Тогда Стасян загодя начал поворачиваться боком и с оглушительным звуком (словно штаны порвались) оповестил о своих намереньях. Человек в чёрном, который уже толкнул Борю, вбок рванул как от выстрела, но лестница оказалась слишком коротка, чтобы четверо разошлись.

Каждый в этот момент привлёк к себе что поближе. Стасян Борю поймал двумя руками. Боря сварочный аппарат подхватил, подброшенный и вновь падающий в руки. А незнакомец в чёрном с баллоном взасос поцеловался на неожиданно узком пространстве. И до того к нему баллон любовью пылкой воспылал, что восемь зубов снежинками белёсыми на лестницу посыпались. А любовник неожиданной атаки рядом на ступеньку лёг и уснул крепким сном. Как и полагается при тесных отношениях, отдал все силы без остатка.

Стасян поставил Борю на лесенку, Боря поставил на лесенку сварочный аппарат, оба посмотрели на баллон, который по паре ступенек погромыхал и сверху на человека в чёрном свалился. Тот как подкошенный впереди ступенек ранее улетел. А как приземлился, так баллон летящий следом и обнял. И глубину их любви мог оценить только рентгенолог. Ну а что не взорвало весь этаж, так за это даже спасибо.

Боря носом шмыгнул и глядя на разбросанные по лестнице контейнеры, хмыкнул:

– Ну и чего теперь делать?

Стасян следом на пакеты словно распотрошённые посмотрел. Пожал плечами. Ну, махнул рукой, ну шмякнулись о стену. Банки, склянки и хлебушек, конечно в дребезги и мелкую крошку, но кое-что уцелело. Если новый пакет обнаружить или хотя бы авоську, то на ужин на троих хватит. А этого, спешащего, звать не будут.

Оба, не сговариваясь, глаза на верхнюю лестничную площадку подняли. А там блондинка стоит в халате. И не мучает её чай старый, не тревожит поясок распущенный. Только зрачки по пять копеек и с тревогой сверху-вниз смотрит. В направлении человека в чёрном, да обеззубленном.

Стасян рассусоливать долго не стал. Баллон подхватил и выше поднялся. Даже сварочный аппарат по пути поднял. Всё-таки прервался, дали отдохнуть, отдышаться.

– Ну ты это… извини, – добавил Боря мужику, что лестнице растянулся и принялся контейнеры и провизию собирать, пока правило пяти минут не закончилось. За пять секунд-то точно поднять не успеет.

В это же время на восьмом этаже на звуки громкие майор с дочкой и вышли.

– Что случилось?! – скорее рявкнул, чем спросил Гусман.

Боря о баллоне вспомнил, содрогнулся. Авария могла приключить! Да не приключилась и хер с ней. Лишь с сочувствием посмотрел на мужика в чёрном и буркнул:

– Пиздюлина приключилась. Как оклемается – сам во всём признается.

Гусман от удивления шею вытянул, видимо на лебедя желая быть похожим. А очки протерев, как в первый раз Глобального увидел.

Обронил задорно:

– Боря, ты что ли? Сантехник! А? Стройбат!

Боря кивнул:

– Всю жизнь – стройбат!

Повеселел майор даже. Но дочка, напротив, расстроилась. Глядя на контейнеры в левой руке и на остатки пакета с едой в правой, руки в боки сложила.

Контейнеры грязные вернуть хочет! А ещё мымру какую-то в ванной поласкает. Вон так и стоит на верхней площадке в халатике, даже не подвяжется как следует. Стерва бесстыжая!

Боря уже толком и не знал, контейнеры ему собирать, еду спасать или объясняться с девушкой поэтичной насчёт погоды, но тут все точки над i расставил старший лейтенант Кишинидзе. Первым придя в себя и надев наручники на оглушенного и ошпаренного чайником, он вышел на площадку с прихваченной на кухне колотушкой, чтобы добить уцелевшего. Так как вторых наручников ему никто в комплекте не выдал.

Но оценив объём физического воздействия на человека в чёрном, Кишинидзе остался доволен. Даже присвистнул, и глядя на Борю, спросил:

– Кто это его так?

Боря, вспомнив, что грусть с ебала Стасяна никуда не делась, а значит, в тюрьме он не выживет, на себя сразу всю вину взял. Всё равно за взломы с проникновением сидеть. Ну а если ещё и тяжкие телесные припишут, то хуже уже не будет, а вот авторитета прибавится. А там кого-нибудь ложкой заточенной пырнёт и ничего, освоится.

«Везде жить можно. Главное, приспособиться», – кивнул внутренний голос.

Но Кишинизде почему-то, арестовывать не стал. Во-первых, наручников не было. Во-вторых, начальнику участка Хромову позвонил. А тот, как про ситуацию услышал, даже Сомова с выходных дёрнуть решил. Нечего там в семейниках перед компом сидеть. Но капитан оказался хитрее и сделал вид, что не слышит звонка.

Вскоре в подъезде и полиция была и врачи. Немка сидела за столом с вываленными на него уцелевшими продуктами и всем подряд чай предлагала, готовая наливать, кипятить или просто подогревать чайник хоть по сто раз на дню. А попутно показания давала. Стасян, очень по этому поводу переживая, свои показания давал поближе к туалету. А Борю все на десерт оставили. Он молча приваривал батарею, сразу заявив, что если в течение получаса не возобновит подачу отопления, то до весны тепла в подъезде можно не сдать. Перемёрзшие трубы могут и не выдержать наплыва кипятка. А если рванут, то плохо будет всем. А ему даже – стыдно.

Попивая чаёк на диване к комнате, начальник седьмого участка Хромов и майор Андрей Валентинович в одном лице по совместительству, все показания за день пытался в единую картину составить. Картина в целом хорошая получалась, двух из четырёх злостных рецидивистов поймали сразу, а Кишинидзе хоть сразу капитана давай. Но если взять в расчёт батарею, то детали не сходились. В частности, он не понимал, как Боря в квартиру попал.

Но разобраться с этим процессом ему майор Гусман мешал.

– Слушай, ну чего ты до него прикопался? Парень нам хату от потопа спас, а ты его душишь. Ему же медаль за помощь надо дать, а не протокол составлять! Ну а что помял немного задержанного, так упал. С кем не бывает?

– Так он серьёзно упал, – буркнул Боря, накидывая последний сварочный шов. – Хорошо, что без серьёзных последствий для подъезда.

– Медаль-то неплохо, – ответил Хромов, всё тщательно записывая. – Я даже не против, что в квартиру без разрешения казённую зашёл, чтобы спасти от потопа, но гражданку Германии то зачем поселил?

– А куда мне её деть? – возмутился Боря. – Муж ёбу дал. А обратно не берёт.

Лида, что рядом стояла, тут же папу локтем ткнула, а на лице губы не в тонкую линию, а вообще в знак «минуса» превратились.

– Боря, блядь! – тут же возмутился отец семейства. – Если каждой обиженной мужьями женщине по квартире казённой раздавать, то никакой жилплощади не хватит, – тут же встал на место майора внутренний войск майор войск сухопутных и с укором на Борю посмотрел. – Всё-таки она не из наших!

– Во-во, – поддержал Хромов вроде и не коллегу, а вроде тоже служивого, а значит, двоюродного коллегу как минимум. – К тому же, на твоей работе сказали, что ты у них уже не работаешь. Как же ты узнал о прорыве, если диспетчер не докладывал?

Боря сварочный аппарат отключил, на баллон с тоской посмотрел. Может, плохо даже, что не рванул? Так бы все проблемы разом решились. А теперь гадать, почему Леся не прикрыла. Нет, это понятно, что обещал к Антону на зону свозить, да замотался. С кем не бывает? Понятно даже, почему директор без двухнедельных отработок за дверь выставил – обиделся, залупа такая. Но задним числом-то зачем увольнять?

– Так чего мне теперь, из-за каждого обиженного идиота людей в зиму без отопления оставлять? – возмутился Боря и словесно закусился. Всё равно уже ничего не теряет. Кроме дружбы, работы, любви в перспективе. Ну и источника заработка. – Ну уволили и уволили. Какая разница, с сегодня или с завтра? Диспетчер на телефоне у меня, кинула заявку. Пока мотался за техникой, Кристину оставил на объекте. Что теперь, человеку после перелёта помыться нельзя? И вообще я Сомову звонил по части этой квартиры. Он подтвердит.

– Зачем звонил?

И тут Боря последний козырь выложил:

– Да я эту квартиру покупать буду! – и следом ещё пару тузов накинул. – Вот решил, раз Лида рядом, толк выйдет. Ну и папа рядом… сами понимаете, семья должна держаться вместе.