А ещё я не питал иллюзий насчёт короля Тарлии. Да, он был максимально любезен, оказал должную помощь, организовал союзников. Но слишком уж он был хитёр, на мой взгляд, и запросто мог вести двойную игру, решая проблемы, о которых дипломатично умолчал. Очень уж он непрост и излишне улыбчив, чтобы всё было так просто. Так что, хоть я и собираюсь беречь каждого воина, но если возникнет ситуация, когда нужно будет кого-то отправить на рискованное дело, то это будут тимурлины.
Связавшись в один из дней пути через переговорное устройство с правителем Беллмора, я выяснил, что заключённые и некоторое количество рабов, о которых я просил, уже приведены в Брильм и готовы выступать в поход. Но им придётся подождать возвращения флота. Пока же специально назначенные люди займутся их тренировкой и воспитанием, чтобы из стада, способного убить командира, они превратились хотя бы в жалкое подобие воинов. Число их, кстати, составило, к моему удивлению, целых пять тысяч разумных и гоблинов, а это немалая прибавка к уже и так значительному войску, что было в моём распоряжении, но пока всё же недостаточная для победы. А поскольку я не горю желанием пасть смертью храбрых, но глупых, мне придётся потратить ещё какое-то время, чтобы пополнить численность своего войска. Не говоря уже о том времени, что я потрачу, чтобы взять под контроль, пусть даже частично, остатки Олода.
Я старался не допускать смешивания в одном отряде воинов разных рас разумных. Ведь это не только нецелесообразно, так как разные расы обладают различной силой и выносливостью, но и может приводить к конфликтам. Не всех может замотивировать то, что у нас великая конечная цель — спасение Триала от арахнидов. Большинство солдат не видят дальше собственного носа и способны воевать лишь за жалование, а некоторые пошли в армию и вовсе лишь потому, что не было другого пути. Но я никого не виню. Видеть конечную цель — дело командира. Воину достаточно содержать в порядке доспехи, быть сильным и чётко выполнять приказы. Тем не менее, инициативу среди простых воинов необходимо поощрять. Именно из инициативных простых воинов чаще всего вырастают лучшие командиры. Об этом не говорится в Кодексе. Это моё личное наблюдение.
Весна давала знать о себе всё сильнее и сильнее, а оттого Гладь, до того значительно обмелевшая, с каждым днём становилась полноводнее, а течение её ускорялось. Да и мои воины не сидели без дела, а работали вёслами, когда это было необходимо, поэтому до Юго-Восточной провинции Олода мы добрались всего лишь за неделю, под вечер десятого дня. А вечером одиннадцатого, проплыв по реке несколько десятин, встали на якорь возле небольшой олодской деревушки, чтобы получить информацию.
Я, взяв с собой несколько стражников, решил разведать обстановку и высадиться на берег. Испуганные крестьяне, едва завидев наши корабли, перепугались и кинулись врассыпную. Оставшиеся же скрылись в неизвестном направлении, когда увидели, как я в сопровождении Морта, Джанга, Пада, Мэнди, ещё пятерых эльфов и такого же количества тимурлинов высадился на берег.
Пришлось немало усилий потратить, чтобы разыскать в этой Первояйцом забытой деревушке хоть одного разумного. Первым дрожащего от страха местного жителя нашёл Джанг, заглянув в укромно стоящую в зарослях тростника бочку. Открыв её, он вытащил оттуда за шкирку дрожащего человека и поставил перед собой.
— По-по-по-жалуйста! Н-не т-т-рогайте меня! Я всего лишь бе-е-едный крестьянин! У меня нич-чего нет, кроме трудовых мозолей, грыжи и четырнадцати детей. Пож-пож-жа-луйста!
— Мэнди, он случайно не твой родственник? — спросил я у эльфа.
— Н-н-нет, в-в-ваше в-в-в-еличество! А с-с-с ч-ч-чего вы в-в-взяли? Я в-в-ведь э-э-эльф, а он ч-ч-человек! — испуганно ответил эльф.
— Да так. Просто подумал, — ответил я прибившемуся к моему отряду эльфу, а затем обратился уже к крестьянину, — Не бойся! Никто ничего тебе не сделает, низменный! Скажи лучше, а чего это ты так испугался? Что-то я не припомню, чтобы люди в Олоде были забитыми и запуганными, а на тебя смотреть жалко! Хотя нет, лучше давай по порядку. Как зовут? Кто такой? Чего испугался? Где все? Что вокруг творится? И смотри не заикайся, а то тоже пристрою тебя дерьмо за эйхо убирать.
Крестьянин испуганно сглотнул, будто я ему предлагал со скалы броситься, затем набрал в грудь побольше воздуха и ответил:
— Зовут меня Больт. Крестьянин я. Всю жизнь был. И таким и остался. И отец мой крестьянин, и дети такие же оборванцы выросли. Пашем землю, сеем, жнём. Испугался, потому что война идёт, а вы, стало быть, интервенты. Вот. Да и все того же мнения, вот и разбежались, кто куда. Кто вас знает, захватчиков, что на уме у вас? Не то убьёте, не то живьём закопаете, а авось и в плен угоните. Не надобно нам этого! Всю жизнь на земле спину гнём и дальше того же хотим. В рабы не желаем. Вокруг война идёт. С севера враги лезут, с востока да с запада. Вы вот с реки высадились, стало быть, теперь и с юга полезли.
— Мы не враги. Наоборот, хотим помочь Олоду с врагами справиться, хотя это и не главная наша цель.
— Ящер? Помочь? Да как же так? Вы ведь нашего брата захватывать пришли! Не верю я тебе, морда хладнокровная, так что секретов не выдам государственных, хоть и не ведаю я их!
— Вот, чтобы с теми катарианцами разобраться, я и пришёл. Так что зря не веришь. А то, что секретов не знаешь, оно и понятно. Откуда простому крестьянину секреты будут известны? Кстати, назвать катарианца ящером — то же самое, что назвать человека обезьяной, так что будь вежливее, иначе велю на кол посадить.
У человека глаза из орбит на лоб вылезли.
— Понял! Прошу прощения! Это я по дурной крестьянской привычке так выразился. Красивых слов не ведаю, вот и…
— Верю-верю. Лучше скажи, что о врагах знаешь? Далеко ли армия катарианцев? Кто ещё воюет против Олода?
— Того до конца не ведаю, товарищ катарианец. Знаю, что ваши напали, и вроде как столица уже в осаде. Ещё столицу зеленокожие осаждают вместе с ними. Правители наши пока отбиваются, но со дня на день падёт столица. А на севере и востоке все, кто ни попадя, напали: и гоблины, и эльфы и прочая нелюдь.
— Ясно. Что же, благодарю тебя за информацию. Нам пора. Держи монету за то, что всё рассказал, — я кинул ему один серебряный, который крестьянин ловко поймал и тут же куда-то спрятал.
Похоже, что всё было примерно так, как я и предполагал. Жаль, что столица уже в осаде — мы можем не успеть на выручку. Да и, кроме того, у крестьянина не может быть свежей достоверной информации. Максимум слухи недельной давности, так что возможно, что столица уже пала. Хотя и в этом случае у нас будет небольшое преимущество — враг не должен знать о том, что к юго-востоку имеются крупные силы неприятеля, и мы можем застать его врасплох. Но всё же стоит поспешить — неприятель близко, так что стоит как можно быстрее сгруппировать имеющиеся у меня силы, чтобы самому не быть внезапно атакованным.
Поэтому я решил не возвращаться на корабль, а наоборот, высадить войско, отправить флот обратно в Брильм за остальной частью войск, и двигаться дальше пешим ходом до центральной провинции. Изначально я планировал добраться туда на корабле в комфорте и спокойной обстановке, но сейчас решил скорректировать план. Ведь дальше река делает крутой поворот на юг, огибает выступ суши, а затем разворачивается и течёт на север, делая значительный крюк. Таким образом до центральной провинции отсюда мы можем за одно и то же время добраться как по суше, так и по реке. Поскольку в этом году весна наступила рано, а нам нужно как можно скорее отпустить флот, дальше мы пойдём пешком.
Ночь была неспокойной. Воины спешно покидали корабли, обозники выгружали припасы. На берегу собирались разобранные телеги, в которые затем впрягали эйхо. Поэтому большинству из нас было не до сна, и утром, сонные, мы двинулись в путь.
Мы двигались по старому тракту, окольцовывающему всю территорию Олода. Олодцы, как и катарианцы, прекрасно знают, что лишь хорошие дороги способны удержать в целостности огромную страну, поэтому уделяют содержанию дорог большое внимание. Дорога была ровной и мощёной. И тем удивительнее было то, что в течение всего дня мы не встретили войск олодцев. Даже одиноких патрулей. Возможно, все войска противника сейчас заняты на других фронтах, а здесь они не рассчитывали на появление кого-либо, но подобное спокойствие могло быть и ловушкой, а потому мы выслали во все стороны несколько отрядов разведчиков, что должны были каждую десятину докладывать нам об обстановке. Однако до самого вечера ничего, кроме мирных деревень с испуганными гражданами, нам не встретилось.
