– Ох, Егор, да какая тебе разница вообще? Ты ж мужик! Тебе удовольствие делает девка! Ну или не девка? – Гарик опять заржал на весь бар.
– Я просто думаю о маленьких девчонках, которым, в большинстве своем, конечно, их родители говорят о нежности и любви, манеры и правила там прививают, стараются, а потом во сколько там, в 14 лет, предположим, приходит её парень, насмотревшийся порнухи, достает свой болт и говорит: «Соси!» Ну чего-то в голове не укладывается, что и как…
– Ну ты ещё скажи, что папочка этой девчонки откажется, чтобы ему ее мама или на крайняк проститутка в сауне сделала хороший и приятный расслабляющий минет!
Я закачал головой, мне просто нечего было ответить на это.
– Слушай, забудь вообще. Чего ты так упёрся? Ну минет. Давай, нам надо выпить. Пойдём за пивом, а то я гляжу, ты что-то загнался. Да и пиво у нас уже утекло. Пойдём! – он потрепал меня за плечо.
В очереди мы продолжили тему, но на этот раз несколько с другой стороны. Я вспомнил, что видел документалку, которая рассказывала о том, что есть деревня в Бутане, где до сих пор существует фаллический культ. Там, мол, был какой-то чувак, который победил дракона своим фаллосом, и с тех пор в деревне все поклонялись его члену, так повелось, они продают фаллические статуэтки, рисуют на домах фаллосы, чтобы семьям было хорошо. И вот это все навело меня на мысль, что если найдётся тот, кто скажет, что педофилия – это нормально, то постепенно из повсеместного осуждения все стерпится и войдёт в норму. Притом, что это прокатит даже вполне в цивилизованном западном мире, где все об этом станут говорить, и сперва осуждать, но потом подхватят и раздуют из этого хайп, и все скатится к уже замыленному восприятию. Я думал об этом давно, когда мне вдруг стало все больше попадаться новостей о мальчиках и взрослых мужиках, насилующих их… Так вот постепенно все эти темы влезали в мою голову, и я к ним просто привыкал, все перестало вводить меня в ступор и заблуждение.
– Мне кажется, ты чересчур загоняешься, Егор, это уже попахивает теорией заговора! Не все так очевидно, тебе попадалось это, а кому-то, например, другое, ты же знаешь, как работают рекомендации в инете.
– Нет, тут иначе что-то, мы просто этого сами не замечаем, как уже в наших башках восприятие трансформируется, и все начинают уже вполне нормально ко всему относиться, даже к самой жести! Подхватывают и распространяют это. Ты давно получал у себя в мессенджере циничные и конченые видео?
– А может, так оно и надо? Это же и есть наша эволюция. Может, всем плевать вообще, транс ты или гей, квир-культуру ты представляешь или у тебя синдром Туретта? Или ты любишь засовывать себе что-то в задний проход? Какая может быть разница тебе, как другой проживает свою жизнь?
– Ну тогда нет никаких граней, Игорь! Тогда мы просто с тобой мусорные баки! И примем всякий треш рано или поздно, и нам покажется он съедобным, толерантность, которую нам вдолбили, Гарик, никого не спасёт! Она не спасёт…
– Постой, чувак, ты чего так завёлся? День не задался? У тебя есть своя жизнь, своя мораль и этика, свой секс и своя голова, чего тебе вообще о других думать? Я же говорю тебе, это их жизнь, и они хотят ее так проживать. Пускай им даже не повезло, но тебе то фартануло.
– Вот-вот, фартануло…
Я отпил ещё пива.
– Именно. Разве ты осудишь, например, брата и сестру, которые занялись сексом по любви с использованием… ну там… контрацепции? И они живут вместе и любят друг друга…
– Инцест? А не ты ли мне про эволюцию говорил? И разве не она нас привела к тому, что мы перестали спариваться и сношаться со своими родственниками и первого встречного насиловать?
– Чувак, тут осознанно и по любви, с презервативами, без боли, речь о том, что никто не залетит, если они любят друг друга, что плохого в этом, если они займутся сексом?
– Гарик, ты, конечно, извини, я думаю, это странно как минимум, потому что сестру воспринимаешь иначе…
– Это ты так воспринимаешь! Не все, не все так. Кто-то видит в ней любовь всей своей жизни и его спасение здесь! И пару раз с ней даже потрахается на досуге. Я хер знаю, где эта грань морали на сегодняшний день зарыта, ты сам видишь, как мы тут вращаемся и чем мы увлекаемся… Фильмы и сериалы стирают напрочь все границы, и нам в целом становится все равно. Постепенно. И, может быть, так оно и надо. Отцы и дети. Правильно? Старики, окружающие нас, постепенно уходят, а у нас появляется миллион разных принадлежностей к чему-либо от нашего благополучия что ли, которое и ведёт нас к этому самому расшатыванию всех клише и стереотипов, свертыванию всех тормозов. Потом посмотрим, что будет с людьми, когда мы с тобой будем стариками, если доживем, конечно. Ты не религиозный фанатик случаем? А то что-то много у тебя морали выпирает!
– Ты противоречишь сам себе, Гарь. Причём тут вообще религия? Неужели человек должен обязательно быть причастен к ней, если у него есть свои, отличающиеся от общепринятых на сегодня моральные принципы, которые он не хотел бы нарушать из-за того, что это просто неприятно и дико! И вызывает рвотный рефлекс! Мне не нравится, когда какой-то режиссёр через насилие стебёт общество потребления или экологию, восславляя маньяка, расчленяющего людей. Мне просто это не понять, понимаешь?! И все вдруг его защищают, что этот маньяк просто вынужден был убивать, но ведь у этих людей были свои планы на жизнь, свои стремления… Она же разве не принадлежность? Разве нет? Этот маньяк погубил жизни обычных людей…
– О, Егорян! Ты такой положительный, оказывается! – он качал головой. – Тебе надо было идти ловить всяких отморозков, – он отпил пива, – уж больно ты категоричен, на хрен, людей вообще не стоит защищать и осуждать. Они творят что хотят. Мясо. И мне кажется, рано или поздно вообще все грани сотрутся… И люди будущего, вполне возможно, станут такими все более гибкими и бесчувственными кусками дерьма, рискующими налево и направо. Может, это и есть наш путь, и конечная степень эволюции, что нет никакого там общепринятого мнения и нет никакой общепринятой веры, и все эти рамки не имеют значения. И тогда мир окончательно сойдёт с ума, и мы переубиваем друг друга на хер, или искусственный интеллект просто тупо выживет нас отсюда, или нас всех убьёт вирус! Только декорации сменятся! А может, будут все такие стерильные, как ты?
Он снова засмеялся.
– А ты когда такой толерантный стал?!
Но Гарик продолжил своё, словно и не заметил моего вопроса или сделал вид.
– А может даже… люди смогут перенести свои ощущения… Или человеческое сознание можно будет описать… И тогда вот все совсем замкнётся…
– Гарик, аккуратнее с наукой! Я, вот я, лишь просто хотел бы верить в то, что Земля это шар и Лигу чемпионов в этом году возьмёт Реал! Потому что я на них поставил!
Мы засмеялись и снова пошли за пивом. В этот раз в очереди мы принялись обсуждать добровольное насилие и насилие не по воле, стокгольмский синдром, чем вызвали бурный интерес со стороны какого-то юноши, стоящего после нас, который закинул парочку своих мыслей. Он сказал, что читал книгу на эту тему, какого-то дядьки – гуру психологии, я особо не вникал в его речь, потому что в баре стало ещё громче, чем было. Народ прибывал, я пьянел, музыка стала более заметной. Мы вернулись за стол и сменили тему.
– Как вообще твоя работа? Трудно крутиться-то с такой конкуренцией? – я переключился на житейские темы.
– Ты знаешь, сейчас уже не трудно. Знакомых много, рекомендации… Недавно вот снимал для журнала «Веретено», отснял материал, сейчас на обработке. Неплохой гонорар выдали. Снимал для их сайта и канала на YouTube, впрочем, практически, как и всегда подобного рода заказы…
– Знаешь, Егор… Мы тут тему про отморозков с тобой затеяли… Не воспринимай это на свой лад. Я-то вообще кое-что сказать тебе хотел про себя. Давно решался на разговор. Как раз о своей работе и своём будущем. Начну издалека. Короче, я решил покончить с видео, дорабатываю заказы до мая и всё, уезжаю из Москвы… Пойдём покурить выйдем?
