Пока же я натягивал принесенную мне новую одежду с обувью, причем удивительно подходящую по размеру, хоть и не эльфийскую красноармейскую, а «фрицевскую», в смысле ту самую серо-голубую полевую Гессенскую, то уже и вернулась озадаченная фон Шпок.

— Как тебя зовут, фон Шпок? — не дал я ей и рта открыть, опередив озвучил уже давно назревший вопрос, а то эта ее «говорящая фамилия» меня слегка раздражала.

— Ирмаэль, Владыка. Я выполнила ваш приказ. Менее получаса назад в штаб 6-й гренадерской дивизии было передано сообщение о нападение, но получен неутешительный ответ: «На фронте горячо. Прислать подкрепление не можем. Решайте своими силами. Ответственность за сохранность военнопленных с вас снимается. Группенфюрер фон Шток». Другими словами, нам было дано добро на уничтожение пленных и отход.

— Твою… Так какого ты еще тут? Бегом останавливать своих палачей, пока они делов не наделали. Марш!

Спешно натягивая поверх майки суконный китель с черным воротом и пустыми ССовскими петлицами, а также набегу «ныряя» в сапоги, я помчал за уже ускакавшей фон Ш… как там было-то? Шток? Швах? Шмат? За Ирмой, короче, которая до сих пор так и не оделась. Зараза такая.

Мда-а. Прям психическая атака какая-то. Враг дрогнет и поспешит сложить оружие, когда на них сверкая своими черными прелестями пойдет в атаку эдакая вот штучка.

Когда же спустя какое-то время мы оказались перед полем с военнопленными, то были обстреляны из пулеметов. И что удивительно, только сейчас я обратил внимание на миникарту, где все дроу, сразу же после оглашения меня как Патриарха, перестали быть красными точками под уже традиционное тилинькание, так вот, сейчас пулеметчики, что вели по нам огонь, не были никак отмечены.

Миникарта ведь лишь красными точками отмечает мобов… Тьху ты, всё никак не привыкну. Живых и настоящих! Так вот, она отмечает только живых врагов, а всех остальных никак не обозначает. А это значит, что либо это какое-то недоразумение и ошибочный огонь по своим, либо за пулеметами там сейчас вовсе и не дроу, а самые что ни на есть эльфы. Ведь будь это хотя бы так и оставшиеся врагами полурослики, то на карте сияли бы их отметки.

— Это пленные… — запыхавшись подбежал к нам пережимающий кровоточащую рану на руке Гессенец со знаками обершарфюрера, это типа фельдфебеля, ну или помкомвзвода. — Командиры из барака номер 3 оглушили и связали охрану. Затем освободили командиров и комиссаров барака 1 и 2. Пока длился бой в поселке, завладевшие оружием охраны беглецы выдвинулись по окраине к полю и сумели обезвредить ослабленный гарнизон. Судя по всему они хотели захватить грузовики и уйти к своим, но тут как раз мы подоспели, поэтому поднялся шум и стрельба. Они там плотно теперь засели. Оружия немного, но три станковых третьдюймовки… мы умоемся кровью. Без бронетехники нам не подавить их, а полуросликов опять сажать в броневозы опасно. Трудная ситуация и без чрезмерных потерь не обойтись, так как эльфы готовы биться до конца.

— Ага-ага. Вкусивши черных прелестей? — выразительно глянув на гордо вздернувшую голову Гессенку, выдал я свой прогноз, изрядно приправленный сарказмом. — Хрен там они станут отстреливаться до последнего патрона и подорвут себя на гранатах. Их и тут неплохо кормят.

Кстати, раз подкрепления от имперцев не стоит ждать и опасаться, то надо будет не забыть и тот грузовик с едой, на котором я приехал, а после припрятал в лесу. Сейчас вот разрулим с пленными, и нужно будет поручить, чтоб пригнали его сюда. Не помешает накормить освобожденных, да и светает уже скоро.

— Что у тебя там с рукой, Ганс? Дай сюда. Поцарапало? Ну бывает, — бесцеремонно потянул я за рукав скривившегося от боли Гессенеца, что всё ещё продолжал терять кровь, а осмотрев шлепнул его Заживляхой, которая потребляет раза в два меньше Лечилки, но для такой раны ее вполне достаточно. — Всё, иди. Здоров.

Мне было не сложно, пусть и резерв почти пуст, но вполне очевидно, что без нормальной медпомощи этот довольно симпатичный мне вояка стечет кровью. А симпатию он заслужил хотя бы тем, что не лебезил перед нашей блистательной, причем в прямом смысле, вон как своими влажными титьками и не только сверкает, оберштурмбаннфюрершей. Да и докладывался он скорее своему взводному, минуя похоже не особо сведущую в военных вопросах ССовку. К слову, унтерштурмфюрер, выслушивая доклад также стоял рядом, периодически при этом потирая шрамы на лице от плети моей спасительницы и периодически недовольно косился на меня. Правда после этих моих действий, судя по всему, проникся если не восторгом, то уважением.

В общем подлечив, отпустил и дальше благоговеть пред величием Патриарха этого, похоже и вправду Ганса, раз он с таким восторгом отреагировал на первое попавшееся брякнутое мной стереотипное имя, а уж после явленного чуда исцеления наложением рук, так и вовсе был готов пасть на колени и воздавать… чего тут у них принято воздавать-то? Мда. Похоже пойдет теперь молва о моих святых деяниях. Э-хе-хех.

Ладно, пора что-то с беглыми эльфами решать, а то перебьют еще друг-друга мои новые союзнички.

— Так, Соня, иди сюда. Тебя они знают? — позвав рыжую, задал вопрос, указывая рукой на поле. — Ну ты ж их перевязывала и всё такое, верно?

— Да, — утвердительно кивнула рыжая, а догадавшись о чем пойдет речь, начала разматывать извлеченный из своей всё также таскаемой санитарной сумки белый бинт, чтоб использовать его как хорошо различимый знак в уже редеющей темноте, когда отправится в роли переговорщика.

— Тогда идешь сейчас туда, без резких движений и не спеша, держа руки на виду, чтобы они не сагрились на тебя, а мы пока отступим, чтоб не нервировать бравых красных командиров и любителей всяких непотребств, — в очередной раз я строго глянул на фон Шпок, похоже уже осознавшую, как меркнут ее шансы занять место в моем гареме. — Если нужна будет демонстрация, Соня, ну там: огнем швырнуть или подлечить кого, то помахай тогда этим своим бинтом, и я всё устрою. Поняла?

— Да.

— Давай, милая, главное не рискуй и в случае чего падай, а я тебя вытащу. Вперед!

— Шереметьев! Санька! Живой! Иди сюда, чертяка! — окликнул меня один из бывших пленных эльфов, а подскочив и сграбастал в охапку. Затем, чутка похлопав и пожмакав мою тушку, отстранился и со счастливым выражением лица принялся эмоционально рассказывать, — А я смотрю: ты это иль не ты. Поверить не могу, Саня, жив! Нас ведь, из роты только двое и осталось. Думал один я, а оно вон как. Савина и Курбатова сам схоронил, а Светина… и хоронить нечего было(потемнев лицом). Но это ничего, Сань, уж теперь-то мы им…

Я же, всё это время простояв колыхаемый за плечи, никак не мог вспомнить этого эмоционального и похоже искреннего, очевидно Шереметьевского боевого товарища, что рассказывал и рассказывал мне, как о судьбе нашей 1-й роты, так и всего 7-го отдельного тяжелого бронеходного батальона 5-й армии, что можно сказать прекратил свое существование под Сухоревкой, где их раскатали по большей части авиацией, а Саня, похоже, был контужен, предварительно как раз и призвав меня.

Как я понял, именно то, почти двухдневной давности крупное поражение у до этого события малоизвестного населенного пункта, как раз и опрокинуло оборону на данном участке фронта, а также повлекло отступление и даже окружение частей и соединений 5-ой армии. Таким вот образом, этот довольно высокий и крепкий, как для эльфа, сослуживец Саниэля и попал в плен.

Поручик, к слову, был не в том бараке, в смысле избушке, откуда фон Шпок приглашала на свою вечеринку командиров, поэтому-то я и не видел его ранее, в числе тех пятерых её… поздних гостей. Справедливости ради стоит сказать, что именно те гуляки и организовали побег, освобождение прочих командиров и политработников, а после захватили и поле с военнопленными. Так что, хоть я и зол на этих пятерых за нанесенные мне психологические травмы, так сказать, но к их чести стоит признать, что Родину эти красные командиры не предали, поэтому претворимся, что столь оригинальным образом они лишь усыпляли бдительность комендантши лагеря, в рамках мероприятий по подготовке восстания узников концлагеря. Мда.