С досадой сплюнув, я не стал опять укрываться, а буквальна на инстинктах рванул вперед, чтобы лихо перемахнуть забор, оставляя два взрыва где-то за спиной. А всё же ощутив затылком жар и труху от еще сильнее покосившейся многострадальной ограды, я не сбавляя темпа стремительно рвануть к оказавшимся передо мной двум дроу, что не успели еще стянуть карабины с плеча, которые закинули туда для удобства оперирования с гранатами.

Три шага, два ловких взмаха и столько же удивленных голов с широко раскрытыми глазами падаю к моим ногам, а пуля третьего с противным визгом пролетает мимо уха. Не долго думая, я хватаю подмышки, еще не успевшее опасть одно из обезглавленных тел, и прикрываясь им словно щитом, неумолимо надвигаюсь на паникующего собаковода-мазилу, что судорожно передергивая затвор своего карабина, никак не может справиться с дрожанием рук.

Не боец он. Это те двое похоже были выдрессированными псами войны, а этот — лишь укротитель, кстати тоже псов, только уже натуральных.

Когда в панике, так и не справившись с затвором, дроу истерично отдает команду Фас, я со всей силы толкаю в него всё еще удерживаемое мною перед собой тело, а сам принимаю рычащую овчарку на клинок. На этот раз вышло не так ловко как с прошлой, это когда я лихо увернулся, пропуская располовиненую псину мимо себя, сейчас же я зачем-то решил жестко встретить не сильно уступающую мне в весе клыкастую тушу.

Пес будучи уже мертв, неслабо так влетел в меня едва не опрокинув, но всё же совладав с гравитацией я устоял и не затягивая понесся, на даже в темноте видно как побледневшего, точнее посеревшего Гессенца. Все что он успел сделать, прежде чем пополнить статистику безвозвратных потерь, так это испортить воздух и позвать маму.

Мне такое удовольствия не доставляет и ничего не тешит, поэтому раздраженно передернув щекой и поскорее отвернувшись от чем-то таким задевающего мою совесть павшего с виду юнца, я поспешил на перехват уже успевшего поравняться с моим перекрестком и всё так же двигающегося по параллельной улице отряда Гессенцев.

Вот только поднятый взрывом гранат и выстрелом шум, по-видимому повлек изменение планов взводного, похоже решившего остаться на ближайшем перекрестке и дождаться там встречи с подкреплением из неспешно теперь ползущих с Юга броневозов. Видимо встреча со мной насторожила напуганную росказнями посыльного колонну, и теперь пехотинцы из прикрытия едва ли не в каждый двор заглядывали, прежде чем продвинуться дальше, от того и такая задержка.

Когда же черномазые, повинуясь приказаниям взводного распределились и заняли оборону на параллельном моему перекрестке, то кто-то глазастый из них усмотрел и меня, что только что закончил с патрулем и как раз собирался двигать в их направлении. Когда же по мне начали шарашить пулемет и до десятка стволов этих неугомонных, я едва успел нырнуть в какую-то придорожную канаву, отделавшись лишь перебитыми ногами и порванной селезенкой.

Резерв тает. Скоро мне нечем будет лечиться, наверное зря я всё же не сбежал.

— Ты как магнит для пуль.

Спасибо что хоть не для грана…

БАХ!!!

Да Катюши на ваши головы, гады. Больно же.

Не знаю кто там такой богатырь, но гранаты он кидает не просто далеко, но и невероятно метко.

БАХ!

— Мазила! — истерично и однозначно неуместно заорал я иррационально счастливый, от того что на этот раз рвануло не так рядом.

Судорожно ища выход из сложившейся ситуации, я обнаружил что больше похож на какое-то босое чучело в лохмотьях, а мой перебитый осколком ремень где-то давно уже потерялся, поэтому я еще и безоружен. Ни пистолетов, ни гранат.

После осознания всего этого, меня пробило на сумасшедший хохот, когда я представил какое же жалкое зрелище найдут в этой вонючей канаве, когда подойдут посмотреть: что ж за «зверь» такой им попался, что так их потрепал и напугал.

Но тут начался совсем трындец. Подоспели броневики и редкие гранатные разрывы сменились не менее впечатляющими и что самое страшное частыми «подарками» дюймового калибра, а к уже зажимающему меня пулемету, добавилось еще два.

— Похоже нам хана, Костя!

Отнюдь, мля!

— УРААААА!!! — заорал я поднимаясь в последнюю атаку.

Вот только трудно сокрушать врага «испаследнихсил», когда тебя ломает быстрее, чем ты успеваешь отлечиваться, и при этом улучить момент, чтоб швырнуть что-то в ответ, ну никак не выходит из-за убийственной плотности вражеского огня, поэтому когда через пяток шагов я весь изломанный улетел в какую-то очередную канаву, на этот раз не сухую, а определенно с «несвежими» помоями, то уже не рыпался, а лишь сжавшись в калачик пытался хоть как-то стать меньше.

Очень помогло Обезболивание, знание о котором внезапно всплыло в памяти, а то что потребляло оно столько же сил сколько и Лечение, при этом времени его действия однозначно хватит пока будет длиться бой, гарантировало что умирать мне теперь хотя бы будет не больно.

Что ж, Саня, давай прощаться, друг. Недолго нам с тобою довелось быть вместе, но однозначно очень ярко и насыщенно. Жаль только вот, что Сонечку я так и не…

— Почему огонь прекратился?

Ка-акого ху… Хундсгугеля тут происходит? — буквальна на исходе магических сил я отлечил себя до удовлетворительного состояния, чтобы высунуться из своей вонючей ямки и узреть сюрреалистичую картину, как голая дроу в этом своем корсете и на каблучищах бегает с на этот раз черной всамделишной плетью и немилосердно лупит своих опешивших от «вотэтапаварота» подчиненных, пока рыжая, уже в своей гимнастерке-платье, стоит позади и вся в нетерпении забавно тянет шею чтобы разглядеть меня. — Нахрена Сонька выпустила… эту вот? И почему «эта» остановила своих ССовских «собак»? В плен? Живьем? Меня? Да я лучше…

— Остынь, Кость, ты погляди что творится! И послушай что она орет.

— На колени, твари! На колени, червь, — очень пугающе, как по мне, стеганув взводного плетью, потребовала от него эта черномазая извращенка, чему лёйтнант, ну или штурмфюрер, кто он там, не смог не подчиниться. — А вы чего замерли? На колени перед Патриархом!

— Патриарх! Ну конечно! Как же я мог забыть?

Да вы тут свихнулись все, что ли?

Ну? И что это за дичь про патриарха какого-то?

— Нет, Патриарх(с придыханием).

Да без разницы, можно и Патриарх с большой «Пэ». Так я жду ответа, — решил я прояснить, что ж за повод заставил так благоговеть светлых, и пасть ниц их извечных врагов — темных эльфов, пока выбравшись из своей канавы, аккуратно и без резких движений, при этом неспешно, ну а заодно и с достоинством, сближался с теми, кто еще недавно пытался меня убить. — Гадские дроу!

— Это… э-эм… это… не помню(растерянно). Проклятие, от волнения я сбился с… волны. Оно будто бы сначала как накатило, а теперь… вот. Когда ж уже эта память-то вернется(огорченно)? А, Кость?

Да ну ё… ёлки палки! Так какого ж ты… такой счастливый был, раз даже и не вспомнишь чему обрадовался? Молчишь? Ну молчи-молчи(раздраженно).

Тем временем, я с горделивой осанкой, Патриарх же ж, приблизился к замершим в нижайшем поклоне, а то и вовсе пребывающим на коленях дроу. Хотя вон, и пятерых связанных полуросликов приволокли.

Тех самых, которые по трое были в экипажах обоих броневозов, но похоже не разделили радости темных, по поводу обретения теми меня прекрасного, и не пожелали преклонить колен. Да они и огонь-то прекращать не спешили, от чего и потеряли одного своего товарища, а также обзавелись множеством синяков и тугими путами.

— Говори, — максимально властно как мог обратился я к рыжей, что судя по всему и стала источником этой вот массовой истерии, ну и моего спасения, разумеется. Причем в лучших традициях развлекательного контента, то есть нежданно и в распоследний момент.

Смешно всё это, конечно. Я сейчас в таком плачевном виде, что это вот раболепие всех окружающих, перед дурно пахнущим и изодранным босоногим оборванцем, со стороны смахивает на какой-нибудь фарс, однако же никто даже сомнений не допускает на счет моего текущего положения и справедливости происходящего. Странно всё это.