— А когда будут, как назло тумана не дождёшься, — заметил стоящий далее Лавр.

— Жизнь она такая! — А это прокомментировал Тит, который мой Тит, которого я лечил в Аквилее. Наконец присоединился к отряду. Правда изрядно помяв графскую сестру Илону… Ну да бог с ним, дело молодое, а Илона в разводе. Ну и что, что старше его и дети взрослые — слюбится. Сами разберутся.

— Это называется «закон подлости», — подлил я масла в огонь. Говорили полушёпотом, постоянно вслушиваясь — что там впереди. — Когда-нибудь мы будем очень грустить, что такого тумана нет.

— Все под богом! — завершил прения Лавр. — Значит Он так хочет, испытывает нас.

Потом просто стояли. Долго. Кони понимали ответственность момента и активно издавать звуки не пытались. Всхрапывали иногда, но не очень громко. Мы даже спешились все, кроме бдящих егерей, носившихся то туда, то сюда. Сколько прошло времени не знаю, солнце в тумане особо не видно, думаю, на треть поднялось, но мы были вознаграждены за усилия — спереди и чуть слева послышались звуки и голоса. Через несколько минут подъехал егерь — появился из тумана, как чёрт из табакерки. Они все тут так появляются, но теперь мы были на взводе и нервничали.

— Что там? — сразу обратился я.

— Ворота открыты. Выезжают. Разослали дозоры, пока наших не обнаружили.

Наши встали примерно на метров пятьсот южнее. Так далеко потому, чтоб не заметили.

— Скачи к Весёлому, скажи, боевая тревога, готовность! Ждать сигнала, и ни звука!

— Есть! — Кулак к груди, егерь двинулся далее.

— По коням! — злой шёпот Сигизмунда расслабившимся было бойцам.

Собрались. Успокоили коней, настроили на боевой лад. Шагом двинулись вперёд. Я и четверо парней чуть впереди, остальные на десять-двадцать метров сзади. Мог я не угадать с воротами? Мог. Простояли бы тут до вечера и вернулись — делов то. Но рыбка клюнула, а значит долой мысли и сантименты.

Два пятиугольных бастиона справа и слева, размер каждого — огромный, больше, чем у Петропавловки. И места перед воротами существенно больше. Судя по звукам, этот огромный пятачок заполнялся выезжающими из города бойцами городового полка или как он там называется. Тут нет особых названий, привычных нам по ТАМ. Это просто «городское войско», и всё. А есть ещё «городское ополчение».

— Тетиву на луки! — почти шепотом передал вправо, а затем влево. Себе натягивать не стал — я юнит поддержки, а не стрелок. Но все парни спешились и за полминуты-минуту привязали хитрыми узлами натянутую тут же тетиву на «дежурные» луки. Говорят, у монголов по уставу должно было быть два лука, на случай если один сломается, но у нас не так строго. Когда все сели в сёдла, развернулся и начал командовать:

— Сигизмунд, стоите, ждёте. Мы подъедем поближе, попытаюсь их выманить. Марко, трубишь «атаку», но только по команде. Как понял?

— Трубить атаку, но только по команде! — повторил первый в этом мире кулачный боец.

— Ждать.

Развернулся, намереваясь ехать на разведку только в сопровождении Бьёрна и Лавра. Сигизмунд попытался окликнуть:

— Граф, это… — Замялся. Понял, не по статусу и не позрасту отговаривать. Решил отшутиться. — Погибнешь — домой не приходи!

Юморнул! Все, тщательно закрывая носы руками, чтобы не было звука, прыснули. Это моя шутка, если что, из рассказанных в походе на Кордобу. Я там много юморил.

— Слушаюсь! — Козырнул. — Парни? — Это сопровождающим.

Двинулись. Подъезжали шагом, осторожно. Туман мог рассеяться в любую минуту, представив нас обществу из, скажем, сотни-двух крепких парней с железными штуковинами в руках. Судя по звукам, их там не меньше. Проехались чуть южнее, вернулись. Попытались найти парней. Получилось — недалеко отъехали.

— Народ, план таков, — начал я озвучивать план операции. — Подкрадываемся, лупим стрелами на звук сколько сможем, потом я злю их «зажигалками», и драпаем, выманивая на себя, параллельно трубя Титу. План понятен?

— Сколько их там? — Это Сигизмунд.

— Чёрт знает. Много. Сотня точно. И ещё едут, от ворот шум. Они у себя дома, под своими стенами, скрываться не считают нужным.

— Тогда чего стоим?

Подкрались, всей четвертью сотни — егеря, поехавшие к Весёлому, вернулись, доложились, там народ ждёт горна. Вот из тумана начали показываться силуэты — опасно. Близко. Слышны команды десятников врага, тщетно пытающихся найти в дымке каких-то своих потеряшек и построить народ в структуру, то ли колонну, то ли шеренгу, то ли ещё как.

— Давай! — Это я Сигизмунду, и вместе с отмашкой передал права главкома этого отряда — боем лучше управлять профессионалу.

Отрок начал отдавать чёткие приказы, парни всё делали как на учениях. Стрелы с бронебойными наконечниками, товсь… Пли. И ещё. И ещё.

За дымкой послышались вскрики, ор нескольких голосов и мат.

— Отходим! Десять корпусов! — командовал отрок.

Мы дружно подались назад, на полсотни метров. На поле боя расстояния меряются не «шагами» или абстрактными «метрами», а тем, что легко сравнить с чем-то близким и наглядным. Например, длиной туловища коня от головы до хвоста.

— Заряжай! Готовы? Пли! Заряжай!..

Ещё три залпа. Двадцать пять… Двадцать четыре стрелы на сотню или две латных рыцарей это скорее неприятно, чем серьёзно, но это как ни крути нападение! Это опасно! Топот скакунов патрульных врага, отправленных в разные стороны на поиски нас — откуда стрелы и кто пускает. Крик слева — кто-то нас обнаружил и тут же поскакал в дымку обратно — не успели по нему отработать. Да и смысла нету — стрела доспех пробивает редко.

— Они здесь! Они здесь! Их пара десятков!..

— Зоркие! — прокомментировал один из егерей.

— Но мы пройдём опасный путь через туман! — почему-то вспомнилась песня. — Вперёд! Но не быстро, стрелы на тетиву!

Десять метров. Двадцать. Тридцать. Топот навстречу, и тоже почти шагом — осторожничают. Ну да, в тумане все кошки серы.

— Всем стоять! Я сам! Стрелять, как увидите «зажигалку»!

Двинулся впереди всех. Прикрыл глаза, ориентируясь на слух. Голоса метрах в двадцати. Конское ржание и храп. Голоса настороженные, но злые — нам идут мылить шею. Застоялся городской полк, ой застоялся! Вскинуть руки, пробой! Не так, ПРОБОЙ!

Было хорошо, было так легко,

Но на шею бросили аркан.

Солнечный огонь атмосферы бронь

Пробивал, но не пробил туман.

Пою, буквально кричу. Ору! Потому что всё пространство в полусотне метров от меня, и с полусотню влево и вправо, затапливает один большой сплошной ОГОНЬ.

Я кабздец безумен, если смог сотворить такое! Есть и минус — мой огонь красивый, но почти не обжигает. Зато зона охвата не просто «ого-го», а… Без нецензурных слов даже описать не могу, насколько мощный я только что выдал факел. Если б там были только люди — ничего бы не случилось, пламя не столько обжигало, сколько пугало. Но там были лошади! Да ещё в тумане, глаза не привыкли к яркому.

Скачу назад что есть мочи. А вот и свои, посылают стрелу за стрелой. Сзади ор, ржание, мат — некоторые кони понесли, кого-то воины успокаивают, кого-то из врагов лошадки сбросили с седла. И все люто ненавидят меня, выкрикивая моё имя, как фанаты имя кумира на рок-концерте. Прям как либералы Путина ненавидят — он у них тоже виноват во всех их грехах. Горн. Не наш, их — к сбору и атаке.

— Труби! — это я Марко.

— Отходим! — Это Сигизмунд всем.

Марк трубит, а мы срываемся на рысь, парни успевают в движении отстреливать боекомплект назад. За спиной топот — в нашу сторону скачут, наконец, перегруппировавшись, горожане. Страшно! Очко сжалось — не то слово. Да, я в консервной банке. Да, порезать или проткнуть её сложно. Но меня могут взять в плен, где отыграются за все свои слёзы. Дружка убьют. Парней убьют. Да и я смертен.

— В бой! — кричит Сигизмунд. — Граф, прикрывай!

Правильно, нельзя далеко отходить. Весёлый ударит, а по ком? Все за нами ускакали, и куда — в тумане не видно. И толку от его атаки не будет, и мы от врага не убежим.