– Иногда мне кажется, что без таких мест можно свихнуться. В городе, – сказал Матвей.

И это был первый раз, когда Глеб ощутил между ними подобие общности.

– По тебе не скажешь, – тихо сказал Глеб.

– Ты ведь меня не знаешь. Точнее, ты видишь то, что я даю тебе увидеть.

– Это все звучит как-то жутковато, – фыркнул Глеб.

Матвей рассмеялся.

Он присел на корточки, затем скрестил ноги по-турецки и уселся у самой кромки воды. Чтобы разговаривать с ним на одном уровне, Глебу тоже пришлось устроиться на причале. Волна морского аромата накрыла его с головой. От воды исходила прохлада, но сидел он так, укрытым темнотой от суеты мира, с удовольствием.

– Звезды, – прошептал Матвей, посмотрев вверх. – Ты часто на них смотришь?

– Почти никогда.

– Звезды вдохновили меня на рисование. В девятом классе, – кивнул он в сторону Глеба. – Папа как-то обмолвился, что свет звезд, который мы видим каждый вечер, лишь эхо прошлых событий. Возможно, некоторые звезды даже умерли, пока их свет добрался до Земли. Будто последний дар, который они нам дали. Понимаешь?

Глеб вздохнул.

– Нет?

Матвей качнулся, толкнув его плечом.

– Я тоже захотел что-то оставить после себя.

– Вот оно что.

– А ты о чем мечтал?

– В девятом классе? – Глеб набрал полные легкие воздуха, прежде чем ответить. – Об игрушечном пистолете.

– Купили?

– Нет. Наверное, поэтому у меня и появился настоящий.

– О, господин умеет шутить, – закусил губу Матвей. – А о чем ты сейчас мечтаешь?

– Сейчас?

– Да.

Он дернул плечом, посмотрел на реку. Идеальное в спокойствии мгновение, растянуть бы его на вечность.

– Чтобы вечер не заканчивался.

– Я тоже, – сказал Матвей.

***

Увы, вскоре им пришлось возвращаться.

Матвею позвонили, сказали, что его высочество могло бы заглянуть на прощальную речь. Он скорчил рожицу Глебу, но все-таки согласился. Пройдя львиную долю пути назад до галереи (хотя Матвей и словом не обмолвился, что его надо проводить), Глеб осознал, что оставил на причале и множество своих тревог. Было ли дело в волшебном месте, или на него повлиял Матвей?

Легкость в теле и голове Глеба порадовала, но по дороге домой произошло еще кое-что.

Глеб инстинктивно присматривался к людям и вскоре понял, что за ними безотрывно следовал человек в натянутом до самых глаз капюшоне. Он предложил Матвею сделать небольшой круг, а затем вернуться на проспект – удостовериться, что следили именно за ними. У Глеба даже пистолета с собой не было, только его наблюдательность. Дождавшись, пока Матвей войдет в помещение галереи, он свернул в парк на противоположной улице, сделав вид, что собрался то ли отдохнуть, то ли подождать Матвея.

И человек в капюшоне тоже объявился.

Дойдя до галереи, он заглянул внутрь, а потом испарился в потоке тел.

Охранника на входе уже не было…

***

Глеб ощутил внутренний импульс действовать. Мягкий, но настойчивый голос, повторявший в самое ухо: «Давай, не тормози». Он не слышал его несколько месяцев. Однако стоило объявиться мужчине в капюшоне, как Глеб рванул его преследовать.

Прошла, наверное, минута, и он пересилил себя, а также опасения относительного того, насколько неловко будет возвращаться в галерею, и выбрался из тени. Пересек улицу и толкнул дверь, высматривая нужного ему человека. Вероятно, целью незнакомца в капюшоне был Матвей – так или иначе. Личность-то публичная, наверняка кому-то уж слишком мозолил глаза. Хотя Глеб понятия не имел, как такой человек, как Матвей, мог кого-то раздражать.

Да, они только сегодня познакомились, а Матвей сам ему признался, что вел себя так, потому что хотел произвести на Глеба определенное впечатление. И все же… Он привык доверять своим инстинктам, а инстинкты молчали, склонив головы. Опасности от Матвея не исходило. Разве что опасность… для его нервной системы, ведь у Глеба никак не получалось выбросить его из головы.

Он сконцентрировался на преследователе.

Обошел возвышение, на котором стоял Матвей, перескакивая взглядом с одного лица на другое.

Нет, нет, снова нет, он не находил человека, одетого в спортивку, на глаза попадались джентльмены из высшего общества.

Остановившись в углу, Глеб взялся изучать и женщин, в конце концов, по походке он не мог утверждать, что за ними следил мужчина, а не тот, кто хотел создать такое впечатление. Среди женщин тоже не оказалось никого подозрительного. Оставалось всего два варианта: либо незнакомец вошел в зал и сбросил верхнюю одежду, чтобы смешаться, либо он имел доступ к другим комнатам, примыкавшим к этому помещению. Глеб, пока рефлексировал в двадцати метрах, все пропустил. Если переоделся или спрятался, то имел серьезные намерения. Mens rea, как учили на юридическом.

Глеб остался, понаблюдать на всякий случай. Нашел взглядом Матвея и прислушался.

– Знаете, галерея прекрасная, госпожа Лилия всегда была ко мне добра. Надеюсь, она простит мне импровизацию… Я думаю, что нам с вами чаще нужно выходить на свежий воздух и просто… – он посмотрел поверх голов, будто вспоминал что-то. Или кого-то. – Просто смотреть и видеть красоту, которая нас окружает. Я думаю, что в следующий раз мы с вами соберемся где-нибудь в парке. Возможно, на набережной. И будем любоваться нашим прекрасным городом, – сделав паузу, Матвей поднес пальцы к губам и постучал. – Правда, придется некоторые картины зацензурить…

Зал разразился искренним смехом, а Матвей уткнулся глазами прямо в Глеба.

Он до сих пор был в его куртке.

Глеб не отвел глаз.

Он дослушал все-все-все благодарности, понимая, что Матвей подойдет к нему, чтобы потребовать объяснений. Они же вроде бы попрощались на улице, а он снова оказался в этой галерее. Она как заколдованная, ей богу, притягивала его. Хотя Глеб, если уж честно, и сам стремился еще раз с ним поговорить. Не важно, о чем. Лишь бы вернуть чувство родом из прогулки по набережной.

– Глеб, – вынырнул Матвей справа от него. – Не знаю, зачем ты вернулся, но я так рад тебя видеть.

– Рад?

– Конечно, – улыбка Матвея стала шире, не потеряв искренности. – Тебе такое нечасто говорят, угадал?

После прогулки у него на щеках, словно нарисованный, проявился румянец.

– Дело не в этом…

Глеб набрал в грудь побольше воздуха, готовясь выдать рассказ о том, как исключительно чувство долга вынудило его прийти в галерею, ведь странный тип вошел сюда и смешался с гостями, судя по всему. Но Матвей его опередил, он потянулся к его лицу и мягко коснулся челки. Достал застрявший между прядей пожелтевший листочек. И Глеб сдулся в один момент, промолчал.

– Встретимся?

– Чтобы… Ну, прогуляться? – спросил Глеб, чувствуя себя полнейшим идиотом. Какой толк в том, что он умел разбирать и собирать зиг зауэр с закрытыми глазами за двадцать секунд, если вот такие вот красавцы-художники заставляли его бледнеть от неловкости.

– Прогуляться, – кивнул Матвей. – Выпить кофе. Поговорить о чем-нибудь.

– О, – сказал Глеб. – Ладно.

Он сверлил глазами ботинки, пока Матвей доставал из кармана визитку.

Глеб продиктовал свой номер, кивнул, мол, дело сделано. Переступил с ноги на ногу. Наконец, посмотрел Матвею в глаза. Они попрощались так, будто собирались встретиться через несколько часов, между прочим, не прощаясь толком, а обозначая перерыв.

Попав в квартиру в полпервого ночи, Глеб положил визитку на тумбочку рядом с ноутбуком и, стащив с себя джинсы и кофту, лег на кровать, впервые за долгое время мгновенно отключившись.

Незнакомый номер вспыхнул на дисплее, застав Глеба за самым постыдным занятием на свете.

Он рылся в шмотках.

Они с Матвеем Авериным даже не договорились о встрече, а вероятность того, что они не пойдут на прогулку сегодня, завтра и в течение всей недели составляла ни много ни мало, а пятьдесят математически оправданных процентов. Тем не менее, Глеб сидел без дела целый день, и в голову ему не пришло ничего лучше, как подобрать гардероб для запланированной прогулки.