйк чувствовала себя слишком уставшей, чтобы переживать по этому поводу. Она сделала и продолжала делать всё, что могла. На чувства и эмоции не оставалось сил.

Ренна предложила первой раскрыть свою память, потому что стоило начать с тех, кого она хорошо знала и кого ей доводилось втягивать в свои затеи, кто поверит или как минимум станет с ними говорить, а не отправится сразу туда, откуда их вырвали. Таких было немного, но все они, как ни странно, находились не в Альбаррасине. Впрочем, ничего странного. Чтобы дружить с Ренной, надо по крайней мере обладать схожим характером и неусидчивостью, и уж никак не равнодушием. Среди первых, кого удалось притянуть, оказался и друг Флэя. Увидев его, Блэйк вдруг испытала огромное облегчение, будто это был знак — у них всё получится. Пусть всему приходит конец, он же — новое начало.

Дальше дело пошло быстрее.

Высшим альба незачем было торчать здесь, если они нуждались во времени, чтобы решить, как поступать — они могли это сделать и в другом месте. Теперь они знали, куда возвращаться. В любом случае, чтобы стать расинами, им сначала нужно было полностью избавиться от энергии Альбаррасина. Таким, как Ренна и Флэй, кто в отличие от высших альба никогда не был расином, наоборот тянуть не стоило. Чем раньше начать, тем больше сил будет у организма пережить новые метаморфозы.

Но торопить никто не собирался. Спорить — тоже. Вопросы копились, устраивать семинар по сложившейся ситуации каждому в отдельности сил не было. Ренна в какой-то момент заявила, что стоило распечатать памятки «Как вести себя в случае конца света», раздать, а беседы вести после того, как участники войдут в курс основного положения вещей. Шутки шутками, но довольно скоро Блэйк поняла, что в этой идее было рациональное зерно.

Ход в Альбаррасин оставался всё так же закрыт. Они надеялись, даже рассчитывали, что если не тут же, то хотя бы через несколько часов уже появятся первые альба или вести от Кэйсси, но время шло, и ничего не менялось.

К утру, несмотря на то, что ей помогали и другие, Блэйк падала с ног от усталости, а мозг готов был взорваться. К тому моменту она уже сбилась с точного счёта и едва не грохнулась в обморок, заблудившись в собственной памяти, но, казалось, вытащили они не меньше трёхсот альба. Тогда Флэй потребовал, чтобы она отправлялась спать, в конце концов теперь имелось, кому её сменить.

Возражения он не принял, уводить её пришлось силой.

Блэйк проспала часов десять, как убитая, без сновидений, но проснулась такой же уставшей, с головной болью и ломотой в теле. Вейл сказала, что причина кроется в энергетическом истощении. Блэйк и сама это знала. Энергия уходила из неё быстрее, чем из остальных, хотя бы потому, что до этого её почти всю выкачали Тени, и Блэйк жила на том, чем поделилась с ней Кэйсси. Но помочь ей сейчас ничем не могли. Сначала будет хуже, но потом станет легче, оптимистично подбодрила Вейл. Блэйк только хмыкнула. Ей и раньше доводилось подолгу не получать доступ к жизненно необходимому солнцу, но теперешнее состояние не имело ничего общего с тем голодом, к которому она привыкла. Энергия не просто уходила, а замещалась другой. И организм боролся с ней, как с вирусом, нехотя сдавал позиции, менялся.

Несколько сильнодействующих таблеток успокаивали голову на несколько часов, потом постепенно всё начиналось сначала. Блэйк выдерживала ещё час, от силы — полтора, и снова глотала таблетки, чувствуя себя наркоманом. Но так хотя бы сохраняла ясность ума.

Многие из тех, кого они притащили сюда ночью — ушли. И не только высшие. Но Блэйк не сомневалась — вернутся. Голод пригонит. Надежда. Мысли о том, что необходимо выжить сейчас, а способ исправить найдётся потом. То, что сделано раз, наверняка можно повторить. Главное — выиграть время. Альба разучились о нём думать, разучились его ценить. Забыли, что такое «не успеть». Многим вещам придётся учиться заново. Блэйк не удивилась бы, если большинство высших выберут судьбу альбаррасинов, вечность на Лериде или ещё где, без способностей. Они верили в силу разума, забыв, что не пользовались своими способностями к познанию уже много лет. Они так и не вспомнили, что никогда не хотели жить вечно. Теперь, вместе с Альбаррасином, пещера с капсулами памяти была потеряна навсегда.

Впрочем, это их право и выбор. Свой — она уже сделала. Вероятная смерть в некоем будущем ни грамма не пугала, а вот бессмысленная бесконечность — да. Кажется, она начинала понимать Ренну.

— Знаешь, а ведь Парсу всё было известно, — сказала Блэйк.

— О чём?

Они сидели на берегу, смотрели на тёмно-фиолетовое, гладкое, застывшее, словно зеркало, ночное море. Блэйк пришла сюда, чтобы заставить Ренну вернуться в замок и наконец-то сделать то, что она пообещала Кэйсси, но разговор никак не доходил до этого.