Художественное оформление: Редакция Eksmo Digital (RED)

В оформлении использована иллюстрация:

© Alona Chernyshkova / iStock / Getty Images Plus / GettyImages.ru

Что, если соединить монументальный Нью-Йорк и Сибирь, рок-н-ролл и Бетховена, классику и поп-культуру, драму и романтику? Родится кинематографичная, горько-сладкая, вдохновляющая симфония. Лишившись всего, герой нашел в себе силы не сдаваться. Захватывающее путешествие, наполненное музыкой, искусством, пронзительными монологами, сексом и красотой. И, как пел Мик Джаггер: «Ты не можешь всегда получать все, чего ты хочешь. Но иногда, если попытаешься, ты можешь обрести именно то, что тебе нужно».

Если вы держите в руках эту книгу, значит хоть одно дело я довела до конца. И это, в свою очередь, доказывает, что и вы сможете. Сможете буквально ВСЕ. Я не шучу. А ещё это означает, что я – писатель. И это вдохновляет.

Да, в этой книге будет мат. Нет, это не маргинальная недопроза, зиждущаяся на слэнге и похабщине. Да, здесь будет секс. Нет, это не роман о любви. Или все же о любви? Решайте сами.

Я не редактор и не критик. Не мне вешать на эту книгу ярлыки, восхвалять или ругать ее. Зачем я ее написала? Потому что не могла иначе. Когда в 2015 году я села за написание «Шёлкового билета», я преследовала единственную цель: исцеление. Тогда мне поставили не самый приятный диагноз, а жизнь моя, как и я сама, казалось, были полностью разрушены, даже фундамента не оставалось, клянусь.

Тогда и появился герой этой книги – Вадим Но. Он позволил от его имени говорить вещи, которые сама я не могла произнести вслух.

Помог мне понять себя, проанализировать. Каждый персонаж книги – я, вернее, части меня. Кто-то воплощает в себе мои сильные стороны, кто-то – слабости, страхи, пороки, увлечения, положительные и отрицательные черты моего характера. Писатель ведь пишет то, о чем он знает. Или о том, что стремится постичь.

Первые главы пророчили, что роман получится безнадёжно депрессивным, но по мере моего исцеления, дело приняло неожиданный оборот: он стал такой себе рок-н-ролльной сказкой для взрослых. И в нем столько света, тепла и красоты, что мне трудно поверить в то, что его написала именно я.

Знаете, несколько лет назад я уже писала такое «письмо читателю». И я вам его не покажу. Потому что оно будто написано кровью и дерьмом, а концовка мотивирующая такая, мол, да, несмотря ни на что я продолжила писать эту книгу, и я не сдохну, и бла-бла-бла. В общем, та ещё муть.

С тех пор прошёл ни один год. И появился не только новый фундамент, но и стены, и крыша встала на место. Эта книга помогла мне построить новый дом, который приютил меня, защитил, позволил окрепнуть и снова начать жить. Сейчас я, вроде как, даже достигла некоторых успехов в карьере как музыкант и автор песен, у меня есть любящий и, что важно, любимый, муж, и даже черепаха. Я не скучаю по трешу и хаосу, которые некогда служили основным, а то и единственным топливом для моего искусства. Теперь я черпаю вдохновение в покое. А прожитого негативного опыта мне хватит если и не на цикл романов, то на пару-тройку точно. Поэтому читать то письмо мне одинаково грустно и смешно. Ведь оно демонстрирует великую разрушительную силу человеческого отчаяния. Но эта книга… Эта грёбанная книга – торжество жизни. Прочтите ее и вы все поймёте. Ну и напоследок скажу одну вещь:

Не позволяйте терминам в вашей медицинской карте, дурной наследственности, недобросовестным людям и интернету решать, кто вы и на что способны. Пишите свою книгу сами. Иначе на хер тогда жить?

Нет. Я точно попаду в ад. Хоть я и не верю в его существование, но именно такую судьбу мне пророчит чокнутая бабка из квартиры напротив, сталкиваясь со мной на лестничной клетке. Никогда не мог понять, за что она меня так невзлюбила? По-моему, я не сосед, а мечта: футбол ночами не смотрю, шумных вечеринок не устраиваю, даже любовницы у меня, в основном, какие-то тихие. К тому же я не курю. А если и курю, то скромно устроившись под вытяжкой, делаю пару бесполезных затяжек и тушу сигарету, не успев даже понять, зачем я прикурил. Гости ко мне заходят редко, разве что пара старых друзей и мама с сестрой, да и те – не чаще раза в месяц, из вежливости.

Так что же не нравится бабуле во мне, тридцатилетнем чистоплотном и спокойном мужчине? Как не выйду, так злобно вцепится в меня тусклым, полуслепым взглядом и бормочет что-то про Божью кару. Наверное, путает с кем-то. Старость не радость, это уж точно. Черт, да и мне не далеко до старости. Время бежит предательски быстро, а я все так же одинок, глуп и ни хрена не понимаю в жизни. Это, наверное, и есть мой ад.

Погода сегодня выдалась не самая плохая. Минус двадцать шесть вежливо позволили моему форду завестись. Пусть прогреется. На работу сегодня не хотелось больше, чем обычно. В голове прочно засело ощущение, что в ближайшее время непременно произойдет какое-то дерьмо. Мне, как отчасти рекламщику, нельзя не доверять шестому чувству. Именно оно, по сути, и не дает умереть с голоду. Интересно, какое именно дерьмо сегодня случится? С этими мыслями я стал не спеша выезжать из двора. В семь-восемь утра у нас еще темно. Чертова работа: выходишь из дома – еще темень, выходишь из редакции – уже темень. Вот он, знаменитый конец света – офисная рутина.

Прибывая в мыслях о предстоящем мне очередном бесцветном дне, я не заметил, как кто-то выбежал прямо навстречу моей машине, бешено размахивая руками. Фары ослепляли, и я не мог разглядеть черты утреннего сумасшедшего. Дверь в машину открылась, и вместе морозным воздухом в салон ввалился человек, и плюхнулся на сидение. От него жутко разило алкоголем, сигаретами и другими ароматами, не типичными для утра.

– Вадос! Ты такой внезапно появляющийся тип! Поехали отсюда, скорее!

Я не знал, как реагировать на ситуацию, но все же губы медленно растягивались в радостной улыбке. Некогда мой лучший друг – одногруппник с журфака Олег Колецких, или просто Окол, своим появлением приостановил работу генератора рутинных мыслей и паранойи в моем едва проснувшемся мозгу.

– Околыч, ты какими судьбами тут под утро, рассказывай? И куда везти тебя?

Сказать, что встреча неожиданная – ничего не сказать. Мне действительно было не в тягость добросить его, а даже наоборот. Отвлечься, расспросить о ребятах, кто да чем живет. Последние года три-четыре мы почти перестали общаться. Я, конечно, не тосковал. Мне всегда было достаточно своего подобия гордого одиночества, но, все же, я немного скучал по своему доброму товарищу.

– Вадяра, – орал Окол, – я тебя так люблю! Куда везти? Отвезите меня в Гималаи! – фальшиво пропел Олег, – Брат, ну серьезно. Как ты, расскажи вообще?

Я все еще пытался переварить сюрприз и только лыбился и молчал.

– Олеж, куда везти, серьезно? А то мне на работу. Зато пока ехать будем, все расскажешь. Домой тебя, думаю?

Окол посмотрел на меня серьезным, и каким-то даже разочарованным взглядом, но, эпично икнув, кивнул головой.

Я помнил, где Олег живет. Не близко, но на работу успею. Я посмотрел на Окола, который задумчиво уставился в окно ошалевшими глазами, и качался под несуществующую музыку.

– Околыч, ты, смотрю, все торчишь? А Аня как реагирует вообще на это?

Я ни в коем случае не хотел обижать парня или упрекать в его образе жизни, но нельзя было не спросить. Когда ты женат на прекрасной женщине, у вас двое детей, как можно продолжать пить как скотина и пылесосить зеркала? Хотя, видимо, я вообще этим не увлекался никогда, и мне не понять.

– Ох, Вадяра, – как-то горестно начал Олег, – жизнь такая! Думаешь, вот где Аня? А Аня там, откуда ты меня только что забрал. Пляски пляшет с полным носом белого. Вот мне на работу сегодня, а эта истеричка еще визжит там!