Боже мой, уважаемые мамонты, вам ли печься о судьбе своих кровных внуков. Ваши умненькие внучки давным-давно уже выбрали «сникерсы», «баунти», «смирновку», акции и прочие загрантуршопы.

Нынче в этой стране почетен любой заработок-прибыль, будь ты налетчиком или сверхважным государственным чином, потому что ты отныне – свободный человек.

И чем более у тебя прибыли, тем более ты свободен. Свободен в своих действиях по добыче прибыли и сверхприбыли.

Не ты – этой стране.

А эта страна – для тебя одного.

Для твоего внука, дедушка мамонт, нынче такие сказочные возможности и перспективы открываются.

Потрудился на разбойном поприще – и имеешь все законные основания открыть собственное дело. И твой внук – уважаемый бизнесмен.

Захотелось поиграть в политику – со всем его удовольствием.

Главное – были бы наличные, а остальное все приложится.

Побольше здравого цинизма, папаша, и поменьше затхлых патриотических лозунгов.

Не успеешь ты добраться до второго инфаркта, а до твоего любимчика-внучка уже и рукою не дотянуться – залетел, малый, черт знает в какие поднебесные сферы-кресла…

А ты, дедуля, агитируешь его идти на какие-то демонстрации и парады победы, на которых наши славные ребятушки-омоновцы ведь невзначай же повредят его молодую головушку или, не дай бог, зубки покрошат, мужское отобьют…

Ты говоришь, что внук твой, отслуживши действительную на кавказской границе, успел наглядеться на кровь и разбойником или спекулянтом жить не желает. Ну полноте, дедуля, ну какой же молодой, тренированный, умеющий запросто обращаться с чужими жизнями, да откажется от непыльной работенки разбойничьей. Да ни в жизнь не поверю я в такие метаморфозы.

После ладной весомой рукояти автомата держаться за штурвальчики и ручки токарного станка, где за грохот и грязь платят сущие пустяки, так – для первичного прокорма…

А ведь хочется, очень хочется молодцу и машину-иномарочку, и квартирку отдельную, и попутешествовать по заграницам с бабенкой нерядовой наружности.

Ведь все эти и прочие земные прелести рекламируются изо дня в день по телевизору, перед которым твой внучек вынужден торчать черными унылыми вечерами после трудового дня. А телевизор хоть и устаревшей модели, но цвет еще не пропал, и когда показывают океанский лайнер с бассейнами и шоколадными красатулями, твой внучек, ей-богу же, начинает нервничать и примеривать себя на место тех мальчиков, что беспечно резвятся в чудесных волнующих клипах про чудесную доступную жизнь благополучных людей, имеющих полноценные счета в банках, а не эту получку-подачку…

А ты, дед, толкуешь про какую-то Родину, про униженную Россию, про лакеев-чиновников, про всеобщий бардак и коррупцию.

Эх, папаша, папаша, ты хоть и увешан медалями за воинскую доблесть и беспорочный труд, но ты самый натуральный мамонт. Ну какое твое стариковское дело до всего этого бардака? И коррупция тебя волнует постольку-поскольку, потому как не тебе перепадает, не в твой нищий пенсион, а нужному важному человеку. И отпусти ты, бога ради, своего молодца-внука в разбойники. Поднакопит внучек деньжат и – чем черт не шутит – тебе на четвертинку подкинет. Большего ты и не достоин. И не морочь внуку голову всякими патриотическими бреднями, лишнее все это. Пускай смотрит телевизор и читает веселую демократическую прессу – там ребята не глупые, потому что они имеют (особливо достойные и циничные) полноценные счета в банках, они-то и научат твоего скромника внучка правильной тактике индивидуума в этом демократическом диком бардаке.

Впрочем, это для непосвященных и прочих патриотов, что за окном сплошная дикость и кавардак. На самом же деле…

Собственно, далеко не нужно ходить. Мой метод существования – достаточно выразительный пример для подражания молодому, не зашоренному коммунистическими декларациями поколению.

Я являюсь совладельцем частной полулегальной (этот нюанс, впрочем, никого не щекотит) фирмы, от которой имеем вполне достойный доход, чтобы достойно жить, а не прозябать на авансы и получки. А еще у нас лежат красивые гербовые бумажки, которые, как ни странно (разумеется для моего малопрактичного ума), дают нам достаточно приличные дивиденды, исчисляемые многими симпатичными нулями, – мы стали как бы рантье постсоветского периода.

И все бы, господа, ничего. И даже очень ничего, потому как я человек не особенно привередливый и разборчивый. Хотя отовариваться в дорогих маркетах не считаю особенно зазорной привычкой. Добропорядочная, благоприобретенная привычка современного, более-менее зажиточного столичного обывателя. Люблю иногда пустить пыль в глаза знакомым издательским и редакционным служащим, когда посещаю эти заведения по своим сочинительским делам, а под пылью я подразумеваю скромные закусочные презенты, личный свой гардероб и аксессуары от каких-нибудь модных кутюрье, не брезгую и домиком Славика Зайцева.

Тоже, впрочем, простительная слабость для еще вполне моложавого симпатичного – чеховского земского вида – господина с внимательными, слегка бархатными зеленоватыми глазами только что без изящного пенсне, которое, возможно, и заведу как-нибудь при случае.

Пока же выбираю трубку, не шкиперскую, но и не носогрейку, а такую, чтоб и взор останавливала и имела чисто практическое применение без особенного ущерба для здоровья, то есть пока консультируюсь насчет формы и фактуры курительной игрушки.

Одним словом, не противлюсь, не бегу от маленьких мужских слабостей (слабый и такой нынче доступный пол – это отдельная тема отдельного этюда), но…

Но мое сердце занято неумной заботой: нелюбовь к женщине, всего лишь моей законной жене. И черт бы с ней, с этой заботой, если бы не назойливый в своей постоянности внутренний голос, который при случае, наиболее для меня комфортном – отдохновенно расположившись в развалистых объятиях любимого кресла, в очередной раз процеживаю через все свое существо непревзойденные тексты русских волшебников слова: Гоголя, Достоевского, Шмелева, Антона Павловича Чехова, – голос эдак фамильярно затеребит, затревожит разомлевшую душу хозяина самым наигнуснейшим восклицательным знаком: приятель, а ведь ты же форменный подлец, а! Ты искреннее ничтожество, но не желаешь знать этого факта. Сосуд с нечистотами – вот что ты такое. Пренебрегаешь любящей женщиной, которая…

После подобных знаков мои нервы начинают выдавать себя, тело вспучивается мельчайшими знобкими волдыриками, и я на какой-то миг перестаю принадлежать себе, а страницы с волшебным строем русских предложений вдруг делаются мне чужими и перестают одаривать мое отзывчивое сердце росной терпкой благодатью, потому как оно в одночасье преображается в чисто физиологический орган, перегоняющий своими мышцами пустую подлую кровь приспособленца…

И я догадываюсь о содержании своей крови и, отложивши омертвелую книгу, со сведенными, неприлично играющими желваками отправляюсь в путь к винному бару-погребку, который, собственно, на расстоянии вытянутой руки, но все равно я иду к нему, к этому спасительному, задрапированному резной дверью тайнику, – в потаенной нише мои заграничные приятели, они все в пестрых модных жилетах, они съехались сюда со всех земных континентов, они всегда рады мне и без церемоний лезут в мои ищущие слепые пальцы своими нарядными праздничными или сурово аскетичными, без излишеств, во все время притягательными головками-картузами.

– Здорово, братцы-флакончики, – с натурально снурой физиономией приветствую я чужеземных знакомцев. – Дождались-таки. Вот и я соскучился. Да, братцы мои, я скучаю по вашим угодливым мордам. Нет, у вас не морды, у вас портреты дерзких мужиков. Вот морда императора Наполеона, а вот еще… А вот поп наш русский, хитрец и сластолюбец, – демонская натура, но весьма уважаем положительными германцами. Н-да-ас… А здесь еще чья-то симпатичная пиратская мордуленция!

Впрочем, в подобные мелодраматические минуты мои незрячие пальцы чаще всего отыскивают скромную желтую фуражку нашенской «Столичной» – душевное общение с землячкой весьма благотворно действует на мою психику, на мои оледенелые конечности. Русская родная водка – вернейшее лекарство от нервов и прочих навязчивых дамских психических немочей. И пусть противники сего народного лекарства лучше не лезут мне на глаза в часы моего самодеятельного лечения – могу ненароком больно зацепить…