― Я успел? УСПЕЛ?! — закричал он, схватив ее за плечи и приподнимая со ступенек.

― Дима… — Юля начала говорить, но ее губы задрожали, а из глаз полились слезы. — Я не смогла-а-а! — уже во всю рыдая, призналась она.

― Фу! Слава тебе, Господи! — выдохнул радостный Дима, прижимая ее к себе, пообещал: — Юля, я тебя когда-нибудь придушу! — он слегка отодвинулся, обхватил ее лицо теплыми ладонями: — Я тебе звонил! Я тебе писал! Я думал, не успею… Мне не разрешали взлететь из-за метели… Я… Юля, я думал, умру, если опоздаю…

― Я беременна-а-а, Дима-а-а! — плакала Юля как маленькая пятилетняя девочка.

― Юляша, ты не плачь! — обманчиво ласково шептал ей запыхавшийся Дима. — Ты радуйся, мать твою, что ты сейчас в положении, а то я бы тебя точно убил! Ты чего удумала, а?!

― Я… я не могу… стать мамой…

― Правда, что ли?! — ухмыльнулся Дима. — Идем, красавица, сейчас я тебе покажу, как именно ты СМОЖЕШЬ и СТАНЕШЬ матерью! — отрезал Орлов и повел ее в кабинет гинеколога.

Никак не прокомментировав опоздание неопределившийся пациентки, Ольга Николаевна подробно доложила не перестающему улыбаться, как идиот, Орлову о самочувствии будущего ребенка и его матери, которая сидела с лицом обреченного смертника камикадзе. Затем гинеколог лично проводила ВИП клиентов на УЗИ, где Дима уставился на экран монитора и даже открыл рот. Юля же не смогла себя заставить повернуть голову в сторону своего будущего ребенка.

― А можно узнать, кто у нас будет? — спросил Орлов, сияя, как разноцветная гирлянда на новогодней елке, и, словно не замечая, что Юля сидит чернее тучи.

― Пока еще рано. Не видно, — ответил узист.

― Так, давайте я вам куплю нормальное оборудование, чтобы четко видно было? Мне раз плюнуть! — подскочив со стула, он достал мобильный и стал набирать чей-то номер.

Удивленные врачи переглянулись и Ольга Николаевна, улыбаясь, вежливо заметила:

― Дмитрий Константинович, еще по сроку рано определять. Это не от оборудования зависит. Плоду нужно время, чтобы развиться. Вот придете к нам через месяц другой, тогда мы вам точно скажем, кто у вас родится.

― А, я понял, — сказал Дима, сел обратно и снова вперился в монитор. Он даже, кажется, дышать перестал. Все присутствующие тактично молчали, глядя на ошалевшего от счастья молодого папашу и ждали, когда же олигарх вдоволь наглядится на свой зародыш.

Минут через пятнадцать выжидательной тишины, Дима, не отрываясь от монитора, достал мобильный, набрал номер и отдал распоряжение:

― Мне нужен дом. Нормальный. Ага. И лучший дизайнер детской. Нет, лучший в стране! Ага. И коляска. И люлька. И… — он, наконец-то заметил, что не один находится в палате, взглянул на докторов и растерянно спросил: — И что мне еще нужно для ребенка?! — так и не дождавшись их ответа, выкрикнул. — Игрушки! И мотоцикл детский. И куклу на всякий случай! Нет, много кукол и много машинок! Пусть будут! — отключился и снова уставился радостным олухом в монитор. Врачи не знали уже как культурнее спрятать улыбки, отворачивались и прикрывали рот рукой.

Юля фыркнула первой. Она закатила глаза и сказала:

― Так, мне это уже осточертело! — она вытерла гель с живота, встала с кушетки, нацепила сверху шубу и стремглав выскочила из кабинета. Орлов догнал ее уже на выходе из клиники:

― Юля, ты чего?!

― Если тебе непонятно, читай по губам, Орлов! Я НЕ МОГУ БЫТЬ МАМОЙ! — закричала она. — Мне НЕ РАДОСТНО, Дима, от осознания, что у меня в животе кто-то живет! Черт, надо было делать аборт! — она стукнула себя по лбу. — Я страшно ступила! Ты бы не успел меня остановить! Как чувствовала, что тебе не надо было говорить о беременности.

― Объясни мне, красавица, а с чего это ты не можешь родить мне ребенка?! — возмутился Дима. — Я что, проходимец какой-то?! Алкоголик, наркоман? Или у меня болезнь, передающаяся на генетическом уровне?! Почему, Юля?!

― Причем здесь ты?! Вот причем здесь ты! — завизжала она, закрыла лицо руками и устало произнесла: — Дима, я не люблю детей. Я их ненавижу. Я не смогу умиляться каждому их чиху. Я не из таких женщин! Я другая. Мне отлично живется без детей, и я понятия не имею, нахрена их рожать! Я не буду любить этого ребенка! А он будет страдать, что мамочка его не любит. Это страшно, Дима! По себе знаю. Гуманнее будет избавиться от него пока не поздно.

Дима замолчал на несколько мгновений, задумчиво оглядываясь на окружающий зимний пейзаж, засунул руки в карман и пожал плечами:

― Смотри. Начало хорошее. Ты не хочешь, чтобы ребенок страдал, а значит….

― Это ничего не значит. Кроме того, что я его НЕ ХОЧУ!

― А я хочу, Юля! Очень хочу! Сына хочу! Дочку хочу! Почему я не имею права иметь детей?! — вскрикнул он.

― Да рожай себе на здоровье! — вскрикнула Юля. — Причем здесь я?!

― Так ты мне предлагаешь другой женщине детей сделать?! — он приподнял брови и нервно рассмеялся.

― Дима, я не знаю, — устало бросила она, мечась из стороны в сторону, — Пойми меня, правильно. Я буду ужасной мамой. Худшей из тех, кого можно вообразить. Я не смогу его любить.

― Юль, знаешь, — начал Дима, ласково погладив ее по щеке. — Меня воспитывала конченая стерва, хотя нет, — он недовольно закатил глаза. — Надо называть вещи своими именами, моя маман — откровенная сука. Таких еще поискать надо! Тем не менее, я же вырос! И ничего со мной не случилось. Жив, здоров. Не сможешь дарить ему материнское тепло, значит, не сможешь. Я его за двоих любить буду! — сказал он и тут же ответил на звонок: — Да! А какая лучше? Так, мне самую лучшую коляску. А…. тогда две сразу бери! Нет лучше три! Разных цветов, чтобы и для мальчика, и для девочки. Я еще не знаю, кто будет! Да, и люльку тоже, чтобы подходила. Так, а че мы паримся?! Скупай все в двойном экземпляре! Сразу мне звони, если что! И фото скидывай!

Орлов отключился, Юля, изумленная его заявлением, уставилась на радостное лицо любимого мужчины и застыла на несколько мгновений. У нее перехватило дыхание, а сердце словно остановилось. Он вновь ее удивил. Дима не стал ее попрекать тем, что она какая-то неправильная, которая не может выполнить “священный женский долг”. Ей казалось, что они будто вновь очутились в небе, слету прыгнули в бурную реку, а Дима снова спас от утопления, крепко сжал ее руку и вытащил на берег. А еще его серые глаза засияли таким неподдельным искренним счастьем, почти детским, восторженным, словно ему не сорок, а года четыре, и ему к празднику была обещана самая крутая игрушка на свете!

― Юля, давай так… — задумался он. — Чего ты хочешь за ребенка?

― В смысле?

― Ты родишь мне наследника. Я хочу знать, во сколько это мне обойдется, — произнес он деловым тоном. — Ты же русский язык не понимаешь! Ок, давай по-твоему, как ты обычно привыкла. Только без обид, просто это правда, — пояснил Дима. — Замок в Швейцарии хочешь? Яхту? Собственный самолет?! Чего тебе надобно, девица, чтобы ты не наделала глупостей, а я смог спать спокойно и не бояться, что тебя заглючит в очередной раз? Хочешь, остров подарю? Не стесняйся, красавица, я сегодня очень счастливый и очень щедрый!

Юля глядела в эти искренние, полные надежд глаза и так и не смогла воспользоваться предоставленным ей королевским великодушием неприлично богатого олигарха. В любых других обстоятельствах, с любым другим мужчиной, только не с ним…

― Ничего, — тихо ответила она, — Я рожу тебе ребенка, Дима. Просто потому, что… ты этого хочешь…

Орлову потребовалось почти два месяца, чтобы определиться, какое жилище подходит его наследнику. Дима привез ее в шикарный двухэтажный особняк, расположенный в одном из самых элитных районов города. В огромном замке располагался бассейн закрытого типа, огромная терраса, где можно устраивать целые светские приемы, шестнадцать спален, два тренажерных зала, три теннисных корта и конюшня. Прилагающаяся к особняку необъятная территория, скорее напоминала отдельный большой поселок! С открытым ртом Юля стояла, наверное, минут двадцать, глядя на купленный им дом под хохот довольного собой Орлова.