Он блеснул глазами и отвернулся, но приклеенная уверенность по-прежнему играла на лице, словно он рассказывал не о себе.

– Прости, – прошептала Ася, у которой против воли на глазах появились слезы. – И все равно я кое-чего не понимаю.

– Чего же?

– Почему тебе не дали характеристику при дворе?

– Для моей службы это слишком. Я всего добился сам и не хочу, чтобы какая-то бумажка сразу сделала из меня небожителя. Поэтому папа отыскал тебя – услышал в транзитке про молодую учительницу из Заречья, и отправился к вашему наместнику договариваться. У них давние дела, я туда не лезу.

– Прости еще раз, ладно? – Девушка заглянула в прищуренные почти черные глаза и моментально покраснела.

– Все нормально, не бери в голову.

Дальше они снова двигались молча. Лес, непроглядный возле Четвертой реки, полный насекомых, птиц и нескончаемой энергии, сходил на нет к Пятой реке. Именно вдоль нее и протянулись поля, кормившие все Пятиречье. Просека, вырубленная силами нескольких поколений, находилась на месте того самого проспекта, что теперь окрестили Первореченским. Но только в Заречье он обозначался лишь примерно – царствовавшая здесь буйная растительность не давала угадать очертания тротуара под ногами и останки древних зданий, когда-то высившихся вдоль дороги.

Осталась позади округлая площадь с холмом в центре, где по рассказам бабушек, раньше сохранялись обломки какой-то стелы, а в разные стороны от площади расходились причудливые металлические линии, параллельные друг другу, о предназначении которых теперь можно было узнать только из книг. Железная дорога. Неужели раньше можно было сесть в поезд и просто уехать, куда угодно? И никакие реки не могли стать помехой.

И вот перед глазами ребят раскинулись поля, искрящиеся на полуденном солнце золотистыми и зелеными переливами. Артур с восторгом разглядывал колосящуюся гладь – богатство современного мира. Он наконец растерял остатки приклеенной надменной маски и с детской непосредственностью задавал вопросы. Ася по мере своих возможностей и знаний рассказывала ему о каждой культуре, способах посадки, полива и хранения. Когда закончились злаковые, еще не набравшие силу, начались поля подсолнухов, набухших на солнце и готовых превратиться в масло, без которого не обходилось ни одно ремесло. Дальше раскинулись теплицы, каких Артур никогда прежде не видел, – там взращивали дорогие и прихотливые пасленовые. А за теплицами тянулся к небу картофель, на который в этом году так ругались – одна ботва, совсем клубней не будет. Следом за ним узорчатыми кустиками торчала из земли задорная морковная ботва, и блекло виднелась жухлая свекольная. Обойдя вдоль реки хозяйство, без которого жизнь Пятиречья закончилась бы так же быстро, как началась, пара выбралась в плодовый сад. Были здесь и яблони, и груши, и даже кусты с ягодами, из которых не только варили варенье, то и делали вино.

В воздухе витал сладкий аромат не успевших созреть яблок и уже почерневшей смородины. Артур вертел головой по сторонам, а Ася кротко улыбалась, пряча эту улыбку даже от самой себя. Очень уж не хотелось, чтобы Артур видел ее такой, настоящей. А не серьезной учительницей за грубым деревянным столом.

По дороге им то и дело встречались Зареченцы. Самой физически сложной работой занимались Асины вчерашние друзья, которые так и не приняли подросшую девушку в свою компанию, а сегодня молодые отцы и матери, женихи и невесты. Они отрывались на секунду отрывались от своих дел, распрямляя спину, с удивлением оглядывали парочку, кивали или махали рукой и вновь возвращались к труду, без которого погибло бы все Пятиречье, как и город, что был здесь прежде.

– Ни секунды не пожалел, что пошел с тобой. – Он стоял на самом краю берега и смотрел на пыльную серую пустошь, отделенный от нее жалкими метрами воды.

Ничего, кроме серости, не было видно, насколько хватало глаз. Серые обломки зданий, припорошенные пылью, серая крошка бетона, серый покатый берег. Словно жизнь просто исчезла из Пустоты, прихватив с собой саму природу.

– Что это там? – Ася последовала примеру Артура и тоже вглядывалась вдаль, сжимая в руке пучок растений для завтрашнего урока.

– Где?

– Да вон же! – Она слегка подпрыгнула и указала пальцем туда, где Пятая река уходила направо, сливаясь с Четвертой.

Артур пригляделся и вздрогнул. Прямо на них по воде двигалась лодка, а в ней сидел человек. Настоящий живой человек! Ася видела, как вздымаются его плечи, когда он бьет веслами по воде, как тяжело ходит грудь при каждом вздохе. А через мгновение человек взглянул на часы, мотнул головой, потянулся к карману брюк из непривычной зеленой ткани, схватился за горло и ничком упал на дно. Прошла еще минута, прежде чем лодку прибило к берегу. Ася сразу метнулась к воде, а Артур, как приколоченный, остался на месте.

– Да не стой же ты! – выкрикнула девушка, безуспешно пытаясь вытянуть тяжелое мужское тело из причалившей к берегу лодки.

Артур встрепенулся, как будто вышел из оцепенения, и с выражением ужасного недовольства направился к Асе. Его расслабленные движения и отсутствующий усталый взгляд безмолвно твердили, что их обладатель пришел сюда вовсе не для спасения незнакомых мужчин и делает учительнице огромное одолжение. Девушка вспыхнула от ярости, хотела уже бросить человека, которого неловко держала подмышки, со всей силы толкнуть Артура в грудь и обозвать самыми злыми словами, какие только знает. Но после этого он бы точно не стал ей помогать, а больше ждать подмоги было неоткуда, поэтому она просто ждала, глотая гнев.

Парень, которого Ася почему-то решила спасти во что бы то ни стало, был гораздо крупнее Артура. Бритый почти налысо, с пухлыми приоткрытыми губами и крупными чертами лица, в странной одежде, какую никто в Пятиречье не носит, он вдруг показался Асе ключом ко всем ее вопросам. Ведь приплыл он откуда-то, значит, сможет рассказать девушке, что там, за гранью Пустоты. Только нужно обязательно его спасти!

Артур подхватил бездыханного мужчину за ноги, и рывком они с Асей выкинули тяжелое тело на берег. Голова его безвольно ударилась о бывший когда-то гранитным берег. Ася ахнула и прикрыла рот руками, испугавшись, что теперь они уж точно убили незнакомца. Но удар, видимо, пошел ему на пользу. Мужчина вяло приоткрыл глаза, попытался вдохнуть, но только закашлялся. Заметив склонившуюся над ним Асю, он захрипел и снова потянулся к карману, до которого так и не добрался в лодке.

Девушка опередила его и сунула руку в большой накладной карман широких штанов. В следующее мгновение она извлекла прозрачный тюбик с толстой иглой, наполненный мутноватой жидкостью. Ее глаза стали круглыми от удивления – упоминание лекарств она встречала лишь в книгах, Священные слова не только запрещали знахарство и ведовство, чем, конечно, и являлась медицина, но и жестко критиковали употребление лекарственных трав. Иногда мамы под страхом высшей кары давали беспокойным детям ромашку, чтобы те лучше спали, но никто и никогда бы в этом не признался. А тут шприц с настоящей иглой. Мужчина и не собирался его скрывать – он тянул к Асе руку и еле слышным мычанием умолял действовать быстрее.

Ася закатала рукав его рубашки и увидела не успевший затянуться прокол на внутренней стороне руки. Собравшись с духом, не зная, что нужно делать, она воткнула кончик иглы в то же отверстие и надавила на тюбик. Его содержимое послушно перетекло в руку мужчины.

Больше всего Ася боялась, что своими действиями убила незнакомца. Она уселась на траву, положив голову мужчины себе на колени, и приготовилась ждать. Но долгого ожидания не потребовалось. Не прошло и минуты, как он открыл глаза, поморгал и улыбнулся нависшей над ним девушке.

– Надо же, успела, – слабо сказал он неожиданно звонким для суровой внешности голосом. – Я почти попрощался с жизнью. Ужасная глупость – умереть в самом конце пути! Я, кстати, Денис. Можно просто Дэн.

– Ася, – девушка завороженно смотрела на незнакомца и не могла оторвать взгляд. Его серые глаза с длинными ресницами, так не похожие на мужественный образ, были ужасно знакомыми. Вот только где она могла их видеть?