Но я-то знаю, хуйня это все, потому что обои-то старые. Но со своей участью я уже смирился.

Вторым делом она рассказывает, как каждое лето принимает студентов, и изрекает мудрость, наполненную сомнительной поддержкой.

— Многие из вас окажутся средними художниками, пугаться этого не стоит. Только пошляки боятся середины, чаще всего именно на этой территории происходит самое главное.

Но мне от неё почему-то становится спокойнее.

Через пару дней Богомягков, храни его господь, отвозит нас к станции, где ловит связь, и я могу чекнуть сообщения. Сообщения только от Марка и банка.

Марк советует спать на улице в спальнике, дабы быть целее, банк предлагает денег за чудовищный процент. Вот это жизнь.

Покупаю пачку чипсов с зелёным луком и тащусь обратно в разъебанный УАЗик, чтоб завтра снова преисполниться церквями и реками.

Через пару дней действие повторяется, и мы снова едем на станцию, чтоб получить свои телеграммы.

На этот раз, к моему счастью и безграничному удивлению, я получаю сообщения от тебя. Ты писал их в разные дни, и судя по датам, первое — ещё до того, как я в прошлый раз был на станции. Видимо, блядский 3G не прогрузил все.

«Я ужасно зол и, видимо, ревнив. Но согласись, есть с чего».

Через несколько дней:

«Когда вернёшься со своего рехаба — сообщи».

Рехаб, хах. Рехабом тут и не пахнет, потому что наши новые одногруппницы включили чудо-женские способности и на второй день притащили в дом какой-то мутный самогон от местных пацанов. Чтоб не упасть в грязь лицом, пришлось пить его наравне со всеми.

Стоит ли, кстати, говорить, что я снова один парень в группе?

Отправляю сообщение, что через пару дней буду в городе и наберу.

Пока выбираю, чем мы сегодня будем ужинать, 3G сподабливается на еще несколько сообщений от тебя.

Судя по дате — сегодняшних.

В первом сообщении какой-то адрес, предположительно в конце оранжевой ветки, и я вообще не могу понять его смысл, пока не открываю второе:

«Едь туда с вокзала».

Комментарий к Глава 19. Это хорошее слово

Ну что, остался финал 🙃

Он готов, отредактирую - и в путь)

Все материалы по теме и без неё я буду публиковать здесь: https://t.me/ne_ochen_ok

========== Глава 20. Вонзилась стрела в Уральское сердце ==========

— Не чеши! — легонько бью Аню по рукам, которыми она уже тянется к и так расчесанной пояснице.

— Да как не чеши-то, оно же чешется, — она несколько секунд пытается держаться, но быстро проигрывает бой клопам и снова тянется к расчесанным волдырям.

По совету Марка я ушёл спать на улицу, поэтому я в относительном порядке, а Аня вся в укусах.

В относительном — потому что я отказываюсь начинать день без кофе и душа.

К чести клопов надо сказать, что они долго терпели и проявили себя только за несколько ночей до нашего отъезда, да и то на одной Ане.

— Попроси Марка привезти на станцию какую-нибудь мазь от этого дерьма, — скулит Аня, — хочу закончить это как можно скорее.

— С чего ты взяла, что Марк меня встречает?

Аня смотрит на меня испытующим взглядом, и я сдаюсь. Ну да, встречает.

Мы сидим с ней на веранде нашего дома с ответственным заданием от коллектива — почистить картошку для ужина.

Наши девы притащили полкоробки тушенки от тех же деревенских воздыхателей и решили сегодня приготовить прощальное рагу.

Картошку я чищу за двоих, Аня же чешется за весь коллектив, потому что покусали только ее.

— На станции напишу завтра, — кидаю последнюю почищенную картофелину в холодную воду, — хочешь, сегодня со мной на улице ложись?

— Хочу, — вздыхает Аня, — а то меня совсем съедят.

***

На поезд мы, конечно, опаздываем и практически запрыгиваем в движущийся вагон.

Точнее запрыгиваю на ходу только я, пропустив всех девчонок вперёд, пока состав ещё стоял.

Я не в силах провести здесь больше ни минуты.

В большей степени из-за чертовой неизвестности, которая меня ждёт в Ленинграде.

Мысли копошатся в голове, словно пчелиный рой. И я не могу его прогнать весь путь обратно. Отсчитываю каждые «осторожно, двери закрываются» до встречи с тобой.

Чувство, что зародилось в груди в тот момент, когда мне пришло сообщение с адресом, постоянно меняется. Я то жду беду, то предчувствую скорое счастье.

Сейчас эти сменяющие друг друга ощущения уже вызывают лёгкий приступ панической атаки.

Воспоминания становятся чётче. И те, в которых мы безгранично счастливы, и те другие, где ты закрываешь передо мной дверь.

На вокзале нас встречает неприлично счастливый Марк с неуловимой заживающей желтизной фингалов под глазами.

Зная характер этого человека, подозреваю, что это связано друг с другом.

— Что с лицом? — я то ли про синяк, то ли про счастливое выражение.

Марк молчит, но его улыбка расползается ещё шире.

— Скажи, что ты купил мне что-нибудь от укусов, — за мной материализуется Аня, которую не доели.

— Привет, — хмыкает Марк, — я тоже скучал и рад вас видеть.

Пацан протягивает Ане аптечный пакет, которая сразу же приступает к самолечению.

— Там ещё от аллергии на всякий случай, Мила сказала тоже купить.

Я пихаю Марка плечом, и мы обгоняем всю стайку наших однокурсниц, сначала возглавляя колонну странных чуваков с

этюдниками (хотя у меня его так и не завелось), а потом смешиваясь с общей толпой приехавших.

Чуть позже прощаемся с большей частью девушек, и в том числе Аней у остановки. К метро с нами идут всего двое.

— Так что с лицом? — допытываюсь я, когда мы остаёмся вдвоём.

— Защищал одного ебалая в баре, — улыбается пуще прежнего Марк, поджав губы.

Мы уже почти дошли до метро, и минимальное спокойствие во мне поддерживает только разговор с Марком.

— Что за ебалай?

— Одногруппник новый, — объясняет пацан, — приебнутый.

— Ну если даже ты так считаешь, — тяну я.

— А я типа приебнутый?

— Ой, не без этого, — ухмыляюсь я, — но мне все нравится, этому твоему ебалаю, скорее всего, тоже.

— Хорошо бы, но я ещё не разобрался, что он такое. Вроде натурал, — лицо Марка становится задумчивым, — но Юрца при мне он засосал.

— Ну так разберись, — хмыкаю я, — поговори через рот уже с человеком.

Ну или можно сразу, конечно, с поцелуев зайти. Вариант так-то рабочий.

— И то верно, — соглашается пацан.

Эскалатор везёт нас под землю, а потом и под Неву.

Каждая минута приближает меня к судьбоносному разговору, и кажется, по мне это видно, потому что Марк старается разрядить обстановку бессмысленными разговорами.

Мы вместе заходим в вагон, ему ехать почти до конечной, мне же пересаживаться на оранжевую. И тоже почти до конечной.

— Нервничаешь? — вскидывает бровь Марк, когда вагон слегка трясёт, — что, думаешь, он к тебе приехал и хату снял какую-то, чтобы бросить что ли?

— Вот ты вслух сказал и теперь по-тупому звучит, — вздыхаю в триста шестьдесят седьмой раз за день, — не знаю я, все сложно и непонятно.

— Вообще, считаю, что любые отношения, хоть дружеские, хоть какие должны быть простыми, понятными и не напряжными, — бросает Марк.

— Как ты меня бесишь со своей философией этой.

Марк на это только улыбается.

Мы подъезжаем к станции, где я должен пересесть, и прощаемся. Ехать дальше одному совсем невыносимо.

Нет, ну правда же, ничего страшнее жизни не случится.

Так думаю я ровно до того момента, пока не выхожу из метро. На улице теперь дождь стеной, а идти от метро 20 минут, и даже в маршрутке смысла нет, все равно промокну, пока буду по дворам добираться.

Ну отлично, буду ещё более драматичный, когда дойду.

Действительно, добираюсь до указанного адреса весь мокрый, капюшон толстовки не спас меня абсолютно.

Замираю на несколько секунд перед дверью и вспоминаю, как первый раз пришёл к тебе домой. Тоже боялся.

Практически крещусь обеими руками, но стучусь.

Встречаешь меня смущенной улыбкой.