Есть предположение, что история Иова – реципиент старой вавилонской поэмы, называемой «Поэмой о невинном страдальце». Открытие этой поэмы и установление связи с библейским сюжетом – заслуга американского археолога Самюэля Крамера[36]. В поэме некий человек тяжело заболевает, но при этом не отворачивается от бога Мардука и богини Царпанит. За это Мардук, согласно одному из комментариев поэмы, избавляет страдальца от болезни и рабства.

Речи Иова и вавилонского страдальца слишком похожи и могут использоваться для демонстрации информационной мифологемы. Некоторые фразы мы приведем для сравнения.

Как мы видим, ряд реплик Иова представляют собой более сложные трансформации фраз вавилонского страдальца. Это не единственные совпадения, и при необходимости можно найти их куда больше.

Есть также предположение, что некий реципиент поэмы о вавилонском страдальце присутствует и в Махабхарате. Так называемая повесть о Савитри, возможно, является уже сюжетной трансформацией вавилонской поэмы. Приводить текст повести я не буду, при желании читатель сам может ознакомиться и поискать совпадения.

Другими словами, информационные трансформации – пусть малозначительные, но все же важные элементы исследования мифа, к которым иногда приходится обращаться.

Географические мифологемы – мифологемы, отвечающие за географические признаки мифа, в том числе названия городов, стран, географических объектов вроде гор, озер, рек, океанов и многого другого.

Мы знаем, что библейские события преимущественно связаны с Палестиной – городами вроде Израиля, Иерихона и т.д. Аналогично события Махабхараты и Рамаяны связаны с древними индийскими городами вроде Двараки, Айдохья, с рекой Ганг. События финикийских мифов были связаны с Тиром, Библом, горой Цапану. В каждой культуре есть свои священные места, города, которые становятся местом событий.

Географические мифологемы включают и различные признаки вымышленных объектов, связанных с событиями мифа. Кельтский Аваллон, Атлантида, гора Меру – все эти места также явно мифичны, но при этом могут иметь какую-то реальную основу.

Географические мифологемы могут иметь какие-то общие признаки. Божества часто обитают на неких реальных или вымышленных горах вроде Олимпа, Синая или Меру. Антагонисты божеств пребывают в нижнем мире – Аду, Тартаре или царстве бога Ямы. Эти признаки подтверждают, что мы имеем, скорее всего, с одними и теми же мифологемами, прошедшими трансформации в разных культурах.

Географические мифологемы не стоит путать с лингвистическими мифологемами, где аналогичным образом могут быть указаны названия тех или иных объектов. Впрочем, как мы видим, мифологемы разных групп могут перемешиваться между собой, и иногда сложно найти четкую грань между ними. В этом случае принадлежность приходилось давать чисто интуитивно. Тут уместно вспомнить шумерский город Урук, называемый греками Орхоном. Этот город мог «сместиться» в географическом пространстве в Палестину и получить название Иерихон.

Географические трансформации, или трансформации географических мифологем, – разновидность трансформации, которая наблюдается во время «миграции» мифа, когда миф теряет изначальные географические ориентиры и привязывается к новым точкам.

Именно географические трансформации значительно осложняют поиск источника мифа. Вместе с переселенцами-мифотворцами перемещалась и сама история – привязывалась к новым объектам и становилась историей местной. Можно уверенно утверждать, что 90% мировых мифов так или иначе «сместились» в географическом пространстве, потеряв изначальные ориентиры.

В качестве примера можно привести былину о Садко – новгородском гуслисте, который своей игрой впечатлил морского царя, живущего в Ильмень-озере. Садко играл в гусли на берегу озера, и сам морской царь вышел из воды, восхищенный его игрой. Морской царь пообещал подкидывать золотой рыбы в его невод. Садко начинает использовать этот дар, чтобы биться о заклад с другими купцами.

После этого дела Садко пошли в гору, он разбогател и отправился в морское путешествие. По пути его корабли попадают в морской шторм. Садко понимает, что бурю наслал морской царь, от которого следует откупиться. Садко попытался бросить золото, но это не помогло, в итоге певцу пришлось самому броситься на дно морское. Там он встретил морского царя и стал играть в гусли, заставив танцевать царя и его поданных.

Уставший танцевать царь стал просить перестать, но Садко сказал, чтобы царь отдал ему в жены свою дочь и отпустил на волю. Царь так и сделал, и Садко оказался с невестой на берегу моря.

Как мы видим, история Садко имеет конкретные географические ориентиры – Новгород, Ильмень-озеро и т.д. Да и миф кажется, на первый взгляд, совершенно самобытным.

Но, как оказывается, история Садко не является оригинальной. В карело-финской мифологии присутствует подобный сюжет, когда бог Вяйнямейнен прибывает в подземное царство Похъелу. Вяйнемейнен пытается получить волшебную мельницу Сампо и начинает играть на музыкальном инструменте – кантеле, погрузив жителей Похъелы в сон. После чего Вяйнямейнен забрал Сампо и по морю стал возвращаться домой. Жители Похъелы проснулись и обнаружили пропажу. Они наслали на Вяйнямейнена бурю, после чего тот потерял свой кантеле[37].

Если копнуть еще глубже, то можно обнаружить некую основу в греческом мифе о музыканте Орфее. Орфей прославился любовной историей со своей возлюбленной Эвридикой, за которой он спустился в подземное царство Аида после ее смерти. Орфею не удалось оттуда спасти Эвридику, поскольку он обернулся посмотреть на нее вопреки запрету. Возможно, в изначальном варианте Садко был должен спуститься в подземное царство за своей невестой.

История с бурей, возможно, проникла в историю Садко из другого сюжета, также связанного с Орфеем. Орфей, будучи в морском походе аргонавтов, попал в страшную бурю. Орфей начал молиться Самофракийским богам, после чего буря утихла[38]. Этот сюжет присутствует и в Новом завете, когда Иисус Христос с учениками, будучи в морском путешествии, попадает в бурю, и лишь проснувшийся пророк смог ее унять[39].

Как мы видим, географические привязки мифа могут существенно меняться, поскольку сам миф постоянно движется не только во времени, но и в пространстве.

Межвидовые трансформации, или трансформации мифологем различных групп, между собой являются дополнительными частными трансформациями и происходят, когда мифологема одной группы трансформируется в мифологему другой группы.

Такие трансформации также не редкость в мифологии. Например, есть предположение, что миф об охотнике Орионе является такой межвидовой трансформацией. Деяния Ориона представляют собой изложение астрономических символов (которые можно представить как образную мифологему) в сюжетную линию. Другими словами, Орион является отражением звездного неба.

Охотник Орион совершает ряд деяний – преследует деву Меропу и ее сестер Плеяд, теряет зрение и возвращает его благодаря богу Гелиосу. В конце концов Орион погибает от укуса страшного скорпиона. При этом созвездие Орион находится неподалеку от созвездия Плеяд. Созвездие же Скорпиона находится вдалеке от Ориона и никогда не находится с ним вместе на звездном небе – все якобы по воле Зевса.

В иудейской же мифологии созвездие Ориона называлось Кесиль, а Плеяды – Хима. В уже знакомой нам книге Иова встречается фраза «Можешь ли ты связать узел Хима и разрешить узы Кесиль?». Таким образом, условно можно сказать, что образная мифологема переродилась в информационную.

Трансформации из образной мифологемы в сюжетную наблюдаются и в египетской мифологии, где, например, Осирис рождается в день зимнего солнцестояния. И, к слову, Осирис также связан с созвездием Орион в египетской астрономии. С этим созвездием был связан и индийский бог-охотник Рудра, история которого очень напоминает мифы об Орионе.