— Я буду далеко, — продолжил я, а вот тут уже ближе к истине, — так что смотрите: если ошибётесь — бойцы жизнями за это платить будут. Те бесценные бойцы, которых и так кот наплакал. Мы должны пытаться насколько можно беречь жизнь каждого воина, для выполнения боевой задачи. Но при этом броня должна быть достаточно лёгкой, чтоб её можно было долго носить пешцу. Пехота везде на своих двоих ходит, десятки, сотни миль. А силы даже крепкого человека не безграничны.

Мастера были хоть хмельные, но ответственность чувствовали. Залепетали что-то оправдательное, дескать, понимают, сделают, куда деваться.

— Теперь шлем, — продолжил я. — Шлем надо сделать колоколом, желательно с острым углом. Но без гребня — понты нам не нужны. Лишь бы стреле при падении сверху было сложно зацепиться, и она за счёт формы шлема отскакивала в сторону. Далее, — продолжал рисовать я шлем испанских конкистадоров, как запомнил их по картинкам. Понятия не имею, правильно это или нет, испанский он или не испанский, но стереотипная картинка она такая, привяжется — и думаешь, что так и было. — Шлем должен быть открытым — легионеру в строю нужен хороший обзор. А для защиты от стрел сверху по контуру, вот тут — достаточно широкие поля.

Закончил рисовать, вышло неплохо. Мне понравилось.

— Может быть конструкцию сделаете чуть другой, но тут смотрите сами как лучше, ибо нам надо будет делать такие десятками тысяч.

— Десятками тысяч? — схватился за сердце Дорофей.

— А ты думал? Как и нагрудники, и всё остальное. Легион только в следующем году доведу до четырёх тысяч. По тысяче на когорту. А со временем до десяти. Если будет кому землю обрабатывать — сделаем в своём графстве самое масштабное и боеспособное войско. Нам с ним на юг идти, устье Белой отвоёвывать.

А это заохала основная масса гостей, приехавших из замка. В том числе мои бароны, магистраты и другие мастера. Не так много людей, кому я про эти планы говорил, но сейчас, чувствую, надо вбросить инфу в массы, дабы и король реально отстал, и мятежники не допекали, и вообще, чтобы меня другие владетели сообща не снесли. Да, Пуэбло у себя дичь творит, но он не нам угроза, не нашему строю и парадигме; он богоугодное дело делает, и нам же будет выгодно по его реке вниз в море выходить. Пусть так, пусть знают.

— Варианты попроще пустим в народ, для ополчения, — продолжил я про доспехи. — Но ополчение у нас — те же пикинёры, так что оснащение типовое. — Повернулся к гостям и мастерам. — Да, мужчины, десятки тысяч. Графство встало на военные рельсы, учитесь думать иными категориями и иными масштабами.

— Граф, так ведь это… — Тихон подошёл, взял мел, попытался что-то прорисовать, затем плюнул, убежал в кузню, откуда принёс заготовку под шлем-котелок, одна из будущих экспериментальных моделей. Это была пластина, толстая, с выстуканной по центру ямкой-углублением.

— Граф, нагрудник сделать несложно. Там пластина, нужно лишь форму придать. Но со шлемом сложнее.

Начал водить руками по ямке, поясняя:

— Смотри, граф. Берём заготовку, греем. И молотком вот так отфигачиваем, придавая форму. Снова греем. Ставим на штырь и оббиваем вокруг, скругляя. Медленно оббиваем, постепенно, пока металл не уйдёт вниз. Греем и бьём. Греем и бьём. А после того, как будет форма — клепаем поля. И иначе нельзя — если сделать котелок клёпанным, он от удара расколется. Граф, ты представляешь, сколько надо мастеров и кузен ковать десять тысяч котелков?

Я аж протрезвел от такого. Blyad’, чё за напасть?

— Тихон! — Положил ему руку на плечо. — Это — легион. Пехтура. Им не нужна крепость шлема для конной сшибки. Булавой по купмолу пикинёра вряд ли будут бить. А если будут — он уже труп, так как допустил такое, подпустил врага на близкое расстояние, и котелок его уже не спасёт.

Мастер нахмурился, но лицо его быстро разгладилось, а в глазах проступило понимание.

— Но нашей мать его военной промышленности, — продолжал я, — нужно много крепких для пешей атаки шлемов БЫСТРО и ДЁШЕВО. Сечёшь, брат мой во Христе?

Тихон замялся, опустил голову.

— Но тогда ведь… Клёпанный, он же… — Вся сущность мастера, весь его опыт вопил об обратном, что так нельзя. Что надо наоборот, как делали ранее. Как делали всегда. Чтоб было крепко и надёжно, в ущерб стоимости. На новые рельсы его сознание переходить не хотело, сопротивляясь до последнего.

— А я думаю, можно так сделать, вашсиятельство. — Подошёл Дорофей, державший в руках пехотный «норманнский» шлем. Из новых, но и тут котелок без швов и стыков — такой же, «обстуканный». Просто различные детали, наносники, бармицы и прочее к уже готовому цельному котелку крепятся. — Думаю, если вот так половинку сделать, и вот так, и стык между ними острый — то как раз угол то и получится! — Показал примерно, как это будет выглядеть на его взгляд. — Клёпок побольше, и тогда при ударе сверху он держать будет. Но вот при ударе сбоку… — Почесал подбородок. — А вот сбоку, в ближнем бою, по нему лучше не бить. Такой ведь и надо, вашсиятельство?

— Примерно, — кивнул я.

— Такой и сделаем. Это куда проще, — продолжал мастер, показывая больше не на шлеме, а руками. — Тут плоские пластины и клёпка. Уровень подмастерья. Но… — Что-то он сомневался, и его грыз червяк сомнений.

— Непрочный будет шлем, граф, — продолжил Тихон. Но да, ежели это боец с длинной пикой, и его главная напасть — стрелы…

— Стрелы, — согласился я. — Сверху

— Сделаем, ваше сиятельство, — сдался оружейник. — Всё сделаем. Дёшево и быстро. С таким и подмастерье справится, а значит можно куда больше людей их делать поставить.

— Конвейер, — поправил я. — Конвейер подмастерьев.

— Конвейер, — согласились мастера. Что это такое, я в Апреле долго объяснял, они записали и запомнили.

— И ещё, орлы. Обоим говорю, хотя, Дорофей, тебе вроде как тема ближе. Вы единственные в королевстве, кто получает жидкую сталь. Сечёте?

При этих словах орлы втянули головы в плечи. Не от стыда, от масштабов. Действительно, у железа такая температура плавления, что нигде пока никто так делать не мог. Только наша шестиметровая печь, оставившая колоссальную дыру в моём бюджете, которую незнамо как придётся латать. И эта печь построена и работает благодаря кабальным долгам, которые Ансельмо ссудили только после моего вояжа в Магдалену. Раз я удачливый полководец, меня высшие силы любят, значит так и быть, можно занять, правда, под грабительский процент. Но без Магдалены и того бы не дали — я ж банкрот. Но, блин, любую технологию, чтобы монетизировать, надо очень постараться. Пока у меня есть технология, но нет и близко бизнес-плана окупаемости. Вот этим им и придётся сейчас заниматься. Пытаться монетизировать суперпуперхайтек, какого свет не видывал. Прикиньте ответственность?

— Что если получать те же нагрудники, — продолжал я, — не из болванок-заготовок, а грамотно разливая железо по формам? А после, как приостынет, класть заготовку в специальный пресс и опускать, придавая нужную форму? Это называется «штамповка». Пресс подняли, а под ним нормальный нагрудник, уже готов, в холодную воду его и в войска.

— Дык, не думаю, что его качество будет… — по привычке начал было Дорофей, но осёкся, задумался. Попытался ещё что-то сказать, снова осёкся.

— Так мать его, yobaniy rot, это ж… — Обезумевшими глазами посмотрел на Тихона, стоявшего также с отвиснувшей челюстью, правда, без таких ярких эмоций. — Это ж что получается, мы можем делать СОТНИ кирас в ДЕНЬ?

Я пожал плечами.

— Может, качество отдельной кирасы и будет ниже, чем кованной. Но парни, их реально надо МНОГО. Но ещё главнее — ДЁШЕВО. Наша сталь и так по весу чуть ли не золотая, и если мы вот тут сэкономим время, уголь и силы кузнеца — будет просто замечательно.

— Граф, ты молоток!

Дорофей принялся обниматься. Сгробастал меня, поднял над землёй, активно потряс — парни-телохраны и пикнуть не успели. А лапищи и объятья у деревенского кузнеца будь здоров — воздух в лёгких мягко говоря кончился. Поставил на место, обернулся ко всем.