– В каком смысле?

– Ты бросила больного отца и сбежала, чтобы не заботиться о нём, – насмехался он. Я была поражена таким неверным мнением обо мне и ситуации, которую парень представил. Так рождаются слухи и сплетни.

Отрицательно помотав головой, я решила прояснить некоторые детали. – Я не бросала его. Я уехала в Нью-Йорк задолго до болезни отца.

– Значит, я не так всё понял?

– Пять лет назад я уехала из Нортона, чтобы учиться.

– У тебя есть образование? Тогда почему убираешь квартиры? – не унимался Паркер, словно хотел найти изъян в моей истории.

– Всё не так просто. Я не окончила академию, не получилось, – пожала я плечами, не желая вспоминать эту главу в своей никчёмной жизни.

– Почему? Загуляла и пропускала занятия? – смеясь, предположил он.

– Нет! Почему ты всё время намекаешь, что я была безответственной? Всё не так! – эмоционально выпалила я, сев на скамейку.

– Ну, сложно представить ситуацию, из-за которой ты могла бросить учёбу и пойти работать горничной, – саркастично отреагировал он, сев рядом со мной.

– Я не сразу стала уборщицей. До этого я сменила несколько профессий, а академию оставила, потому что у меня не получилось оплатить третий курс и меня отчислили, – произнесла я, стыдливо опустив глаза.

– Хм. А на кого ты училась?

Я подняла взгляд, парень оказывается, не отрываясь, смотрел на меня.

– Это была академия искусств. Педагогический курс, я хотела учить детей живописи, – сказала я и, проследив за маленьким мальчишкой, который промчался мимо нас на самокате, улыбнулась. Я всегда мечтала заниматься обучением детей, хотела дарить им эстетику, доброту и красоту этого мира. Учёба очень много значила для меня, и я старалась: была лучшей на курсе, но всё рухнуло в одночасье, когда отец потребовал вернуть все потраченные деньги на учёбу. И вместо того, чтобы внести плату за третий курс, мне пришлось забрать документы и работать, потому что должна отдать долги отцу.

– А без диплома нельзя было этим заняться?

– Я пробовала, – вздохнула я, – но работа с детьми требует документов, а если заниматься благотворительностью и учить ребятишек из неблагополучных семей, то мне не на что будет жить. Я отложила мечту на дальнюю полку и занялась тем, за что платят хоть какие-то деньги. Но в оправдание могу сказать, что два раза в месяц посещаю детский приют, где играю с малышами и даю уроки рисования, но это не для заработка. Ты, кстати, можешь присоединиться и завтра пойти со мной.

– В детский дом? – напрягся он, нахмурив брови. – Нет, это не моё, – замотал он головой.

– Как хочешь, – я пожала плечами не став настаивать. Не каждый готов жертвовать своим временем ради других.

– Почему ты не вернулась в Нортон раз ничего не получилось в Нью-Йорке?

– В Нортоне всё сложно. Зарплаты смешные, да и к тому же возвращаться к отцу всё равно, что подписать себе приговор.

– В каком смысле?

Я испуганно посмотрела на парня, поняв, что сболтнула лишнего. Мне совсем не хотелось, чтобы чужой человек знал, в каких условиях я выросла и от чего я сбежала.

– Я не могу жить с отцом, – не поясняя, буркнула я и поспешила сменить тему. – Ну, а ты… У тебя ведь тоже богатая история, – предположила я, щурясь от солнца. Опираясь руками о край скамейки, я смотрела на Ника. Парень тоже сначала вглядывался в моё лицо, щуря веки, думал о чём-то, но потом надел чёрные очки и со словами:

– Да, но рассказывать ничего не буду, – он, встав со скамейки и бросив меня одну, деловой походкой пошёл дальше по аллее. Разочарованно поднявшись, я побрела вслед за ним.

– Почему ты такой скрытный? – догоняя его, спросила я.

– Я нескрытный.

– Мы живём в одной квартире уже неделю, но я о тебе вообще ничего не знаю. Кто ты, откуда, почему оказался без жилья и средств к существованию? Ты не говоришь о себе и ведёшь себя подозрительно, не находишь? Ты расспрашиваешь про мою жизнь, но о себе рассказывать отказываешься, словно это большая тайна, – эмоционально проговорила я, а Ник продолжал идти вперёд, игнорируя меня. Придя к пониманию, что с парнем бесполезно о чём-то разговаривать, я сдалась, остановившись.

– Ладно, – я махнула рукой. Паркер тоже замер и повернулся ко мне. – Делай как знаешь. Я не буду к тебе лезть. По правде, какое мне дело? Наверное, вообще не стоило начинать все эти разговоры и прогулки. Крыша над головой – это единственное, что нас объединяет. Не будем притворяться и строить вид, будто можем общаться.  Думаю, нет смысла вообще что-то обсуждать кроме общего быта. Ты как хочешь, а я пошла домой.

Настроение резко изменилось, захотелось поскорее убежать и запереться у себя в комнате. Ну почему так всегда происходит. Когда вроде ситуация налаживается, и ты расслабляешься, как вдруг резко всё меняется и становится плохо, и даже хуже, чем было раньше.

– Я окончил юридический, – вдруг услышала я, когда шла к выходу из парка. – Несколько лет работал по специальности в строительной компании, – продолжал Паркер, заставив меня остановиться и посмотреть на него. – Меня уволили за неповиновение начальству, – объяснял он, приближаясь ко мне. Я не видела его глаз из-за очков, но, кажется, он выглядел расстроенным, потому что пришлось раскрыться. – После увольнения меня попёрли с корпоративной квартиры. Денег не хватало, я был вынужден продать машину. Так я остался ни с чем.

– А почему с таким образованием не устроился в другую фирму? – задрав голову подозрительно спросила я, разглядывая его обрастающий щетиной подбородок. Ник стоял слишком близко, нарушая моё личное пространство, но на этот раз я не отступила, продолжив стоять и слушать его.

– Меня лишили лицензии, я больше не могу заниматься юриспруденцией. К тому же мне всё надоело, я хочу начать новую жизнь.

– И ты начал её с бара, – изрекла я, смеясь над тем, как нелепо выглядят его попытки открыть новую страницу жизни.

– Это временная мера, – поморщился он.

– А твои друзья? – спросила я, продолжив путь.

– А что с ними? – переспросил он, когда мы начали одновременное движение по аллее.

– Они у тебя есть? Я к тому, почему никто тебя не поддержал в трудную минуту и не приютил?

– Потому что я к ним не обращался, – твёрдо, будто эти слова давались ему с трудом пояснил он.

– Почему? – удивилась я.

– Мне не хотелось их напрягать.

– Разве друзья не для того, чтобы быть рядом не только в хорошие, но и в плохие времена?

– Да. Помнится, у тебя тоже есть подруга, которая кинула тебя с квартирой, – издевался он, не ответив на мой вопрос.

– Это не одно и то же. И это Саманта, от неё можно чего угодно ожидать. К тому же было время, когда она меня поддерживала.

– И в чём, например?

– Не твоё дело, – поморщилась я.

– Кхм. Ну, конечно. Это ведь личное. Только я должен выворачиваться наизнанку, чтобы тебе угодить, – дразнил он, продолжая капать мне на нервы. Этот человек неисправим.

Вернувшись домой, Паркер первым делом помчался на кухню в поисках еды. Вечно голодный мужчина.

– А что у нас сегодня на ужин? – спросил он, жадными глазами разглядывая полки холодильника.

И тут я смекнула. Всю неделю я готовила на двоих, а Ник ещё не успел проявить своих кулинарных способностей, но пришло время удивлять.

– Помнишь правила? Всё это время ужин был на мне, но сегодня твоя очередь.

– Ты издеваешься?

– Нет.

– Я не умею готовить, – развёл он руками, стоя у барной стойки с куском сыра.

– Это неудивительно. Скажи лучше, что ты вообще умеешь делать, – пропела я с издёвкой.

– Что угодно, но только не домашние дела.

– Это твои проблемы. Я тоже когда-то ничего не смыслила в приготовлении еды, но я же научилась, – хвасталась я, подойдя к нему.

– Не сомневаюсь, что на это ушли годы, но это всё равно тебе не помогло, – глумился он.

– Ты хочешь сказать, что я ужасно готовлю? – прищурилась я.

– Нет, но ты бы могла больше стараться.

Господи, какой же он противный!