Беатрис что-то злобно прошипела в мой адрес, но я уже не слушал ее. После столь сильного потрясения она не станет предпринимать попытки бегства, по крайне мере в первые дни.

Алессио

Маркус недовольно смотрел на меня, пока я спускался по лестнице обратно на первый этаж. Позолоченный предмет интерьера из спальни теперь покоился на столе. Кофе успел остыть и стал противным на вкус. Отправив его в раковину, я принялся заваривать новый, умалчивая, что произошло в гостевой комнате, при этом ощущая воцарившуюся напряженную атмосферу на кухне. Маркус внимательно и с осторожностью следил за моими движениями, но ничего полезного для себя, видимо, не нашел.

Машинка для кофе издала сигнал начала работы, по помещению растворился аромат свежего напитка. Облокотившись спиной о кухонную столешницу, глазами нашел Энрико: он мерил шагами территорию перед домом, опустив голову вниз и заведя руки за спину. Я уже знал наперед, что он собирался мне сказать в качестве своей защиты, что после третьего слова он начнет повышать голос, считая, что так лучше и быстрее сможет донести информацию, теряясь в этот момент и не понимая, что разговаривает с боссом, а не с другом на улице.

– Что ты опять задумал, Алессио? – Маркус неожиданно появился перед моим лицом.

– Беатрис попробовала сбежать, как только увидела открытую дверь, использовав канделябр для нападения, за что получила хлесткую пощечину от Энрико. Теперь у нее разбита и опухла губа, вероятно, ей будет в ближайшие два дня больно есть и разговаривать, припухшая багряная щека и залитый кровью глаз. И заметь, все это сделал не я.

– Если бы я оказался полностью на твоей стороне, то ты бы сейчас добавил «пока что».

– Я не настолько жестокий, чтобы бить женщин.

– Твой предел – это похищение? – саркастично задался вопросом друг.

– Мне надоело слушать твои упреки. Если тебе изначально не пришелся по вкусу мой план, почему же не отказался? Я не заставлял тебя и не умолял. Ты мог бы сейчас находиться в своем офисе и разбираться с очередной кипой бумаг и даже не подозревать, что происходит в этом доме.

– Чтобы ты не натворил глупостей, – чуть помолчав, Маркус добавил: – снова.

– Я же дал Агате клятву, и я ее сдержу. Она не заслужила всей той боли… – последняя фраза еле слышно сорвалась с моих губ.

Маркус вымученно покачал головой в знак протеста и сделал несколько шагов назад, разворачиваясь лицом к панорамным окнам. Он скрестил руки на груди, показывая свое неодобрение и нежелание участвовать в дискуссии по поводу Беатрис.

– Что ты намерен делать с Энрико? Это не первый раз, когда он ослушался приказа.

– Именно поэтому он мне больше не нужен.

– Простым увольнением не обойдется, не так ли?

– Точно подметил.

В глазах друга я заметил согласие и горящие искры предстоящего азарта. Насколько бы первоклассно Энрико не выполнял свою работу в качестве телохранителя, он допускал непростительные ошибки, прощать которые я не собирался. В большинстве случаев неквалифицированных сотрудников я с легкостью увольнял, но не тех, кто видел мои нечестные сделки. Энрико был одним из этих людей.

Оружие есть в нескольких тайниках по всему периметру дома, одно из них удобно хранилось на кухне. Я опустился на колени, внимательно наблюдая за Энрико, и протянул руку под кухонную мебель. Одна из нижних досок скрывала за собой удобный тайник, откуда я вытащил пистолет. Проверив патроны, я не стал его прятать, только крепче сжал в руке, наслаждаясь чувством завершенности образа.

– Вряд ли тебе поверят, что ты решил воскресным утром пострелять по диким животным или птицам. Прихвати глушитель.

Маркус кинул мне дульное устройство, и я поймал его в воздухе. Мне не потребовалось много времени, чтобы прикрутить глушитель к основной части оружия. Энрико расхаживал из стороны в сторону, авторитетно заключив руки за спиной.

– Набери Тео, – не отводя взгляд от цели, я бросил Маркусу. – Теперь он возглавляет нашу охрану, и честь быть с нами на переговорах выпала именно ему.

Я открыл широко дверь на террасу. Энрико остановился, оглядывая меня и в недоумении переводя взгляд на оружие в моей руке. Сегодняшнее событие стало последней каплей. Мне не было жаль Беатрис, хоть я и не являюсь сторонником того, что можно ударить женщину. Такой поступок низок для любого мужчины и таковым его уже нельзя назвать. Энрико ослушался меня, как и было до этого. Каждый платит за свои ошибки.

– Алессио, что вы…?

Он не успел договорить, как я поднял руку и нажал на курок.

Когда мне исполнилось четырнадцать, отец принял решение брать меня с собой на тренировки, а затем и на охоту. Хоть это и была дичь, я оттачивал свое мастерство до совершенства. У меня ни разу не дрогнула рука за все то время, что я использовал оружие, и этим я мог гордиться.

Тихий выстрел, о котором никто не узнает, секундой назад произошел в цветущем саду моего дома. Тело Энрико с пулей во лбу тяжело упало на землю, глаза остались открытыми. Легким движением я прикрыл их. Придется немного потрудиться и направить пару часов своего выходного, чтобы вывезти тело в лес и забыть о нем навсегда.

Собираясь зайти в дом и позвать Маркуса для помощи, я поднял голову наверх. Беатрис, зажав рот ладонями, стояла у окна, бегло переводя взгляд с меня на мертвое тело. В других случаях я бы в спешке принялся обдумывать план по устранению всех свидетелей, но не в этот раз. Беатрис остановилась на мне. Я только склонил голову чуть вбок и порадовался, что она наблюдала за этой картиной. Ее страх был моим другом.

Беатрис

В моем сознании продолжала ярким пламенем гореть картина, как Алессио безжалостно выпускает пулю в голову того парня. Закрывая глаза, пробуя сбежать от этих воспоминаний, расслабленное лицо хозяина дома появлялось передо мной. Он так беззаботно смотрел на меня, словно выстрелил из водяного пистолета в своего лучшего друга. Мне хотелось скорее сбежать из этого места, пока я еще жива. Но я не знала выхода: лес с одной стороны, разъяренный Алессио с оружием – с другой.

Щека продолжала нещадно гореть, глаз опух, отдаваясь болью при моргании. Кровь на губе засохла, но дотрагиваться все еще больно, пить казалось невозможным – легкая корочка на трещине расходилась и выпускала несколько капель крови вкупе с неприятным покалывающим ощущением.

Уткнувшись в колени, я просидела около окна все оставшееся время. Наблюдала за оранжевым теплым закатом, и сейчас бы с удовольствием оказалась на улице, ловя последние лучи солнца. Но я заперта. Спустя пять лет я вновь оказалась в клетке, из которой когда-то чудом удалось сбежать. Неужели все это было временно?

Мой желудок подал знак. Сегодня кроме воды мой организм ничего не получил. Несколько часов назад я услышала, как открылись ворота, и машина с визгом уехала. Вероятно, я дома одна, но не было ни единой возможности что-либо сделать, мне никак не выбраться отсюда. Алессио предусмотрителен: в комнате не было острых и мелких предметов, моя сумочка осталась также у него, в аптечке кроме безобидных бинтов, дезинфицирующего средства и обезболивающих таблеток ничего не оказалось. Он не оставил ничего, что могло бы мне помочь открыть замок и сбежать.

Мой взгляд наконец оторвался от неба. Солнца почти не видно. Я осмотрела комнату в очередной раз, но что-то новое не заметила. Казалось, что я успела изучить интерьер и закрытыми глазами могла с точностью назвать, где что находилось. Взгляд зацепился за светлую ткань. На кресле в противоположном от меня углу лежала шелковая вещица, вероятно, это было платье.

– Мне это расценивать как заботу? – я громко рассмеялась, не веря, что этот человек на такое способен. Он похитил меня из людного места, вколол транквилизаторы, запер в доме и позволил своим людям бить меня, но потом сам их убил. – Он явно сошел с ума. Ему стоит обратиться к психологу или лучше к психиатру.