Сильный пинок приводит ее в себя, она падает на пол. Утыкается лицом во влажный ковер.

– Размечталась тут! – лает Сефана.

Тама вновь принимается за работу под пристальным взглядом своей мучительницы.

– И это ты называешь «чистить»? – спрашивает женщина ледяным тоном.

Тама удваивает усилия.

– Ох, я вот думаю, чем я заслужила такую лентяйку! – вздыхает мегера.

– Прошу прощения, мадам. Ваш чай, по крайней мере, был хорошим?

– Нет! Вкус какой-то странный!

Еще бы…

– В следующий раз лучше приготовлю, – говорит Тама, улыбаясь в душе.

Держа перед собой гору полотенец, Тама заходит в ванную комнату девочек. Там она оставляет часть своей ноши и идет в соседнюю комнату. Где натыкается на совершенно голого Шарандона, который, по всей видимости, собирается принять душ.

– Извините, месье! – бормочет она, делая шаг назад.

Шарандон отрезает ей путь, прижимая к стенке.

– Что это ты так покраснела? – издевается он.

– Прошу прощения, дверь была открыта и…

Он прижимается к ней, Тама задерживает дыхание. Потом резко отталкивает его и выбегает в коридор. Она слышит его хохот и спасается у себя в постирочной. Она снова дрожит. Срывает с себя всю одежду и трет полотенцем кожу, пока та не становится ярко-красной.

Грязь. Она чувствует себя такой грязной.

Габриэль дождался, пока улочка опустела, и осторожно толкнул стеклянную дверь, которую мадам Ленуар не подумала запереть.

Некоторые ошибки могут стать фатальными.

Она вышла из подсобки и столкнулась с Габриэлем нос к носу.

– Мы открываемся через полчаса, месье, – раздраженно бросила она.

– Я знаю, – ответил Габриэль.

Когда он вытащил из кармана нож, Валери Ленуар выронила обувную коробку, которую держала в руках.

– В подсобку, – приказал он.

– Но…

– Быстро.

Она попятилась в прилегающую к торговому залу комнатку, не отводя от мужчины взгляда.

– Что вам нужно?

Быстрым движением Габриэль закрыл дверь, чтобы их не услышали с улицы.

– В кассе денег особо нет, – пролепетала его жертва дрожащим голосом. – Но забирайте все, что есть!

– Я пришел жизнь твою забрать. Потому что ты не достойна ее.

Он бросился на женщину, прижал к стене и затянутой в перчатку рукой сдавил ей шею. Приставил лезвие ножа к горлу мадам Ленуар, и та сразу перестала дергаться. Несколько секунд он пристально смотрел своей жертве в глаза. Под рукой он чувствовал, как в грудной клетке у несчастной бешено прыгало сердце, и это доставило ему секундное удовольствие.

Мадам Ленуар попыталась крикнуть, но крик перешел в жалкий хрип.

Габриэль шепнул ей на ухо несколько слов. Валери изменилась в лице, как будто увидела призрака. Она сделала попытку заговорить, но он лишь крепче стиснул ей горло, не давая словам вырваться на волю.

Медленно, не отводя взгляда, он провел ей лезвием ножа между грудей. Затем воткнул нож в печень. Валери сползла по стенке и опустилась на колени. Тогда он нагнулся, схватил ее за волосы, чтобы откинуть голову назад.

И четким движением перерезал ей горло.

Когда он разжал руку, женщина упала лицом вниз. Она была еще жива, но это было делом нескольких секунд. Или минут, если ей не повезет.

Он вышел из подсобки, открыл кассовый аппарат и забрал лежавшие в нем деньги. Потом остановился перед парой обуви. Лане она бы понравилась, он был в этом уверен. Абсолютно в ее вкусе. Он выбрал коробку с 38-м размером и вышел через боковую дверь, тщательно прикрыв ее за собой.

Ему потребовалось пять минут, чтобы дойти до близлежащего метро. Через полчаса он будет в своей машине.

Ему хотелось поскорее вернуться домой.

Поскорее вновь увидеть незнакомку.

Свет был другим. Значит, она давно не открывала глаза.

Она уже рефлекторно дернула закованной в наручники рукой. Другой – дотронулась до лица. Кожа у нее горела, и она поморщилась от боли. Лицо было как будто ободрано. Она насчитала несколько ран, попыталась вспомнить, почему она так покалечена.

Но она даже не помнила, кто она. Как же вспомнить, что она пережила?

Она закрыла глаза и будто плашмя упала на скованную льдом гладь озера. Лед под ней треснул, и она медленно погрузилась в холод и небытие.

Машин было мало, людей тоже.

Казалось, дорогу проложили только для него одного.

Перед глазами стояла Валери Ленуар. Он никогда не забудет ее взгляда.

Как и взгляда всех его жертв.

Он поместит этот взгляд в один из ящичков в мозгу, и тот появится как-нибудь ночью в одном из его кошмаров. И при этом Габриэль не испытывал ни угрызений совести, ни сожаления.

Только чувство выполненного долга.

Он остановил машину на небольшой площадке на обочине. Углубился в лесную чащу и подошел к окруженному мощной решеткой заброшенному колодцу. Кинул в него нож, и тот резко пошел ко дну, в глубь земли.

Одна жертва – одно оружие. Таковы правила.

Вадим подрос. Шрамы у него не такие уж и страшные, и он все лучше и лучше говорит. В сентябре он пошел в детский сад. Ничему особенному его там не учат, но он поет, веселится и рисует. Кстати, позавчера он вернулся с рисунком. Люди, целая толпа людей рядом с домом. Он нарисовал двух взрослых, двух маленьких девочек и двух мальчиков. И еще одну девочку – в доме. Думаю, он нарисовал меня. Я единственная не улыбалась, но зато была нарисована лучше всех.

Когда мать увидела рисунок, то нахмурилась. Она сказала Вадиму, что меня нельзя рисовать и разговаривать со мной тоже нельзя. Она зря тратит время, потому что он слишком маленький, чтобы это понять!

Четыре месяца назад мне исполнилось одиннадцать лет. Меня заставили надеть красивое платье и улыбнуться на камеру. Потом Сефана потребовала, чтобы я постирала платье и отдала его Адине.

Я здесь уже три года и четыре месяца.

Я не выходила на улицу тысячу двести восемнадцать дней.

Я три года не видела ни отца, ни тетю.

Мне кажется, для наказания это слишком долгий срок.

Я прочитала все книги девочек. И мне даже удалось незаметно взять еще одну книжку из гостиной. Эта книга, наверное, для взрослых. Но мне она ужасно нравится. Автора зовут Анри Труайя, а называется книга «Тетрадь». Это история Клима, слуги, и Виссариона, его молодого хозяина. Они выросли вместе, но Клим – собственность Виссариона.

Действие происходит в давние времена, в далекой стране.

Но могло бы происходить и сейчас, во Франции… Доказательство того, что в жизни ничего особо не меняется.

Этот роман меня интересует, заставляет задуматься.

Кажется, Клим счастлив быть в тени своего хозяина, быть его рабом, это состояние дает ему чувство безопасности, ему не нужно делать выбор и принимать решения. Хозяин любит властвовать над ним и относится к нему действительно как к рабу. Но чувствуется, что Клим нужен Виссариону, ему нужно присутствие Клима, его советы, его одобрение.

Читаешь и спрашиваешь себя, а не становится ли хозяин рабом своего слуги.

Кто кому, в конце концов, больше нужен – Сефана мне или я Сефане?

Без нее я бы оказалась на улице, в чужой стране, без документов. Если бы я не жила в стенах этого дома, я оказалась бы в тюрьме и опозорила свою семью, как она мне часто повторяла.

Но что бы Сефана делала без меня? Ответ прост. До ужаса прост. Она нашла бы другую служанку, а я бы никогда не нашла другую семью, которая бы меня взяла к себе. Несправедливо, но так оно и есть. Атэк стал узником, его заперли в клетке. Но со мной было по-другому – меня попросил приехать сюда, во Францию, отец.

Так что я должна бороться. Я не должна его расстраивать.

Вчера была суббота, и Фадила с гордостью сообщила родителям, что ей поставили восемнадцать из двадцати баллов по математике. Они ее поздравили, и Шарандон в качестве вознаграждения дал ей денежную купюру.