Так вот, о сонливости. Терпеть лекцию госпожи Трубецкой было тяжело. Пришлось даже конструкт, разворачивающий Сон на его противоположность накидывать на себя, несмотря на всё ещё присутствующее ощущение легкого жжения в солнечном сплетении, свидетельствующее об магическом истощении (благо, конструкт был лёгким, первоуровневым). А потом, когда тема, поднятая в лекции их наставницей, закончилась, она настоятельно попросила не расходиться. Для беседы с курсантами очень важный правительственный чиновник прибыл. Сам Рогозин Лев Федорович! Декан Государственного Медицинского Совета, тот самый, который своим письмом в адрес клиники, где Иван когда-то работал, кислород ему перекрыл и с работы практически выгнал.
- Господа курсанты! – начал свою речь этот важный господин, очень добродушно, по-отечески, взирая на шестерых притихших курсантов из-под густых бровей. – Я вижу, вы все уже взрослые люди, поэтому говорить с вами буду прямо. Сначала я хочу принести вам от себя лично искренние извинения. Это ведь я росчерком своего пера внёс перемены в ваш привычный ритм жизни, но по-другому поступить мне не позволяли совесть и долг. Наш всемилостивейший государь возложил на меня ответственность за развитие медицины в нашем Отечестве и укрепление здоровья его подданных. А это значит, что каждый целитель и медик Империи, вне зависимости от того, состоят ли они на службе или предпочитают частную практику, должны иметь максимально полное профильное образование. Более того! Они должны постоянно следить за новинками медицинской мысли. А ведь сейчас в нашей отрасли что не месяц - новое открытие! Что вносит кардинальные изменения в методы лечения! К тому же, время сейчас непростое, и Отечество нуждается в вас, в ваших талантах, способностях, знаниях. Наш всемилостивейший государь….
Странно, но от размеренного речитатива господина Рогозина Ивану вновь захотелось вздремнуть, несмотря на наложенное им на себя антисонное заклинание. Хотя нет. Он скорее впал в некое созерцательное оцепенение. А чиновник все вещал и вещал. Отдельные обрывки фраз он проговаривал особенно отчетливо: «…Служба отечеству», «…государь нуждается в вас», «вознаградит за ваши труды». Иван просто чувствовал, как эти посылы вгрызаются в его сознание. И отчего он, собственно, так опасался стать целителем на государевой службе? Может, и правда стоит...
Из начинающегося транса Ивана вывел сосед, который вдруг уронил голову себе на грудь, словно устав ее удерживать в вертикальном положении. Хм. Что-то не чисто с этим господином. Иван вспомнил про свои способности целителя и временно отключил себе слух (сил уже хватало). Береженого, как говорится, и сам Бог бережет, а если Рогозин скажет чего важного, то можно будет у сокурсников переспросить...
Уже после того, как благообразный чиновник покинул кафедру и двинулся к выходу из аудитории, Иван окинул взглядом своих соучеников. Когда-то на фронте он видел солдат, оглушенных близким разрывом снаряда. Вроде и целы, а все же что-то с ними не то. Заторможенные движения, расфокусированный взгляд…. Так вот, в точности! Силу слова только что покинувшего их дядечки как-бы не в снарядных дюймах измерять нужно было. Контузил, как есть, контузил!
Сразу после того как чиновник от медицины покинул аудиторию, в неë сразу заглянула одна из сестричек милосердия, которые в клинике Федорова с пациентами всякие назначенные процедуры выполняли. Весьма недурной, кстати, наружности, ее Иван уже давно заприметил.
Капитолина Дмитриевна внимательно выслушала посланницу, вся подобралась и, добавив в голос строгости, огласила скучающим студентам:
- Его превосходительство господин Федоров сегодня решил провести для вас сеанс очень сложной магической манипуляции. Попрошу присутствовать всех, в полном составе - на подобное дополнение она, кстати, имела все основания, на последней неделе парочка из Ивановых соучеников, не будем показывать пальцем, повадились сбегать сразу после лекции, из-за чего умудрились пропустить несколько практических занятий.
В операционную, где парочка сестричек милосердия готовили пациента к заявленной процедуре, курсанты пробирались совершенно бесшумно, причём умудряясь идти строевым шагом.
И с чего бы такое поведение? Может быть из-за общей напряжённости, витающей в помещении? Или повлияли слова их куратора, по четвёртому кругу напоминающей о важности сегодняшнего мероприятия? Иван всё-же склонялся в мысли, что ключевую роль здесь играла дюжина имперских гвардейцев, рассредоточенная по помещению. Очень уж дисциплинировали окружающих их хмурые, цепкие взгляды.
В общем атмосфера была строгой, но интригующей. А тут ещё Трубецкая решила градус загадочности поднять, сообщив, что Фёдоров сегодня будет работать в паре, да не с ассистентом, а с приглашённым специалистом в чрезвычайно редкой в Империи специализации магии.
Первым в операционную энергичным шагом вошел хозяин клиники. Если у Ивана еще оставалась небольшая толика надежды, что та сестричка милосердия, которая передавала послание начальства их куратору, обратит на него свое благосклонное внимание, то – увы! Девица, как и ее товарка, во все глаза смотрела только на своего патрона. И взгляд самой Трубецкой, в этот момент присутствовавшей в операционной вместе со своими курсантами, от восторженных и влюбленных взглядов сестричек мало чем отличался. В присутствии Федорова женщины, кажется, просто перестали замечать остальных мужчин в своем окружении.
Следом за Федоровым в операционную вошел еще один господин, только на фоне высшего целителя на него не обратили внимания не только особы женского пола, собравшиеся в этот час в операционной, но и курсанты. Ну, за исключением Лудильщикова. А Иван заметил тщедушного неприметного мужичонку только из-за того, что уже был знаком с ним и прекрасно знал, как обманчива его внешность. Ведь с высшим целителем в помещение зашел не кто-нибудь, а полицейский патологоанатом и настоящий некромант. Эдуард Адрианович Кривенов, собственной персоной. Каким же неведомым образом Федорову удалось выцарапать сего персонажа из его прозекторского логова на свет божий?
- Здравствуйте, коллеги! – Приветствие, обращенное к курсантам, звучало хоть и немного свысока, но, учитывая, что к обычным смертным обращался не абы кто, а целый генерал, воспринималось весьма доброжелательным и лояльным. – Я пригласил вас, чтобы продемонстрировать те безграничные возможности, которые предоставляет медицине взаимодействие разных направлений магии. Даже, казалось бы, столь отдаленных и во многом противоположных, как целительство, которое, по сути, является ветвью магии жизни и некромантия, сиречь магия смерти.
Высший целитель ненадолго прервался, чтобы поинтересоваться у безмолвно замерших при его появлении сестер милосердия:
- Как обстоят дела с пациентом? Все готово? – От его вопроса обе мадемуазели ожили, истово закивав головами:
- Да-да! Все готово. – Пациент, высокий величавый старик с широкой седой бородой, расчесанной на две стороны, лежал без движения на высоком столе. Торс его был обнажен, и лишь самый низ живота и нижние конечности скрывались под накинутой сверху простыней.
- Как видите, пациент погружен нами в состояние сна. Манипуляции, запланированные нами, чрезвычайно разрушительно воздействуют на центральную нервную деятельность, поэтому данное требование при подготовке является обязательным. – Речь высшего целителя, обращенная к курсантам, стала напевной и повествовательной, словно его превосходительство старался поведать слушателям какую-нибудь эпическую былину. – Все слыхали русские сказки о мертвой и живой воде? Ну, так мы с моим старинным коллегой Эдуардом Адриановичем, придумали совместный проект, в котором часть этих сказок сумели воплотить в реальность (в те времена я был молодым и зеленым, а он таким же старым и мудрым). Кхм, кхм…. Думаю, будет лучше, если мы уже начнем свои манипуляции. Параллельно я буду комментировать некоторые наши действия.
Одновременно патологоанатом – некромант, так и не проронивший с того самого момента, как переступил порог операционной, ни одного слова, шагнул вперед и сделал круговое движение кистью. Очень характерное такое движение. Точно таким он не так давно извлекал из трупа душу умершего. Примерно то же самое произошло и сейчас, только дымок, поднявшийся над телом, был белым. Очевидно, это было различие души живого человека от духа уже умершего. Иван Лудильщиков, благодаря полученным от Системы дополнительным возможностям работы с душами в рамках класса Химеролог, тоже мог что-то подобное, только раньше он никогда не наблюдал за подобным процессом со стороны. Федоров тоже включился в работу, окутав голову пациента каким-то сияющим белоснежным коконом.
