Детский приют находился в нескольких кварталах от нашего дома, поэтому мы шли пешком. Я шла впереди и несла пакет, а Паркер плёлся позади и нёс коробку. Мы почти не разговаривали. Единственное, о чём без конца спрашивал Ник: «Когда же мы придём», а когда оказались на пороге детского дома, где нас ждала директор по имени Шерон Уайт, парень жутко захотел обратно.

– Забирай коробку, я пошёл, – зашептал он мне в ухо, стараясь не привлекать внимания Шерон, которая приглашала нас пройти внутрь.

– Нет. Занеси её в кабинет и пойдёшь, – прошипела я в ответ, а потом улыбнулась женщине, которая с непониманием оглянулась на меня, а потом, стуча каблуками, пошла по коридору. Я поспешила вслед за директором, Ник фыркнул и без удовольствия поторопился за мной. Когда женщина привела нас в небольшой класс, где я могла провести занятие и поиграть с детьми, она ознакомила меня с расписанием и ушла за детьми.

– Я тоже пошёл, – заявил парень, бросив коробку на подоконник.

– Стой. Помоги переставить столы.

Паркер снова тяжело вздохнул, почесал голову и без особого желания помог с перестановкой. Выполнив все мои указания, он озлобленно уставился на меня, а я делала вид, что не замечаю его. Раскладывая материалы для работы, я боковым зрением наблюдала за ним. Он ждал от меня новых приказов, а заодно осматривался, кружа по комнате и разглядывая детские рисунки на стенах. Пару минут гипнотизируя плакат на дверце шкафа, он стоял бездвижно, но вскоре очнулся и снова запросился домой.

– Такое ощущение, что ты боишься детей, – усмехнулась я, заметив, как он с особой тревогой ждёт появления воспитанников детдома.

– Хм, чего мне их бояться? Я просто не очень их люблю.

– Ты не любишь детей?

– У меня нет опыта общения с ними.

– И поэтому ты их не любишь?

– Да. То есть нет. То есть… Чего ты докопалась? Я нормально к ним отношусь, просто что с ними делать? Это же мелкие недоумки, с которыми скучно.

– Ого! Ты прав. Ты ничего не знаешь о детях. И с таким отношением, ты вряд ли когда-нибудь заведешь своих.

– Я и не собираюсь, – буркнул он, а я улыбнулась.

– Не переживай, сейчас тебе ничего не надо делать, просто побудь здесь, пока я веду урок. Мне нужна твоя помощь.

Из коридора послышался топот и детский щебет.

– Тише, дети! Вы же помните, как надо себя вести? Не забудьте поздороваться, – предупредила Шерон перед тем, как открыть дверь и впустить в зал малышей.

Комната заполнилась радостным визгом и шумом пятилеток. Воспитанники, не успев войти в комнату, бросились ко мне с радостными криками.

– Бриана приехала!

Раскинув руки, я встретила детишек объятиями. Им было всего по пять-шесть лет, такие маленькие и нежные создания. Каждый тянулся ко мне и хотел обнять, прижаться и поцеловать. Всем хотелось любви, ласки и тепла, и я старалась подарить им хотя бы частичку этого.

– Ура! Ты здесь! – прыгали они от счастья. Эти милые создания видели меня пару раз в месяц, и за год мы хорошо узнали друг друга. Когда бы я ни пришла, они всегда мне рады, но в особый восторг детишек приводили подарки. Это не было что-то грандиозное, обычно на накопленные деньги я покупала сладости: мармелад, конфеты, шоколад, а ещё дарила игрушки ручной работы. Я тратила на это время, но для меня наградой были светящиеся глаза малышей, их объятия и радость на лице.

– Так, это Микки маус! – сообщила я, достав из коробки мягкую игрушку. Первым делом я всегда вручала подарки: мне было так спокойней и легче начинать урок.

– Мне! Мне! – толкаясь и пытаясь выхватить мышонка из моих рук, наперебой кричали дети. Шерон пыталась угомонить воспитанников, но все её попытки оказывались бесполезными.

– Кто выше всех подпрыгнет тому и достанется, – сообщила я и, улыбнувшись, покосилась на Паркера, который не сводил с меня озадаченного взгляда. Кажется, он был шокирован происходящим, вряд ли он когда-либо посещал такие места. Зато теперь у него будет опыт и, возможно, он изменит своё отношение к малявкам и ещё не раз придёт сюда, чтобы не только наблюдать со стороны, но и участвовать в жизни этих ангелочков.

Как только один из мальчишек поймал игрушку, девочки захныкали:

– Так нечестно! Мальчики сильнее!

– Так не расстраиваемся! Для девочек у меня есть куколки! – успокоила я всех, вывалив на стол целую гору милых вязаных и сшитых из фетра кукол. Девчонки от радости выпучили глаза и начали искать для себя самую красивую. Тем временем я заметила, как Адам – тихий мальчишка, который всегда держится в сторонке, с грустным лицом взяв со стола блокнот с машинкой на обложке, отошёл от всех и сел на стул, стоящий в углу комнаты. Я хотела подойти к печальному ребёнку и узнать, что его расстроило, но не успела. Ник опередил меня и, сев перед Адамом на корточки, начал о чём-то с ним разговаривать. Сначала мальчик молчал и насупившись смотрел на незнакомого мужчину исподлобья, крепко держа в руках блокнот, но спустя пару минут, мальчонка смягчился, и уголки его губ приподнялись, а потом он и вовсе обнял Ника за плечи. Интересно, что такого Паркер ему сказал, отчего Адам расцвёл и даже проявил эмоции. Парень точно не ожидал такого порыва чувств и сначала не знал, как реагировать, но вскоре обнял ребёнка в ответ и что-то шепнул ему на ухо, после чего малыш кивнул и наконец отпустил своего нового друга. А говорит, не любит детей, тоже мне сухарь.

Когда все подарки были розданы, мы начали играть. Я заставила Паркера надуть воздушные шарики, чем он был крайне недоволен, зато дети пребывали в восторге. Проведя несколько весёлых конкурсов с шарами, мы приступили к занятию. Усадив детей за четыре сдвинутых вместе стола, поборов шум и гам, мы начали рисовать небо, травку с цветочками и зайчиков. Детям нравится творить. Они с усердием рисуют и повторяют всё, что я объясняю и показываю. На уроках каждый ребёнок проявляет смекалку, индивидуальность, умения и выражает свои чувства. Я знала, что дети после занятий берегут рисунки и вешают их над кроватями, поэтому все старались изо всех сил.

Самым большим испытанием в конце мероприятия – это завершение урока и прощание. Этот раз не был исключением, дети не хотели нас отпускать. Я пообещала, что вернусь, но это не помогало. Они обнимались и плакали, разрывая моё сердце на части. А ещё ребята просили забрать их и тогда на помощь приходили воспитатели, приглашая малышей на обед. Я в такие моменты начинала сомневаться, стоит ли продолжать эти жесты доброй воли, потому что смотреть в детские заплаканные глаза невероятно сложно.

Собрав свои вещи и прихватив пакет и пустой тапер, я вышла в коридор, который опустел буквально несколько минут назад. Детей увели в столовую, дав возможность нам всем успокоиться и легко расстаться. Паркер стоял в проходе и задумчиво смотрел вдаль. Что это на него нашло? Неужто чувства всколыхнулись?

– Ну что, идём? – спросила я, поглядев на парня. Он без слов забрал из моих рук контейнер и пошёл к выходу. Кажется, Ник был потрясён после увиденного. Всю дорогу домой он молчал, а я не трогала его, хотя один вопрос не давал покоя.

– О чём вы разговаривали с Адамом?

Сначала он не понял о ком я, но вскоре сообразил: грустный мальчишка и объятие.

– Он думал, что я собираюсь забрать его, а оказалось, что просто пришёл поиграть.

– И что ты ему ответил?

– Пообещал, что его обязательно заберут.

Я помотала головой.

– Не надо так делать. Не давай обещаний, которые не можешь выполнить.

Каждый раз после занятий в детском доме мне требовалось время прийти в себя. Довольные лица детей, когда они рисуют, лепят или получают подарки, дорогого стоят, но после этого остаётся осадок горечи оттого, что не могу сделать для них больше. Это угнетало и съедало изнутри, так что приходилось восстанавливаться и потихоньку абстрагироваться. Пребывая в задумчивости, я, как правило, запиралась в комнате и садилась рисовать. Так легче отбросить все грустные мысли и вернуться к привычному укладу жизни. Это воскресенье не было исключением. Сидя на подоконнике, я рисовала, положив на колени скетч бук.