Для тех же общин, что имели несчастье располагаться слишком близко к болотам, истинной напастью были сарги. Люди – ящеры, искренне почитавшие свою расу старше и древнее даже сидской, мнили себя истинными хозяевами Тессарига, остальных же считали своей законной добычей.

Они ничуть не гнушались того, чтобы, при любой удобной возможности, напасть на сидов или гномов, не говоря уже о людях, которые были слабее и тех и других.

Даже неразумные лесные твари, вроде пауков, троллей или крысолаков, нет- нет, да и сбивались в крупные стаи, рисковавшие нападать на укрытых частоколом людей.

Так и жили, точнее, существовали тессары – общинами, с трудом сообщающимися между собой, окруженными врагами и опасностью.

Тем более ценились среди них те, кто мог загодя почувствовать эту опасность и своевременно предупредить о ней сородичей. Таких людей называли видящими.

Луция раздраженно поморщилась. Насколько ей бы было легче, родись она мальчиком! Мужчины, обладающие даром, ценились в общинах на вес золота. У них был особый статус, они могли позволить себе гораздо больше, чем простые общинники, могли едва ли не на равных говорить со старейшинами и магистратом.

Любая семья была бы счастлива отдать свою дочь замуж за видящего, увеличив тем самым фамильную честь и вероятность появления новых одаренных.

Иное дело она – женщина, жизнь которой определяла ее семья. Узнай кто-нибудь о ее даре, и статус ее семьи, и без того высокий, вознесся бы едва ли не до небес. И, вместе с тем, это положило бы конец ее, и без того ограниченной, свободе.

Какие там походы в лес?! Ей сильно повезет, если ее, хотя бы изредка, станут выпускать из дома. Отец, разумеется, будет сильно дорожить своим сокровищем, гордостью рода, хвастаться ею перед соседями, а матушка начнет суетиться и бегать по тем же соседям, подыскивая ей подходящую партию.

Девушка невольно вздрогнула. И будто мало ей было страха, ее, вместе с неприятными мыслями, вот уже в который раз, кольнуло чувство вины. Будущее будущим, но для кого-то вроде нее скрывать свой дар сродни предательству.

Видящий делает общину сильнее. С его поддержкой, она готова противостоять любой угрозе или, по меньшей мере, будет готова ее отразить. И наоборот. Община без видящего слаба.

Она, по сути, является мишенью, листом на дереве, что может сорваться и улететь от любого сильного порыва ветра. Остается успокаивать себя тем, что еще жива Тария – видящая их общины, хотя говорят – в последние дни несчастной старушке нездоровится…

Потому она – Луция и приходит сюда раз за разом. Давно облюбованное место на холме – ее тихая гавань, убежище от дурных мыслей и предчувствий. Здесь ей всегда дышалось легче, свободней, и все плохие мысли уносились прочь, стоило ей прийти на свой холм и, сев на камень, просто взглянуть на ручей. Более того, в последнее время чувство покоя и защищенности словно стало сильнее.

И, одновременно с этим, она все чаще стала ощущать незримое присутствие, чужой взгляд, буравящий спину. С одной стороны – это немного неприятно, с другой – во взгляде не было и намека на угрозу. Он излучал чистое любопытство, и еще в нем, как ни странно, чувствовалась забота.

– Покажись, – не выдержала она, когда ощущение стало почти невыносимым. – Я знаю, что ты здесь, перестань прятаться!

Послышался шелест ветвей. Из леса вышел высокий мужчина в тунике, со скрывающим половину лица капюшоном. Луция пригляделась. Покрой туники показался ей довольно странным: уж, по крайней мере, она явственно отличалась от тех, которые носили мужчины в общине.

В душе зародилось странное сомнение. А потом тонкие, изящные пальцы откинули капюшон, и девушка резко отшатнулась, едва не закричав. Как такое может быть?! Неужели она ошиблась?

На нее смотрел сид.

Ясные, пронзительные глаза прожившего целую жизнь существа на молодом лице, сложная, на пол лица, татуировка – все признаки были налицо. Следовало бежать, спасаться, но угрозы она до сих пор не ощущала. Первая реакция прошла, и теперь она с любопытством смотрела на одно из существ, о которых до сих пор лишь слышала.

– Я не причиню тебе вреда, – спокойно произнес сид.

Он не шевелился, со стороны напоминая точеную статую, на молодом лице жили лишь мудрые глаза, изучавшие девушку с интересом и странной теплотой. И внезапно мимолетное ощущение страха исчезло, сменившись ощущением правильности происходящего.

Сид не влиял на ее чувства, несмотря на свой слабый дар, это она почувствовала бы сразу. Чувства были ее собственными – она ощущала покой и защищенность.

– Посидишь со мной? – спросила она, удивляясь собственным словам и своему спокойствию. – С этого холма открывается красивый вид.

Сид кивнул и подошел поближе. Они сели на камень и молча стали смотреть на ручей.

– У тебя очень редкий дар, – произнес сид спустя какое-то время. – Ты смогла почувствовать мое присутствие, редким смертным это под силу.

– Как тебя зовут? – немного невпопад спросила девушка?

– Сеану.

–Я Луция.

Сид кивнул, и они оба снова замолчали. Молчание было спокойным, уютным. Через какое-то время Луция осторожно взяла сида за руку, и тот не отстранился.

***

Это повторялось день за днем. Они встречались на холме и, держась за руки, вместе встречали закат, с каждым разом, с каждой встречей будто становясь единым целым.

В один из таких дней Луция, наконец, не выдержала.

– Я всегда чувствовала, что ты рядом, – с улыбкой призналась она сидящему рядом сиду.

– Каждый раз, как ты появлялся, я чувствовала радость и покой. Наверное, это звучит странно и глупо, мы с тобой встретились недавно, я совсем тебя не знаю, но ты словно часть меня, часть моей души, – словно испугавшись собственного признания, она чуть отстранилась и посмотрела на сида. Тот спокойно кивнул.

– Я тоже всегда это чувствовал, – произнес он со странной болью, – и потому не хотел показываться, – взяв руку Луции в ладони, он с грустью посмотрел ей в глаза.

– Я хотел бы остаться рядом с тобой, но мои желания не важны. Вышло так, что я отвечаю не только за себя. Рано или поздно, но мне придется уйти, и я стану причиной твоей боли.

– Я знаю, – ответила девушка, решительно глядя в ответ. – И я готова к этому. Пусть случится то, чему суждено. Я не стану ни о чем сожалеть.

В тот день не случилось больше ничего особенного. Они просто, как всегда, держались за руки и смотрели, как заходит солнце.

На другой день случилось то же самое. День за днем они, по сложившейся привычке, встречались и смотрели на закат.

Постепенно, спокойно и естественно, держание за руки сменилось поцелуями.

С каждым разом, с каждой встречей, человеческая девушка и сид становились друг другу все ближе…

Тессары не болтливы.

Они не сплетничают и не распространяют слухов, бегая по соседям-друзьям-знакомым со словами, начинающимися с сакраментальной фразы ''ты знаешь''…

Суровая жизнь окруженного врагами народа не располагает к болтовне и праздности.

Да и сама натура гордых тессаров – спокойных, немного угрюмых, но исполненных чувства собственного достоинства, людей, яростно противится тому, чтобы шушукаться о других за их спиной. Тессары не болтают, но видят и слышат все.

Человеку, являющемуся частью их, малочисленной, но сплоченной общины, чья жизнь, по сути, проходит на ее глазах, приходится постоянно держать себя в рамках общих правил и законов. Иначе он рискует подвергнуться молчаливому осуждению людей, среди которых он живет и выживает, защищаясь вместе с ними от опасностей окружающего мира.

На причуды дочери магистрата, с малолетства любившую проводить большую часть своего времени в лесу, поначалу почти не обращали внимания. Ну, бегает и бегает. Слава предкам, пока жива, ну и ладно. Если уж тяжелая рука отца ее не вразумила, может с годами дурь сама выветрится из головы, и девчонка, повзрослев, все-таки, осознает свою ответственность перед общиной и, наконец, начнет вести себя, как подобает дочери ее главы.