Конечно, когда я родилась, первое подозрение пало именно на проклятие. Но нет, ни на мне, ни на маме проклятия обнаружено не было. Никакого.

– Конечно же, проверяли, милая. Мы сами были свидетелями сих действ. Твои родители были весьма… гм… Хотели выяснить, всё ли с тобой в порядке…

Я грустно улыбнулась. Мои родители любят меня, я знаю. Но они не слепые. Да и отсутствие дара… Слёзы вновь появились у меня на глазах.

– Я, кажется, поняла ход твоих мыслей, Лайт, – вдруг молвила тётя Лизелла, – проклятия множества лиц, направленные на Элю и отражённые даром Ратмира… – задумчиво продолжила она.

– Вернувшиеся к источникам проклятия и отражённые ими в пространство… – заученно отчеканила тётя Лайтинэлла.

– И так как проклятия были идентичны…

– О да… Абсолютно идентичны… Хи-хи-хи…

– Посерьёзнее, Лайт… Хи-хи…

– Как там гласит триста двадцатый закон о проклятиях…

– Отражённые идентичные проклятия имеют тенденцию объединяться в одно в случае их достаточного количества…

– О да, количество было вполне достаточное… Гм…

– И спонтанно воздействовать на объект проклятия в момент наибольшей незащищённости объекта, как-то: в случае, ежели объект мужского пола…

– О Лиз, зачем нам мужской пол, переходи сразу к женскому…

– Ежели объект женского пола, – послушно продолжила тётя Лизелла, – о Лайт! Лайт, конечно! Конечно же, это роды! О Создатель! У Эли хватило сил отразить ждавшее своего часа проклятие, оно задело рикошетом дитя, оставив на нём свой след, вернулось к источникам и ждёт своего часа уже в них! О Создатель!

– И ежели неким образом пострадавший от сего суммарного проклятия избавится от следа его, то сей же миг оживёт означенное проклятие в каждом из носителей его, явив облик свой на лицах их и лицах потомков их до седьмого колена… О Создатель…

– Подождите, подождите! – вскочила на ноги я. – Но ведь папа был рядом с мамой, когда я родилась. И не только папа… Как же так…

– Ежели б твоего папы не было рядом, когда ты родилась, деточка, то и ты, и твоя мама ушли бы в грани в сей же миг. Твой папа удержал нити жизней ваших и дал маме силу отразить сие проклятие.

– Так что же… Получается, я должна была родиться нормальной? – ошеломлённо спросила я.

– Ты и так родилась нормальной, девочка. Ты родилась здоровенькой, а это главное, поверь.

– Нет, подождите, я не понимаю… Вы сказали, что проклятие отразила сама мама. Почему? Почему папа не увидел его и не отразил сам, пока оно не затронуло маму? Может быть, тогда бы… всё вышло по-другому…

– Потому что проклятие было вторичным, самостоятельно образовавшимся. Такие проклятия не видны в пространстве, к несчастью. Их нападение можно только почувствовать, и почувствовать их может лишь тот, кому они непосредственно адресованы изначально.

Коварство в том, что во время родов женщина сосредоточена лишь на одном, на своём дитя, что рвётся на свет.

Ежели бы у твоей мамы был собственный дар, она бы поняла, что происходит. Но мама была окружена чужим даром, папиным, поэтому проклятие было отражено посредством папиного дара. А для твоей мамы оно приняло вид лишь одной из схваток.

Мужчины во время родов супруги вливают в неё свой дар, дабы избавить от боли. И для твоего папы сие проклятие также выглядело лишь как боль схватки, от которой он и избавил твою маму. Точнее сказать, мама избавилась сама посредством папиной силы. Таким образом, появление проклятия прошло незамеченным. Его нет ни на тебе, ни на маме. Остался лишь его след, видимый всем.

– Моя внешность. Отсутствие дара.

– Да, милая.

– Но… ведь могло случиться и так, что проклятие изуродовало бы маму? – с ужасом предположила я.

– Проклятие бьёт по самому больному, – с грустью глядя на меня, тихо сказала тётя Лизелла, – для твоей мамы намного больнее видеть тебя… гм… не такой, как все, чем стать такой самой. Это свойство всех матерей.

– Но есть и хорошая новость, – повеселев, добавила тётя Лайтинэлла, – видимо, в твоём случае получился оригинальный побочный эффект – твоя шикарная, пахнущая как лучшие цветы мира кровь. Это, девочка моя, дорогого стоит.

– Ну… Я вас всех очень люблю… Вы знаете… Но…

– Ах, милая, я вовсе не имела в виду только твою безопасность в общении с нашими малышами, вовсе нет. Но подумай сама, деточка, разве только мы для поддержания своих жизненных сил пьём кровь?

– Эм…

– Хорошо. Подскажу. Свежая кровь содержится где?

– Эм. Ну. Везде…

– Ох, Анни, умная же девочка, а не догоняешь, как говорила когда-то твоя мама. Ах, на каком замечательном смешном языке выражается иногда твоя мама! А каким словам она нас научила… О Анни… Ты бы слышала! Ха-ха-ха!

– Лайт, ты опять съехала не туда. Неужели так трудно объяснить девочке, что её кровь, а следовательно, и она сама в качестве еды неинтересна не только нам, но и любым другим существам. В частности, диким зверям, населяющим наши миры. Всем тем, кто питается свежим сырым мясом, другими словами.

– Подожди, тётя Лизелла… Ты сказала «наши миры»…

– Я оговорилась.

– Ну уж нет. Сказала «а», скажи «б»! – потребовала я.

– О Создатель! Как же она похожа на свою маму! Ах, я сейчас заплачу от умиления! Помнишь, Лайт, как Эля сказала нам: «Так, девчонки! Или вы говорите, как есть, или я вас сама покусаю!» Нас! Ах, как же весело было с твоей мамой!

– Тётя Лизелла…

– Тётя Лизелла всего лишь хотела этим сказать, что в нашем мире след от проклятия снять, к сожалению, невозможно…

– И?

– И… Всё… Наш мир магический, и магия убрать след не даст, что ни делай. Я думаю, твой папа давно это понял. Именно поэтому переходы в другие миры запрещены.

– Потому что я тоже в один прекрасный день пойму, или как-то узнаю, или мне просто подскажут ответ некие добрые вампирские тётушки?

– Ты должна знать, Анни. Как бы то ни было, ты имеешь полное право знать. Если бы твоя мама знала это, она обязательно бы тебе сказала.

– Подождите, тётушки, вы запутали меня. Давайте по порядку. Вопрос первый: раз папа закрыл переходы в другие миры из-за меня, как вы полагаете, то почему?

– Этот вопрос самый простой. Потому что твой папа безмерно тебя любит и страшно боится за тебя. И эта боязнь за тебя не позволяет ему предоставить тебе право выбора. Знаешь, есть такая порода сумасшедших отцов. Вот твой папа как раз из таких. Ах, кто бы мог подумать, что Ратмир станет таким трепетным папочкой…

– Но… тогда почему мама сказала бы?

– Потому что твоя мама поставила бы себя на твоё место…

– Ну хорошо. И третий вопрос: почему вы, тётушки, считаете, что папа понял вот это всё, а мама нет?

– Вопрос в лоб. О Анни, как же ты похожа на свою мать! Я говорю с тобой, а вижу её! Такая же ясность и чёткость мыслей!

– Ах, Анни… Ах, наша милая девочка… Видишь ли, иногда, чтобы что-то понять, необходимо что-то знать…

– То есть, мама чего-то не знает?

– Ну… Ведь твоя мама появилась в нашем мире тогда, когда твой папа, гм, довольно давно пребывал в поре совершеннолетия, скажем так. И, конечно, весьма многие молодые девицы империи мечтали примерить на себя фамилию сильнейшего рода Корнегейских. Так бывает. Ну, а когда появилась твоя мама и очень быстро забрала сию фамилию себе, надежды сих девиц рухнули, покрывшись серым летучим пеплом. Гм.

И, конечно, по всей империи в то время лились мутные реки злых слёз и извергались фонтаны проклятий в адрес твоей мамы, гм. Все сии девицы обладали, как сама понимаешь, весьма немалым даром. Вот и получилось… Женщины жестоки. Уверена, во всех мирах. Но ежели женщина обладает ещё и магией… Иногда бывают неприятные последствия.

– То есть, мою ужасную внешность и отсутствие дара ты называешь неприятными последствиями? Хм.

– Но согласись, детонька, оказаться в гранях было бы куда хуже…

С этим я была согласна. Ведь, несмотря ни на что, я радовалась жизни и любила её во всех проявлениях.

Но с этого дня я стала всё больше и больше задумываться о других мирах. Вернее сказать, об одном мире, мамином…