— Доброе имя?! Ты, должно быть, шутишь? Половина Белерианда ненавидит и избегает нас, считая братоубийцами, а другая половина сторонится и не доверяет, опасаясь войны с Моринготто.

— Хватит! — Хозяин вскочил с места, чуть не опрокинув стол со стоящими на нем кружками с отваром. — Я понял, что ты мне не помощник, Тьелпе! Ты недостоин называться внуком моего отца и быть частью Первого Дома!

— Прекрасно! — Тьелпе тоже поднялся на ноги и гордо выпрямился. — Отныне я сам по себе!

— Дурак! — презрительно бросил Хозяин, прежде чем выбежать из мастерской.

Хуану ничего не оставалось, как выбежать за ним следом.

Оказавшись во внутреннем дворе дворца-крепости, он подумал так: «Пока ключ от покоев, где заперта Госпожа, у Хозяина, ей ничего не угрожает. Это значит, что я могу проследить за тем, чем сейчас занят Курво. Оставшись один, он способен натворить бед…»

========== Часть 3 ==========

Куруфинвэ Атаринкэ был не только самым умелым и талантливым из семерых братьев, но также самым расчётливым и коварным. Эта черта, как не раз отмечал про себя Хуан, досталась ему от отца вместе с притягательным внешним обликом и искусными руками настоящего мастера кузнечного и ювелирного дела.

Черноволосый и белокожий, весь из мускул на поджаром стройном теле, Курво, подобно Феанаро, воплощал идеал мужественности. Как давно заметил Хуан, девы, что в Амане, что в Эндорэ, могли дольше задерживать взгляд на его гибкой подвижной фигуре и надменном лице, чем на выдающимся ростом и блеском золотистых волос, увешанном украшениями и поражавшим совершенством черт Хозяине. Это обстоятельство, как понимал Хуан, давало неистовому Атаринкэ все основания предполагать, будто Госпожа, подобно многим другим девам, отдаст предпочтение ему.

Зная характер и привычки Пламенного Духа, как свои собственные, Курво единственный мог говорить с ним на равных и влиять на принимаемые отцом решения.

В решающий момент именно он, желая оказать поддержку брату, смог склонить Феанаро к тому, чтобы Хуану было дозволено отплыть вместе с Хозяином в Эндорэ на главном из похищенных у тэлери кораблей…

Видя отчаяние Турко после разговора с отцом, слыша, как Пламенный Дух кричал ему «Этой псине не место на борту! Нам нужны обученные воины и провизия, а не бесполезные шкуры!», Атаринкэ решил действовать хитростью:

— Отец, этот гигант нам понадобится в Эндорэ! — убежденно заявил он. — Врага учует за многие лиги, с любой вражьей тварью расправится, преданно защитит от стрелы и черной ворожбы. А уж каков он в охоте на зверя!.. Ты сам Турко спроси: лучше этого пса во всей Эа не найти…

Феанаро выслушал его и ухмыльнулся, блеснув опасными глазами.

— Вижу, ты, как всегда, с ним заодно… Признаться, я рад этому.

Он покачал головой и, прищурившись, взглянул на Хуана, спокойно лежавшего у ног Хозяина.

Лежать спокойно Хуану помогал дар предвиденья. Он прекрасно знал, что найдет свою смерть в схватке с самым ужасным из волков, когда-либо появлявшимся на свет. А где искать такого зверя, как не на просторах Эндорэ? Поэтому за свое плавание к далеким берегам Хуан мог бы ручаться. «Не сейчас, так позже, но в Эндорэ я попаду» — решил он. И действительно — уже на следующий день верный валинорский волкодав стоял рядом с Хозяином и Курво на палубе флагманского корабля, который отшвартовался от берега.

Теперь же Курво, с его склонной к коварству душой, оказался предоставлен сам себе, и Хуан решил разузнать, чем тот занят в надвигавшийся на город час вечерних сумерек.

Запах у пятого сына Феанаро был почти такой же, как у самого Мастера, только чуть слабее. Хуан бесшумно следовал слабо освещенными коридорами с полукруглыми потолками, окнами-бойницами и редкими чадящими факелами по стенам. Он шел на этот запах, сладковатый, теплый, отдающий мускусом, горячей кровью и каленым железом, пока не очутился у входа в приемный покой Наместника Ородрета. За тяжелой кованой дверью слышался его негромкий мелодичный голос:

— …но пойми, я не в силах помочь, кузен. То, о чем ты просишь, выше моих возможностей, кроме того, я никогда бы не пошел на участие в подобной подлости…

— Кого ты называешь подлым, слабохарактерный глупец?! — послышался в ответ мощный мужественный голос Курво. — Я знаю, что ты можешь это сделать, и я заставлю тебя мне помочь, клянусь Эру!

— Кузен! Ты забываешься! — возмущенно воскликнул Ородрет.

Весь превратившись в слух, Хуан приник к двери.

— Даже владей я такой магией, я бы не согласился применить ее! Твои оскорбления и злость здесь бессильны!

— Это ты, Артаресто, похоже, забыл, чем все вы обязаны мне и моим братьям. В течении столетий мы удерживали осаду, обеспечивая мирную жизнь и процветание королевствам Белерианда. Как же быстро забываются былые заслуги!

— Мои братья также, как и твои, держали осаду Ангбанда, не забывай.

— Твои братья — герои. Они пали в битве с Врагом, пока ты отсиживался здесь, в тылу, за их спинами, — бросил в ответ Курво. — Пойми, сейчас у нас появился шанс сделать все так, как надо! Объединиться с Тинголом, собрать большой подготовленный отряд и попытаться вырвать у него камни! Без них он ослабеет, и мы сможем восстановить осаду!

— Но при чем тут Леди Лютиэн?!

— Если ты дашь мне облик этого распроклятого атана, я приду к ней, скажу, что чудом сбежал с Острова Волков, что хочу пойти с ней к ее папаше, попросить воинов, чтобы всем вместе отправиться в Ангбанд.

— Она обладает более сильной магией, чем та, что мне доступна, и увидит твою истинную личину.

— Может быть, и увидит… но не сразу… — зловеще-медленно проговорил Курво.

— Куруфинвэ Атаринкэ, — возвысил голос Наместник, — я предвижу, что ты замышляешь недоброе по отношению к этой деве! И причиной тому не только сильмарилы… Не так ли? Предупреждаю, я не стану потакать твоим грязным намерениям!

— А ты что, ревнуешь? — Казалось, Курво намеренно дразнит Ородрета, насмехаясь над ним. — Я-то знаю, ты и твой братец давно не прочь, чтобы у кого-то из настоящих мужчин появились на ваш счет грязные намерения.

Сказав это, Курво расхохотался и продолжил.

— Никак тот адан, с которым ушел Артафиндэ, и за которым бегает наша лесная принцесса, намекнул ему, что при случае мог бы оказать высокочтимому королю Нарготронда желанную услугу, ахах-ах!

Повисла пауза. Должно быть, Ородрет покраснел от смущения и гнева. Через дверь Хуан не мог видеть его лица, но почувствовал волну жара, исходившую от фигуры правителя.

— Вон отсюда. — проговорил тот холодно и отчужденно. — Убирайся, или я позову стражу. И учти, завтра же на городском совете я подниму вопрос о вашем с Туркафинвэ выдворении из города.

— Я все тебе припомню, кузен! — прорычал Курво, пинком распахивая дверь, так что Хуан едва успел бесшумно отскочить от нее и улечься в неосвещенный угол коридора.

Этот маневр, однако, не спас его он злобного взгляда, брошенного на него братом Хозяина.

— Шпионишь? — презрительно спросил он и, не дождавшись ответа, спешно скрылся в боковом коридоре.

***

Сумерки сгустились над башнями нарготрондского дворца-крепости. Уходящее солнце окрасило небо у горизонта в тревожный алый цвет. Охваченный беспокойством за Госпожу, Хозяина и Курво, Хуан серой тенью скользил среди колонн крытого перехода, связывавшего западное крыло крепости с ее центральной башней. Это был единственный путь в восточное крыло замка, где томилась взаперти в покоях Хозяина полюбившаяся ему Госпожа.

«Ночью что-то случится…» — думал Хуан. И это что-то, как ему мнилось, не сулило ничего хорошего. Напротив — следовало быть настороже.

С часто колотившимся сердцем он вбежал в коридор восточного крыла и сразу же помчался к полуприкрытой двери хозяйских покоев. Не раздумывая, Хуан толкнул головой дверь и ввалился внутрь освещенной горевшим камином и переносным настольным светильником приемной-столовой.

Госпожа вскрикнула. Она стояла, прижавшись к дальней стене, стараясь не дышать от напряженного волнения, вызванного присутствием Хозяина, сидевшего в кресле у камина.