– У нее в руке было оружие, – Энрико не унимался, он никогда не любил признавать собственные ошибки.

– Оружие? – я перевел взгляд на Беатрис, но ее словно не было в этом доме и не замечала перед собой двух мужчин. У меня большие сомнения, что эта девчонка умеет хотя бы правильно держать пистолет, не то что владеть им. Я перевел взгляд на валяющийся канделябр и только смешок сорвался с моих губ.

– Ты меня все больше разочаровываешь, Энрико. Куда делся твой меткий взгляд и скорость? – он в непонимании уставился на меня, однако его тело все еще оставалось напряженным. – Ты думаешь, ей могло бы хватить сил, чтобы ты хотя бы почувствовал удар? Она же после тяжелых транквилизаторов. Удивительно – как она вообще смогла поднять такую тяжелую вещь.

Энрико выглядел как нашкодивший щенок, которого хозяин отчитывает за погрызенный диван или разорванные обои, но все равно старался оставаться при своем мнении. Сложив руки на груди, я внимательно следил за каждой его сменяющейся эмоцией. Обида сменяла гнев и наоборот. Испытывающий взгляд мало кому приходился по душе, он заставлял людей говорить то, что они предпочли бы оставить в тайне навсегда, вынуждал признавать свое поражение.

– Я всего лишь выполнял приказ, ясно? – мои челюсти начало сводить от его дерзости, и, поняв это, Энрико сделал шаг назад, но так и не принес своих извинений.

– Ты превысил свои полномочия и имеешь наглость пререкаться со своим начальником? Если бы ты был новичком, возможно, мне бы удалось понять тебя и простить на первый раз, но не в том случае, когда ты работаешь на меня несколько лет и являешься моим главным телохранителем.

– Простите, – в его голосе не было ни капли сожаления или раскаяния. Стоило обратить внимание, что чаще всегда Энрико действовал импульсивно, велся на поводу эмоций, резкого чувства возмущения и отмщения.

Я перевел взгляд на Беатрис. Поджав ноги под себя, она чуть переместилась и теперь вжималась в угол. Тело лихорадочно дрожало. По подбородку стекла тонкая струйка крови, по щекам катились беззвучно слезы. Она не обратила на меня внимание, продолжая сверлить глазами пол. Страх накрыл ее с головой и даже при виде открытой настежь двери она не предприняла попытки освободиться.

– Выйди из комнаты и дождись меня на улице. Будет отдельный разговор.

Энрико кивнул мне в ответ и послушно покинул гостевую спальню. По его походке не трудно догадаться, что он не согласен с моими словами, и готов был поспорить, если бы в доме не находились еще люди, и дело не в Беатрис. Никто из моих подчиненных не позволял себе оспорить мое мнение или решение в присутствии Маркуса, их второго босса, или других выше поставленных людей рядом. В одиночку некоторые из них боялись высказать даже собственные предположения и покорно выполняли каждый приказ. Энрико же отличался стойким и буйным нравом. Оставшись наедине со мной, он без каких-либо сомнений осмеливался возразить мне и обжаловать приказ.

– Не подходите ближе, – Беатрис выставила дрожащую руку вперед, не глядя на меня. Ладонь испачкана кровью из-за разбитой от пощечины губы, щека покраснела и приобрела более бордовый оттенок, чем минутами ранее. Она пробовала успокоиться, восстановить сбившееся дыхание, но состояние только ухудшалось. Сдержать истерику – достаточно затруднительное дело. – Для чего вы это делаете? Я же попросила.

Молча присев перед ней, я схватил лицо за подбородок, несильно сжимая кожу. Она пыталась вырваться, но слабость не позволила ей осуществить задуманное. Я повернул лицо так, что солнечный свет лучше упал на воспаленную часть. Кровь не прекращалась, рана оказалась глубже, чем я предполагал, и теперь заметил, как глаз стремительно начал краснеть.

– Я всего лишь собирался осмотреть твой ушиб. Необязательно визжать.

– Вы похитили меня, держите взаперти, меня ударил какой-то громила, у меня нет телефона или другого способа связаться с кем-то для помощи, даже ручек на окнах нет. После всего этого вы так спокойно говорите мне «не визжать»?

– Нет, конечно, если хочется покричать – кричи и визжи сколько влезет, пока не надорвешь глотку. Тебя никто не услышит здесь, и мне ты облегчишь ситуацию – будешь меньше болтать после.

Пока она продолжала пребывать в шоковом состоянии, я захлопнул дверь и закрыл ее на ключ с внутренней стороны, оставаясь с ней в комнате и пряча связку в карман джинсов. Беатрис вжималась в угол, желая найти там самое укромное место в этом доме и спрятаться от меня, но выглядела со стороны жалко. Раздражение медленно заполняло меня. Пришлось сделать несколько глубоких вдохов и посчитать до десяти, чтобы привести себя в порядок и не вылить свою озлобленность на нее в виде не самой звучной и красивой речи, пойти вслед за Энрико мне не позволяли собственные убеждения.

Лишние проблемы мне сейчас ни к чему. Я зашел в ванную комнату, свет уже здесь горел и наводило мысль на то, что Беатрис встала раньше, чем я отдал приказ подчиненному. Из нижнего ящика под раковиной вытащил небольших размеров аптечку. Перед заселением Беатрис пришлось пересмотреть и эту часть комнаты, чтобы внутри не оказалось острых и режущих предметов, того, чем она могла бы воспользоваться для побега или обезвреживания. Вытащив необходимое для обработки открытой раны, я поспешил обратно.

– Снова вколете мне то, что ночью? Куда на этот раз?

Для меня было похвальным то, что несмотря на поселившуюся опаску, Беатрис находила в глубине себя последние силы для достойного и даже колкого ответа. Ее голос дрожал, что не позволило сказать едкий комментарий более стойко, чем ей самой этого хотелось.

– Если будешь препятствовать мне – да, ты получишь еще одну порцию транквилизатора.

– От такого, как вы, большего ожидать и не следует.

Она испытующе наблюдала за мной, вероятно, в ожидании нового насмешливого высказывания, но на игры времени не оставалось. Я смочил вату в растворе и приблизил к разбитой губе, кровь на которой уже прекращала течь. Беатрис зашипела от боли и зажмурила глаза, вцепилась пальцами в одежду, другой рукой пробовала меня остановить, хлопнув по моему запястью, но своей руки я не убрал. Плотнее прижимал дезинфицирующее средство для полного убеждения того, что заражение не появится.

«Удар Энрико сыграл мне только на руку, не придется накладывать грим», – от такой идеи я ухмыльнулся и убрал вату от ее губы. Крови более не обнаружилось, но глаз стал алого цвета и веко припухло. Зрелище выглядело слишком жалким.

– В ванной комнате на столешнице открыта аптечка, если вдруг и дальше что-то побеспокоит.

На шаг зайдя обратно в ванную, я выбросил использованную вату и уже потянулся за ключами, как Беатрис подала безжизненный голос:

– Для чего я вам?

Мой взгляд задержался на ее карих глазах, так внимательно ищущих во мне ответ на поставленный вопрос. Беатрис обхватила свои ноги сильнее и положила подбородок на колени. Словно передо мной вчера и сегодня две разные девушки, или алкоголь был тому виной, что она вела себя так раскрепощено со мной? Ее загнали в клетку, выхода откуда нет, и мне представился настолько шикарный вид – истинная Беатрис Коста без маски.

– Как только я отсюда выберусь, все узнают, чем же на самом деле занимается столь обожаемый Алессио Хартманн.

Я громко рассмеялся с ее предположения о скорой свободе, уже и забыв о предыдущем вопросе. До этого уничтожающая улыбка вмиг сползла с лица девушки, как и минутная смелость стремительно покинула ее сознание. Она приоткрыла в испуге рот и зажала ладошкой, пока я с насмешкой наблюдал за ее эмоциями.

– Скажешь потом, в каком журнале мне искать свою персону.

На полу все также валялся канделябр. Мозги у нее работали как надо даже после большой дозы сильных препаратов. Прихватив подсвечник с собой и отперев дверь, ключи оказались в замке с противоположной стороны. Я остановился на пороге комнаты на мгновение и через плечо бросил:

– На кресле напротив твоя новая одежда. Если тебе, конечно, хочется оставаться в грязном и разорванном, можешь не принимать ее. Будешь хорошо себя вести – позже принесу тебе еду.