Мой младший брат Феликс всегда называет меня мозгоправом. И наверное, он прав, потому что я и правда умею забираться людям в головы и умело чинить травмы в их сознании.

К Богдане я хотел проникнуть не в разум, а в сердце в итоге. Но сейчас оно было закрыто, поэтому пришлось включать психотерапевта.

— Ничего не случилось, — она нервно дернула плечами. — Просто призрак из прошлого, — тихо и болезненно прошептала. — Прошу тебя, давай уедем, — с мольбой заглянула мне в глаза и я сдался.

Открыл для нее дверь, помог усесться, пристегнул… Молчал, обдумывая услышанное. «Призрак из прошлого» — вот какое определение дала Дана Давиду. Человек, обидевший ее имел только имя. Я на сто процентов был уверен, что она не знала его фамилии, потому что тогда с легкостью выяснила все о его жизни. Что он был женат, с детьми. И тогда, того злополучного вечера просто не было бы. И да, Давид был теперь в прошлом, но нет, он был реальным, а не призраком, как выразилась Дана. Сейчас он ее не видел, но когда-нибудь увидит! Что тогда она сделает? Какой силы страх испытает?

Мне захотелось поговорить с ней о произошедшем. На профессиональном уровне разложить все по полочкам.

Мозгоправ во мне брал бразды правления, но я вовремя схватил его за горло.

Нельзя…

Нельзя было пугать ее еще больше. Иначе она перестала бы мне открываться. А Богдана все-таки это делала. Медленно, робко, но все же начала сближаться со мной.

— Оставим прошлое в прошлом, — с ободряющей улыбкой на лице, сел за руль и завел мотор. — Пусть твои призраки останутся призраками. Лучше поедем в настоящее, верно?

Дана посмотрела на меня с благодарностью. Вымученно улыбнулась, поборов дрожь во всем теле, погладила живот и, откинув голову на спинку кресла, закрыла глаза.

Я покинул парковку, погнал машину к ее дому и больше не пытался заговорить с девушкой. Прямо сейчас ей было нужно личное пространство и тишина — это было очевидно.

Когда припарковался возле подъезда, мне показалось, что Богдана уснула. Заглушил мотор, отстегнулся и очень тихо придвинулся к девушке.

Ее лицо было повернуто в мою сторону. Веки безмятежно замерли, ресницы не трепетали. Непослушный локон покоился на скуле, закрывая уголок пухлых губ. Боже, она была прекрасна. Ангелом. Сломанным, оскверненным… но все равно ангелом. И в ее мыслях и в ее поступках, несмотря на молодость, не было ничего неправильного. А сила характера, вопреки молодости, стала предметом моей гордости.

Как ее можно было не любить?

Я невесомо прикоснулся к ее щеке, пальцем убрал локон к ушку. Склонился, стараясь задержать дыхание, чтобы Дана не почувствовала его на коже. Чтобы не знала, что я так близко и позволила мне хотя бы на мгновение ощутить нежность ее губ.

Это был просто порыв… Порыв влюбленного в нее мужчины, который прямо сейчас чувствовал себя неопытным мальчишкой. И этот порыв мог разрушить нашу связь, потому что Дана не была готова сблизиться именно так. Но начав, я уже не смог остановиться.

Сначала невесомо поцеловал уголок губ, дурея от вкуса и тепла, которые источала ее кожа. Увидел, как ресницы девушки затрепетали, и накрыв ее щеку ладонью, припал губами к ее мягким, таким желанным губам. Не почувствовав сопротивления, немного углубил поцелуй, а когда ее губы слегка разомкнулись, переложил ладонь на затылок и притянул Дану еще ближе. Неторопливо вторгся языком в рот девушки, скользнув по небу и встретившись с ее языком, вновь замер. Наше дыхание было горячим, обжигающим. Вкус девичьих губ окончательно вскружил мне голову, и каждая мышца в теле напряглась, сдерживая внутри меня желание обладать ею полностью.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Дана не отпрянула. Ее язык робко дернулся, скользнув по кончику моего языка. Между нами заискрило. Притяжение стало почти невыносимым. Стена запретов рухнула.

Я целовал Дану медленно, но совсем неосторожно. С каждым мгновением терял рассудок, от того, как она неуверенно и нежно подстраивалась под движения моих губ и языка. Не отталкивала, а наоборот, цеплялась за горловину моего свитера… И дрожала, передавая эту дрожь и мне. Через минуту нас уже обоих трясло от желания, и я никак не мог от нее оторваться.

Черт, это стало и пыткой, и наслаждением одновременно…

Губы саднило от поцелуев, но раскаяние не пришло ни поздним вечером, ни ранним утром. Я так и пролежала всю ночь в постели без сна, думая и перебирая в голове моменты случившегося. А ведь их было несчитанное количество.

От сладкой дрожи, которая гуляла по телу, я тоже не сумела избавиться. Меня переполняли необъяснимые чувства. Изначальное недоверие к Герману очень плавно менялось чувством благодарности, которая неумолимо обросла притяжением. Я до последнего гнала от себя накал эмоций между нами, но в итоге сдалась.

Рядом с Германом, который с легкостью решал не только мои проблемы, но и вселял спокойствие, мне было комфортно. До одури хорошо, будто мы были созданы друг для друга.

Конечно, возможно это могли быть просто мечты или какая-то необъяснимая инфантильная окрыленность. Но пребывать в таком состояние было непросто сказочно, а до порхающий в животе бабочек. И нет, это было вовсе не активное шевеление сына.

Сына… Моего… только моего сына.

Не вовремя в памяти всплыла встреча в кинотеатре с человеком, который уже имел семью, но польстился на меня. И теперь я с боязнью и отвращением вспоминала, и тот роковой вечер, и вчерашнее столкновение.

Боже! Это было ужасно, до тошноты и дрожи во всем теле, которая и сейчас отзывалась во мне, вытесняя самое прекрасное и искреннее свидание в жизни.

Нужно было что-то делать. Просто лежать под одеялом и предаваться унынию не шло мне на пользу.

Решительно спустив ноги с кровати, попыталась выкинуть из головы недостойного человека, и снова заполнить мысли Германом.

Прошла к кроватке, которую он собрал. Провела ладонью по ребру бокового борта, чувствуя под пальцами маленькие узелки, привязанного мягкого бортика. Светло-серый цвет с белыми и голубыми звездочками, маленькими ракетами — очередной подарок заботливого Германа.

С мечтательной улыбкой на губах так и прошла на кухню. Включила чайник и с нескрываемым восторгом переставила кружку с цветами на стол. Тюльпаны в тепле красиво распустились, подарив свой весенний аромат моей маленькой кухоньке.

Букет был похож на меня. Ему для полного прекрасного преображения, не хватало лишь самой малости — теплоты и заботы. И по счастливому стечению обстоятельств меня всем этим окружил Герман. Потрясающий человек, к которому я успела прикипеть и поцелуй стал откровением, и ступенькой от дружбы к чему-то иному… Важному.

Сегодня мы должны были увидеться лишь вечером. Весь день Герман был занят в своей клинике, и от этой, пусть и недолгой разлуки, мое сердце сжималось от тоски. Но вместе с тем, предчувствие скорой встречи вселяло чувство восторга.

Герман должен был отвезти меня на прием к врачу, из-за собственных дел, переложив его на вечер.

Предстоящую встречу, нельзя было назвать свиданием… «Это не свидание», — зажмурившись, с глупой улыбкой на лице, напоминала я себе. Но все же ждала этого «не свидания» всем сердцем.

Вчерашний поцелуй, все еще отзывался дрожью во всем теле. А это был лишь поцелуй. Герман с трудом оторвался от меня, галантно проводил до квартиры и не упорствовал, чтобы остаться. Мне было интересно, чтобы было, если бы я сама предложила ему это?..

Быстро пролетел завтрак, потом обед. Я неторопливо собирала сумку для роддома, и поглядывала на список, в который записывала все самое необходимое.

Около трех часов дня мне стало невыносимо тошно. Только посмотрев в окно, на ласковое майское солнце, и свежую пеструю зелень, мне захотелось прогуляться. Повод выйти нашелся сразу. Покупку памперсов, присыпки, влажных салфеток, я все время откладывала на потом, а теперь боялась, что ничего не успею. Вдруг меня и правда отправят в роддом раньше срока, а дергать Германа из-за такой мелочи мне не хотелось. Он и так слишком много для нас сделал.