— Замок нашёл! — ляпнул Боря.

— Какой замок?

— Который на подвале висит, — прикинул Боря и вспомнил, что ключ от подвала семьдесят второго дома забыл. — С утра бегаю, ищу. Потеряли. А тут на обеде — нашёл. Представляете? Всё, еду к вам.

— Ну слава богу, Борис. А я-то уже подумал, что вы… ну да не будем об этом. Жду! — трубка отдалилась. И там послышалось. — Эй, ну зачем так стучаться? Боря-таки искал ключ, чтобы перекрыть воду в подвале.

«Хороший человек, прикрывает», — подумал Боря.

И только подумал, как телефон снова звонит. А там «Наташка». Боря тут же ответил и колёса грузить начал. Заехать — переобуться — милое дело, пока снова снег не выпал.

— Да?

— Боря, привет.

— Привет.

— Слушай, а ты не знаешь, где Ромка?

— С… отцом, — нашёлся сантехник.

Сдавать мамке трахающегося брата — последнее дело.

— С отцом, значит? — повторила Наташка и Глобальный прищурился, приготовившись к тираде, но женщина рыжая уличать во лжи не стала и продолжила томным голосом. — Знаешь, а я тут прилегла на кроватку. И лежу такая, в потолок смотрю. А Оксанка внизу опять с кем-то трахается. Ну и слышу, кричит там её ухажёр что-то вроде «ой, мамочки». А я слушаю их и оторваться не могу. То ли потому, что на Ромкин голос похож, то ли потому что… соскучилась. Борь…

Боря молча положил трубку. И на стояк посмотрел. Закрыв гараж, сел за руль, посмотрел снова — на месте.

Вздохнув, Глобальный точно знал, где будет обедать. Если перед глазами стоит рыжий цвет, то сердцу не прикажешь.

— Прости, батя. Жизнь идёт своим чередом.

Боря вошёл в квартиру Новокуровых и улыбнулся: пахло борщом. Что сразу давало плюс сто баллов к домашнему уюту.

Наташка застыла у двери в кухню в одном переднике, коварно улыбнулась. Сколько бы Глобальный не пытался разглядеть намёков на трусики, не смог.

«Вот же бесстыжая!» — восхитился внутренний голос.

А она лишь немного коснулась верхней повязки и фартук вовсе беспардонно свалился на пол коридора. Грудь захватила взгляд. А ещё взгляд упал ниже. Да там и задержался.

«К чёрту обед, когда есть рыжий аккуратный кустик!», — тут же заявил внутренний голос и двое бросились друг к другу, жадно целуясь.

Слова нужны там, где мало действий. А здесь и говорить ничего не надо — соскучились. Некая незримая сила, вездесущая как тяга самой вселенской гравитации, снова свела обоих. Неизбежность, подобная встрече волн и скал, подсказывала что правильно, а что — пустота.

Боря вдруг понял, что пустота в жизни испарилась. Только очутился в спальне, словно после перемотки. И что творит, главное? Поцелуи ушли от линии декольте гораздо ниже, спускаясь по блядской дорожке от пупка к холмику удовольствия. Нежно целуя аккуратненький кустик, снайперски выискивая языком место большего удовольствия, Боря ещё пытался бороться, но искушение оказалось сильнее. А стоило языку клитора коснуться, как хрупкую башню самоконтроля из соломы снесло мощным селевым потоком.

Важно попасть в него сразу, учила Анжела. Мужчины, которые ищут клитор больше пары секунд — бесперспективны или просто не желают взрослеть.

«Будь мужиком — найди и одолей!» — подстегнул внутренний голос.

Наталья напряглась и тут же расслабилась — нашёл! — распластавшись по кровати, раскинув руки и подхватив подушку. Остро захотелось продолжения. Подскочила, раздевая любовника в спецовке. Руки у него наверняка грязные, а вот всё, что ниже пояса манит как пчелу нектар. В пару движений Боря остался лишь в тонких летних носочках с забавными рисунками ромашки.

— Это не мои, — тут же заявил он, потому что мужчина с принтом на носках выглядит подозрительно. Даже если тот сантиметр на сантиметр в диаметре. Даже если с женщиной наедине.

Потому что мужские носки должны быть сплошь черны, серы или белы, но то для особых случаев, вроде свадеб или похорон.

Наташка рассмеялась и опустилась к поясу. Поцелуй с внутренней стороны бедра в одну ногу, поцелуй в другую, как будто забыла направление, был отвлекающим манёвром, затем, когда оппонент потерял бдительность, был исполнен мастерский засос на головке, от которого Глобального как током прошибло.

— Ой-ой-ой, полегче, — сказал он.

«Но только не вздумай останавливаться», — добавил внутренний голос.

Едва Наталья ослабила хватку и начала помогать себе рукой, как мышцы ног расслабились. Рыжая чертовка тут же принялась творить с членом языком всякое, как будто справлялась с летним тающим мороженым, не в силах укусить.

А от тех манипуляций Боря ощущал себя джойстиком, которым можно управлять. Порой игрок номер один лишь замирала, чтобы сразу не доводить до финала, и некоторое время смотрела в глаза молодому любовнику, томно прикусив нижнюю губу. Но чтобы совсем не скучал — начала гладить соски.

Прислуживаясь к новым ощущениям, Боря уж было решил, что лучше борщ. Так как мужские соски бессмысленны и бесперспективны. Появляются чисто по инерции природы, шутки ради. И тратить на них время в обед — точно не стоит.

С этой мыслью Глобальный перехватил инициативу в свои руки, подтянул Наталью на кровать и занялся уже её грудью. Женская грудь как раз наоборот, полна тайных смыслов, замыслов и загадок, не зря же её постоянно рисуют художники и вставляют куда ни попадя дизайнеры. А ты сиди и гадай, всматривайся. Лизнешь такую — напрягается. Подзабудешь — расслабится. А в целом — интересно. Женщина в процессе ласки даже издаёт интересные звуки, которые в обычной речи никогда не применит.

«Но ведь те же самые звуки получаются и от ласки лона», — поспешил добавить внутренний голос и Боря пообещал себе написать на эту тему эссе. Но не сегодня, а когда-нибудь в старости, когда время будет и уже стоять не будет. А останутся одни воспоминания. А пока — надо пользоваться тем, что работает.

И с этой мыслью Глобальный поправил носочек, и взобрался на женщину. Рыжая раздвинула пошире колени, и уже сама взяла себя за груди, вновь прикусив губу и глядя с выжиданием снизу-вверх. Что же он предпримет? Если обычно ласкать себя ей не хотелось, а то и воспитание не позволяло, то рядом с настойчивым молодым человеком, хотелось, как раз всё и побольше. Желательно с добавкой.

Наташка вскрикнула, сначала тихо, словно случайно, когда он вошёл. Но движения продолжились и крики стали громче. Рыжая вдруг стала кричать изо всех сил, словно желая отомстить соседке за мысли и томление одинокой души. И как давай она от себя эту тоску отгонять, что вот-вот по трубам застучат.

Боря на секунду прислушался, и подлеченный слух не подвёл — внизу ответили. Не по трубам, а голосом. Такое коварное, гортанное «ах!».

Наташка тут же повторила, но чуть протянула «а».

И процесс занятия сексом словно превратился в соревнование. На всякий случай, чтобы не думала имитировать, Глобальный, глотая слюну от запаха борща, что доносился с кухни, решил, что филонить не стоит и разошёлся как следует. Мало ли. Женщины коварны. Сегодня до финишка не доведёшь — завтра без борща останешься. Потому что — должен был.

Но и снизу не отставали. Там на Оксану словно каток наехал и орала она — будь здоров. А мелкий рыжий пиздюк, в кого мгновенно превратился брат-конкурент на минуточку, даже решил подвывать, порой разбавляя вызов между половозрелыми самками.

На что Боря тут же в ответ увеличил напор и Наташку накрыло. Только вместо того, чтобы закричать как следует, чтобы показать этим соплякам снизу, как надо. Она замолчала, на какое-то время даже перестала дышать, а потом из глаз брызнули слёзы. И губы прошептали тихо-тихо:

— Я люблю тебя.

«Какой люблю? Мы же проиграем так!»

Боря и рад бы ответить тем же, спустить и пойти есть борщ в носочках с ромашками, но внизу всё ещё кричат. Да и тут ещё можно работать и работать. Эта женщина слишком долго жила в строгости к себе, пока не пришёл искуситель с разводным ключом… и развёл. Так чего теперь стесняться? Обед должен быть полноценным. С десертом!