Через пятнадцать минут Матвей сел рядом. Руки у него были холодными, как лед, Глеб сжал их.

– Ты… заботливый, – усмехнулся тот. – Хотя казалось, что отношения тебя совсем не интересуют.

Глеб посмотрел ему в глаза, решив раскрыть хотя бы некоторые карты.

– Раньше у меня были отношения только с женщинами.

– Я соблазнил натурала?

– Не совсем, – он продолжил, давая понять, что это не главное, что он собирался сказать. – Очень давно, еще в университете, у меня было несколько интрижек. А потом… Ничего серьезного, и уж тем более длительного, разве что редкий флирт в баре. Без продолжения. Моя работа не предусматривала отношений, понимаешь? Я привык быть одиночкой. И, признаюсь честно, происходящее между нами… в новинку для меня. Но мне очень нравится.

Матвей опустил взгляд на ладони, накрывшие его руки. После сказанного он не смутился.

– Давай подумаем. Имеешь огнестрельное оружие, раньше работал в сфере охраны, но не можешь рассказать о работе. Такой таинственный, одиночка, как шпионы из фильмов о Бонде, – скрывая улыбку, он спросил, – ты что, в разведке служил?

Глеб промолчал.

– В разведке? Серьезно? – восхитился Матвей. – Черт. Это даже сексуально…

– Прекрати, – прыснул Глеб, вместе с внезапным смешком, выпуская наружу и свое напряжение.

В одиннадцать вечера они пришвартовались.

Глеб даже не знал, что морская парковка, как он ее про себя назвал, была такой сложной. Он тихонько наблюдал и не мешал, пока Матвей то и дело бегал от одной стороны яхты к другой, сбрасывал скорость, глушил двигатель, снова заводил, пока яхта не остановилась окончательно, встав на мертвом якоре.

Казалось, что морские приключения закончились, но у самого причала Матвей наклонился, чтобы проверить крепления, а из его нагрудного кармана выпал смартфон. «Айфон», – успел заметить Глеб, прежде чем он стремительно погрузился под воду. И случилось это настолько неожиданно, что Глеб и слова не успел сказать, не говоря уже о какой-то реакции. Матвей, стоя на палубе, приложил ладони ко рту, смотря на него огромными глазами.

– Черт, – Глеб почесал затылок.

Стоя с приоткрытым ртом, Матвей, наконец, прокомментировал инцидент:

– По крайней мере, сегодня мне не придется говорить ни с кем, кроме тебя.

Встав на платформу, которая не качалась под ногами, Глеб почувствовал себя на порядок увереннее. И даже подал руку Матвею, чтобы тот перешел с яхты на причал. Надобности в этом не было – он мог без посторонней помощи преодолеть десятиметровый пробел, тем более, что наверняка делал это уже сотню раз. С другой стороны, руку человеку, который нравился, подавали в основном не из-за угрозы падения. Матвей, наверное, думал так же. Он взялся за ладонь, сжал ее, становясь рядом с Глебом на причал.

– Куда пойдем?

– Давай просто пройдемся, обожаю это время, мало людей и много свободы…

Стараясь держать ситуацию под контролем (профессиональная привычка, не иначе), Глеб просчитывал все возможные варианты продолжения вечера. Просчитывал, и напрягался. Его телефон валялся дома, Матвей свой утопил – получалось, они оставались без связи в самом центре Москвы. Наступала ночь. И если Глебу была совсем не страшна получасовая прогулка по темным подворотням к квартире, касательно Матвея он такой вариант не рассматривал. Надо бы отправить его домой в безопасном такси, позвонить потом, убедиться. Хотя куда он позвонил бы… На дно реки?

Написать ему в мессенджере.

– Учитывая, что телефонов у нас с собой нет, может быть, подумаем, как вызвать тебе такси…

– Найдем уличный телефон, – пожал плечами Матвей.

– В смысле… Таксофон? – тот кивнул и Глеб с усмешкой добавил. – Ох уж эти зумеры.

– Секунду, я…

Но Глеб сделал то, что никогда не делал прежде, – подался вперед и остановил Матвея на полуслове, целуя, сминая возмущения томительным напором. Он сцепил руки у него за спиной, подтаскивая к себе ближе. Матвей встал на носочки, дотягиваясь до его лица, а Глеб поцеловал его уже по-настоящему – глубоко, медленно, со страстью, что десятки лет вызревала внутри в ожидании того самого. За секундной заминкой последовал вздох, Матвей схватил его за рукав, и Глеб подумал, что такого чувственного человека он в жизни не встречал, возможно, его и не существовало.

Другого.

Переплетая пальцы, они неловко рассмеялись в миллиметрах друг от друга.

– Я тебе так скажу, – начал Матвей. – Не люблю, когда мне затыкают рот, но если ты будешь делать это так…

– Извини, просто…

– Захотелось? – закончил за него Матвей.

Он убедил Глеба не расходиться пока по домам, а такси… Подумаешь, найдут автомат, позвонят по номеру, который еще надо было вспомнить, и дело в шляпе. Глеб не одобрял такой легкомысленности, но было в Матвее что-то такое, что заставляло его соглашаться с его идеями. Или не в Матвее, а в отношении самого Глеба к нему. В этот раз он тоже промолчал и поплелся за Матвеем по темной улице, слушая его рассказы о картинах, неловких моментах с моделями, которые ему позировали, и о космосе тоже.

– Видишь звезду между деревьями? – указал он пальцем вверх. – Сириус. Самая яркая звезда на небе…

– Надо же, не знал, что она так называется.

– Как-то мама мне сказала, что во время падения звезд нужно загадывать желание, чтобы оно точно-точно сбылось, и я, представь себе, часами сидел и смотрел на нее, на Сириус, на балконе нашей квартиры. Все ждал, когда же она упадет, чтобы я загадал вот такое, – он развел руки в стороны, – желание на миллион… Самое смешное, что я даже не помню, что хотел загадать…

Глеб бросил взгляд на его губы.

– А потом была жуткая правда о том, что падающие звезды это вообще не падающие звезды…

– Детские травмы?

– Кто вообще придумал эту фигню про звезды?

Они рассмеялись.

Спустившись к пустынному переулку, Матвей остановился и снова взглянул на небо. Теперь как минимум половину звезд скрывали облака. В ночи не разберешь, грозовые они или нет. Не успел Глеб подумать об отсутствии зонтиков (так, на всякий случай), как с неба полило. Глеб на автомате предложил спрятаться, но деревья в зоне досягаемости были молодыми и почти что без листья. Так и стояли они, не зная, что предпринять, пока пальто Матвея намокало и тяжелело, а воротник его рубашки из антрацитового превращался в черный. Глеб понимал, что и сам выглядел не лучше, челка уже липла ко лбу, а по щекам текли слезы из небесной воды. Становилось сыро и неуютно.

– Пойдем к остановке, – он схватил Матвея за руку и побежал в указанном направлении.

Дождь усилился, когда они добрались до укрытия. Матвей дрожал.

– Искать сейчас телефон – не вариант…

– Ага, согласен.

– Замерз? – Глеб смахнул с его носа капельку дождя, погладил по щеке.

– Нет, нормально.

И чихнул.

Все это Глебу совсем не нравилось.

Надо ж было попасть в дурацкую ситуацию посреди Москвы! Но не голосовать же им на дороге, ища попутку.

«Тем более Матвея я бы точно одного в попутку не посадил», – сказал сам себе Глеб, припоминая того мутного сталкера из галереи. Но к кому тогда пойти? Где просить помощи? У Глеба-то и знакомых в Москве не осталось после годового перерыва в заточении. Разве что… Он вспомнил про жившего в пяти минутах ходьбы Федю Васнецова, его сводного брата по отцу.

Приходить к нему без предупреждения – безумно бестактно, но…

Матвей снова чихнул, подталкивая Глеба к волевому решению. По крайней мере, Федя никому не скажет, не станет задавать сто пятьдесят вопросов, с кем это он и почему без связи, и обязательно им поможет. Глеб поддался на секунду сантиментам. После того, как Зотов остался в прошлом, он так и не нашел времени пойти к Феде, боялся, что тот с ходу поймет, насколько Глеб был сломленным. Матвей же одним своим присутствием придавал ему смелость, будя в нем желания действовать активно.

– Послушай, недалеко живет мой брат, может быть, сбегаем к нему, попросим вызвать такси?