Осталось только уговорить Оксану поучаствовать в замысле. Но что-то подсказывало, что с этим проблем не будет.

«Неудивительно, что с таким партнёром на всех вокруг бросается», — заявил внутренний голос и добавил гордо: «Тоскует по-настоящему мужику!»

И внедорожник подвёз к знакомому подъезду бывшей любовницы Антона.

Романа нервно трясло оставшуюся часть дороги. А когда вылез из автомобиля, сделал уверенный шаг в сторону подъезда и тут же заявил:

— Так это же мой подъезд! Ты куда меня привёз?

— Вот именно, женщина рядом всегда готова, а ты и не знаешь, — хихикнул сантехник. — Заводи полезные связи. Припрёт — пригодится.

Рыжий вздохнул и снова повернулся к брату:

— Слушай, так это ж цветов букет надо купить. Ну и там… шоколадку. Да?

— На это нет времени, — ответил Боря, скосив глаза на дисплей телефона. Двенадцать! Первый час пошёл. — Но ты прав, нельзя с пустыми руками… Бери ящик.

— При чём тут гомоящик? Это вообще ни разу не подарок.

— Пригодится, — загадочно ответил Глобальный, нагрузил девственника поклажей и позвонил в домофон.

— Кто там? — ответила Оксана-домоседка, которая либо не думала выходить на работу, либо совпало.

— Боря. Сантехник, — ответил коротко Глобальный и готов был начать разговор прямо на улице, но дверь тут же открылась.

— Боря, это хорошо, — встретила она на пороге в лёгком халатике, что немного распахнулся. Но тут же запахнула полы, крепко подвязав пояском, едва заметила дополнительного гостя с коробкой в руках. — Рома?

— Привет, Оксана, — заявил Борис, уверенно ступая навстречу.

— Здравствуйте, — добавил покрасневший сосед из квартиры сверху, робко подшагивая позади.

Конечно, он знал соседку. Но как к ней относился — другой вопрос.

«Если сразу не сбежал, то всё не так уж и плохо», — добавил внутренний голос.

Озадаченная Оксана впустила обоих внутрь, но Рома остался на пороге, а пальчик в маникюре поманил Глобального на два слова.

— Так, ну ты похоже соскучился, — зашептала Оксана, из поля зрения соседа пропав. — А он что здесь делает?

— Он то как раз для дела, — начал Боря издалека. — Но сначала скажи мне, что за дела с Антоном?

— А что за дела с Антоном? — не поняла та, кого Антон называл Окси. — Пропал куда-то на неделю. Одумался, похоже и к жене вернулся. Но с ней ему счастья не будет, иначе бы ко мне не бегал.

— Он не пропадал. Его посадили за хищения. И похоже надолго, — тут же поправил Боря. — Но я не о том. В коробке, которую Роман держит, игрушки. Они как бы это сказать… особые. Но похоже, что принадлежат Антону. В связи с чем — вопрос: ты ничего подозрительного не заметила, пока он к тебе приходил?

— В смысле посадили? В смысле подозрительного? — удивилась Оксана, но лишь дважды, чтобы два раза одно и то же дело не делать. — Хотя… он давно к этому шёл. А я всё думала где он берёт деньги на всё это барахло. Явно ворует.

— Барахло? — настало время удивляться сантехнику. Не то, чтобы прямо удивляться, но бровь вскинул. А дальше пусть сама думает.

Оксана взяла за руку и молча повела в спальню. А там: коробки, ящики, упаковка, целлофан, шкафы забиты, по краям обложены, а весь подоконник под тюлью красивой хуями заставлен. Буквально. Так как одни на присосках стоят, другие на ремнях держатся, а третьи в упаковке по стойке смирно, но ещё не опробованные.

«Вот это я понимаю — хуёвая жизнь!» — воскликнул внутренний голос: «Но я бы не сказал, что это спальня одинокой женщины. Скорее, забавной женщины. Более того — безумно голодной».

Едва Боря рот открыл, благословляя все силы небесные, что раньше в эту спальню не попал, как Оксана всё и выложила:

— Антон любит, когда его женщина трахает. И подчиняться любит. Он этот… сабмиссив.

— Что? — не понял Глобальный.

— Ну, подчиняться любит. Нижний. Госпожой зовёт, всё-такое, — объяснила соседка Романа. — Мне то это всё до фени. Даже нравилось, когда первые месяц игрушки разные дарил и наряды. Туфли там, платьишка, все дела. Но когда в промышленных масштабах поставлять начал — не по себе стало.

Она присела на кровать и тяжко вздохнула:

— А он ещё моду взял — в женское одеваться. Напялит туфли сорок третьего размера, губы накрасит и просит звать его Люсей. Я член с поясом надела пару раз по приколу, чего-то там ему вставила, подёргалась. Ему то понравилось. А я такая двигаюсь и думаю — «Окси, ну как ты до такого дошла то?» и угораю про себя. Борь… Мне бы член обычный, рабочий. Понимаешь? Я тоже люблю, когда меня ебут! Что это за мужики пошли, что сами выебать не могут, а хотят, чтобы их ебали? Я чего-то в жизни не понимаю? А?

— Я не знаю, я просто работаю, — ответил Борис, но по руке женщину все же погладил. Настрадалась с любовничком. Теперь травму психологическую лечить-лечить. Да лекарство известно.

Тут она подмигнула и за пах Борю погладила. Но тот гладить перестал, среди коробок прошёлся, вздохнул. Ещё одну коробку рядом не поставить. Обречён он что ли эти дилдо в багажнике возить и постовых смущать?

— То есть Антон не гей? — на всякий случай уточнил Глобальный скорее для общего развития, чем для конкретики, которую можно было использовать в быту.

— Ну по жизни то изрядный пидорас. Как послушаю его истории, как людей наёбывает, не по себе становится. А вот чтобы гей… не думаю. Про просто любит, когда его дырявят, простату массируя. Но до единения с мужиками вроде бы не дошёл… пока, по крайней мере. Но раз ты говоришь, посадили, значит… нашёл, что искал. Хотя, какие они мужики после этого? Это уже какие-то массовики-затейники. Не удивительно, что мир захватывают. Удобно устроились.

Боря замер, представляя, как весь мир педоризировался, и нет в нём больше женщин. А те, что есть, почему-то заняты друг другом больше, чем вниманием к противоположному полу. Более того, есть и почти женщины, почти мужчины, но толком не те, ни другие. Но тоже ебут друг друга. А ему мозги делают.

Передернуло.

«Нет, для нас, нормальных мужиков, есть другой мир. Со скрепами тайными и явными, где мужики вместо либо по спорту, либо по хобби, либо по бухичу. Что чаще всего — сочетается в одном на рыбалке», — добавил внутренний голос: «А вот для других представителей другого мира Люся для мужичка — нормальное имя. Но и хер бы с ним. Руками он всё равно работать не собирался. Пусть работает жопой. Не велика потеря».

Боря очнулся от мыслей, девушка со взором горящим смотрела на него, как будто-тоже что-то додумывая. Затем выдала.

— Боря, выручи. Продавать я эту хрень не хочу и не умею. Сейчас стоит что-то выложить объявлением и кредитами затрахают. А не хочешь брать сама, так номер на созаемы повесят ублюдки. Даже если имени твоего не знают и адреса, звонками замучают конторы всякие коллекторские. Потом хоть телефон выкидывай, — объяснила Оксана. — Давай ты всё это просто куда-нибудь вывезешь, а? Я же мусор без члена в пакете уже забыла, когда последний раз выкидывала.

«То есть она не блядь, а просто в поисках члена. Обычного, но живого», — объяснил тут же внутренний голос: «Потому и подыскивает… как Антон подыскивал. Но если Антон просто конченный извращенец, то как в этом можно упрекнуть одинокую даму? Она никому ничего не должна».

— А что, если услуга за услугу? — улыбнулся Боря и в сторону Ромы кивнул в коридоре.

— А, да, — вспомнила о соседе Оксана. — Что тут Ромка то делает?

— Так тебя ждёт. Понимаешь… — Боря приблизился, гладить не стал, но слова верные подобрать пытался. Так, чтобы не запиздеться и звучало убедительно разом. — Влюблён он в тебя тайно. Братом он мне стал. Ну я, как старший брат, за него и отвечаю.

— Братом? — не поняла Оксана. — Я их семью давно знаю. Не было так ни отца, ни сестры, ни брата…

— Да это долгая история, — отмахнулся Глобальный. — Потом расскажу. Короче, по-братски говорит, что каждый день на тебя дрочит, потому что очень хочет. А подойти признаться — боится. Хуй уже метра два отрастил. И это только в диаметре. Но кому попало не доверит.