– Почему ты не отзываешься? Почему я должен бегать и искать тебя по всему дому?!

Она испуганно глянула мне в глаза. Я продолжал разъяренно сжимать плечо так, что, скорее всего, на нежной коже останутся темные отметины. Вина уколола меня. Уже в следующую секунду мысленно успел отругать себя за то, что применил такую грубость по отношению к ней. Я никогда не позволял подобного. Не имел права причинить своей жене боль. При громких ссорах мог повысить голос, но усмирив нрав, извинялся, ведь не должен так пугать ее, создавать из себя зверя. Я убрал руку с плеча, красный отпечаток зло смотрел мне в душу, смеясь над моей мимолетной слабостью. Чуть наклонившись, оставил невесомый поцелуй в качестве извинения.

Агата не сказала мне ни слова о своем разочаровании или возможных неприятных ощущениях. Внимательно наблюдала за мной. Я опустил голову, но вдруг почувствовал теплое прикосновение к щеке. Она ласково улыбалась, протянув руку к моему суровому лицу, мягко поглаживая большим пальцем.

– Прости, я не слышала, как ты звал меня, – тихо выдала она. – Не хотела будить. Ты и так работал всю неделю почти без выходных, да и приезжал глубокой ночью, потом снова ранние подъемы, не было желания тревожить в твой единственный выходной. И еще ты так сладко спал.

– Я испугался, что…

– Что тот кошмарный сон оказался реальностью?

– Да, он не выходит из моей головы уже который день, – я опечаленно рассмеялся, поднося свою ладонь к ее и накрывая сверху в нежном жесте. – Я похож уже на психа какого-то. Надо найти время на психолога.

– Да, дорогой, тебе давно стоит найти того, кто излечит твою душу. Ты выглядишь совсем не важно в последние дни.

– Сегодня же возьму отпуск и куплю нам билеты. Как ты смотришь на Австрию?

Агата промолчала на мое предложение, улыбка не коснулась ее лица, в отличие от меня. Не желая искать скрытого подтекста в эмоциях и накручивать себя тревожными размышлениями, я поцеловал ее в макушку и прижал к себе. Зарылся носом в пышные русые волосы, щекотавшие нос. Почти мгновенно Агата отреагировала на мой порыв любви и обняла в ответ, утыкаясь в грудь. Я рассыпал еще несколько сладких поцелуев на ее макушке и приподнял лицо за подбородок, вынуждая заглянуть мне в глаза, на что жена смущенно улыбнулась и прикрыла веки из-за ослепительного солнца.

Мои губы моментально нашли ее и мягко принялись сминать, наслаждаясь каждой секундой. Прижимая крепче к своему телу, я неторопливо поглаживал по спине, словно хотел так успокоить ее, но, скорее всего, себя. Сердце перестало выпрыгивать из груди, и теперь кислорода становилось меньше из-за желанного касания губ. Поцелуй с Агатой похож на сладкий мед – его всегда мало, им невозможно насытиться. В этот момент не хотелось страсти, исключительно нежности.

Внезапно Агата отстранилась от меня и сделала шаг назад. В уголках глаз скопились слезы, которые сразу бросились мне во внимание. Я хотел подойти вновь ближе к ней, заключить в теплые объятия и отправиться в дом, но она вытянула руку вперед, останавливая меня. В ее взгляде читались тоска и сожаление, с губ сорвался вымученный всхлип.

– Прости, дорогой, но это все оказалось реальностью.

Алессио

Я подскочил в кровати в холодном поту, нервно оглядываясь по сторонам. Сквозь щель меж плотных портьер пробивалась совсем тонкая полоска лунного света. Сердце готово выпрыгнуть из груди, а дыхание сбито настолько, словно я только что пробежал несколько километровый марафон. Взгляд упал на пустую половину постели, где наискось лежала смятая подушка. Желая быть к Агате ближе, выдавая сон за действительность, я сжимал ее подушку в объятиях. Руки невольно сжались в кулаки, сминая белую ткань постельного белья.

– Черт, – еле слышно произнес я.

Из-за неугасающей ярости в груди жестко ударил по матрасу, высвобождая поток мыслей и чувств. Выпуская удушающий негатив, нанося один удар за другим, не становилось легче, как хотелось бы ожидать. Боль, утрата и безысходность только захлестывали новыми мощными волнами и зловеще смеялись, наблюдая со стороны за моими пытками. Я сжал с силой волосы, казалось, что был готов вырвать несколько клоков, лишь бы причинить себе физическую боль, таким образом заглушив внутреннюю.

Из груди вырвался душераздирающий крик и, скорее всего, был слышен на первом этаже, но с недавних пор я не предпочитаю, чтобы кто-либо еще находился с мной дома в одно время. Клининговая служба приходила ровно в тот момент, когда я покидал собственный дом. Надрывая глотку, выпускал из себя боль криками. Меня никто не услышит кроме родных стен и не сочтет за больного. В уголках глаз почувствовал слезы. Больше не желал их сдерживать, вновь столкнувшись лицом к лицу со своей незабытой болью. Трясущимися руками я прикрыл исказившиеся лицо, беззвучно выпуская поток слез.

Сознание беспощадно играло со мной, когда я не давал на это согласие. Оно предоставляло мне в самом лучшем качестве желаемую реальность в сладком сне и грубо обрывало в момент моего счастья, наблюдая за мной со стороны, как пересматривая излюбленный фильм и наслаждаясь каждой сценой. Играло со мной тогда, когда на деловых встречах, где присутствовало большое количество людей, и я являлся одним из главных организаторов, виднелся силуэт моей жены, слышался ее голос, который я мог узнать из тысячи. Но как только я предпринимал попытки вновь коснуться своей любви – сознание окунало в жестокую действительность, где я оставался один из раза в раз.

Не накидывая на полуголое тело никакой другой одежды, оставаясь только в нижнем белье, я отрешенно покинул холодную спальню во мраке. Казалось, даже погода решила напомнить боль и нажать на свежую рану. За окном виднелись тяжелые тучи, погружая весь мир в жуткую тьму, которая вынуждала все болезненные воспоминания выйти наружу и окружить со всех сторон.

Словно в трансе, неторопливо спустился в гостиную. Молния на секунду осветила помещение, и я сделал несколько шагов по направлению к дивану и журнальному столику, на котором стояли рамки с фотографиями, и пачка открытых сигарет ждала меня. Опустив тоскующий взгляд, опечаленно прошелся по снимкам с особым трепетом, скучая по прошлому.

Потерев лицо руками, я упал на пол и облокотился спиной о мягкий диван, прохладная поверхность которого вызвала по телу мурашки, но не отодвинулся, привыкнув к холоду. Резким движением схватил из открытой пачки сигарету, прихватив и зажигалку. Я не был ярым сторонником никотина, ранее при одной мысли становилось дурно, но уже около двух лет именно он мой лучший друг, спасающий в моменты безысходности.

– Прости меня, – лицо осветило на пару секунд оранжевое пламя. – Я поклялся защищать тебя всегда, быть рядом, не причинять боль и никогда не позволять причинять ее другим, но оказался глупым слабаком, не сумевшим защитить свою жену, свою любовь. Разве я чего-то достоин в этой никчемной жизни?

Портрет напротив продолжал искренне улыбаться так, будто тех страшных событий не произошло. Я печально усмехнулся, делая очередную затяжку и откинув голову назад. Тяжелые веки прикрылись, и приятные воспоминания минувших дней вспыхнули перед глазами.

– Я должен был поехать с тобой в тот злосчастный день. И почему я решил тебя послушать? Почему?!

Сжимая свободную руку в кулак, яростно устремился взглядом на снимок. От него веяло теплом и любовью, то, что неожиданно вырвали из моей жизни без возможности возврата, то, по чему я мучительно скучаю до сих пор и многими способами пробую ежедневно забыть кровоточащую внутри боль и никогда к ней не возвращаться, оставляя прошлое в прошлом. Ничего не могло помочь: ни безмерное желание, ни бесчисленные попытки. Однако жажда мести и крови, жажда расплаты застилала глаза. Я горел желанием найти ответы на все свои вопросы, кровь кипела от несправедливости.

Сделал очередную затяжку, погруженный в размышления, но это никак не повлияло на неугомонную бурю эмоций внутри. Руки предательски дрожали, как и все тело. Дома при этом было тепло.