Но тех, кто был допущен, отводил в главную залу, где среди свеч неисчислимых, что гасли, загораясь вновь, был расположен трибунал; где все Наставники сидели подле незанятого трона. Сходились там Пути всех душ.
Весь цикл Жизни в Одрии прозвался как Путь. Чтобы живое существо, родившись в смертном мире, могло свой крик новорождённый испустить, нужна была душа. И где-то в Одрии загоралась незримая свеча, которая манила душу в тело младенца. И горела она всё время, отведённое Жизнью, удерживая то священное дуновение Творца. А по его прошествии (или, когда свечу задували досрочно) огонь гас, и душа, более ничем не обременённая, летела прочь. Но каждому дано по две свечи – по одной на каждый мир. И, когда гасла одна в Одрии, зажигалась вторая – в Агнии. Она хранилась в Замке Тысячи Свечей. Душа летела на её Свет. И сама Смерть встречала её, предлагая отдых, пока горит загробная свеча. А когда этот огонь грозился погаснуть, Жизнь пробуждала душу от глубокого сна, и предлагала вновь зажечь свечу в Одрии, но уже для другого тела. Но платой за это деяние были все знания и воспоминания души. И если она соглашалась, её Путь начинался вновь. А если отказывалась, то гасли обе свечи, и душа была больше неподвластна никакому Свету, а оставалась в Агнии до скончания времён. Но и из Замка изгонялась, в котором могла обрести блаженный покой. И со временем она превращалась в сонный дух, чей разум полностью угас. И заклята она вечно скитаться по просторам мёртвой земли, пока время не перестанет быть или не будет она растерзана более властной душой.
Такой была Агния – мир королев, богов и мёртвых душ.
А теперь немного об Одрии, мире народов, чудес и Принцев. Смертный мир, хоть его так и называли, был светлым отражением гиблого мира богов. Его просторы покрывали моря, леса и пустыни, а день и ночь здесь разграничивались восходом разных звёзд. Но самым ценным его сокровищем были народы.
И сперва я расскажу об эльфах, восточном народе. Эти прекрасные создания прославились как искуснейшие виноделы. Их виноградники простирались от восточных равнин Нимленда до южных скал Дор’Фамиата. Въезжая в их земли, королевство Илония, первое, что замечал путешественник – терпкий запах вина или насыщенный аромат винограда.
Сами же эльфы выделялись высоким ростом. Они были наголову выше людей, и на две – низкорослых аллоров. Но самое приметное в этих существах – это, конечно же, их длинные заострённые кверху уши. Но как же прекрасен был этот дивный народ! Их красоту и изящество нельзя было сравнить ни с чем в этом мире. Кожа эльфов была бела, как утренний снег, а глаза их сверкали как далёкие звёзды, которых не коснулась ни скверна, ни Тьма. Движения эльфов были легки и бесшумны, а нрав – спокоен и мягок. Они никогда не спешили, но и никогда не опаздывали.
Эльфы всегда предпочитали красоту богатству. И это проявлялось во всём – от их домов до кошельков. Жилища их не отличались роскошью, но повсеместно были увенчаны резьбой и отливом. Серебро для эльфов было священным металлом. Золото в Илонии встречалось редко, да и то лишь случайно, ибо всё на серебро менялось в землях севера и запада. И именно поэтому эльфов недолюбливали на людских и аллоровых рынках, ибо расплачивались за всё они лишь серебром, сколь бы ценным не был товар. И неподъёмный мешок монет из этого металла – обычное дело для несчастных торговцев, решившихся иметь с ними дело.
Но венцом красоты этого народа был Тиссари́н – Серебряный Город. Это была столица Илонии, хрустальная роза, распустившаяся среди прекрасных лесов и холмов. Тиссарин был выстроен вокруг Серебряного Храма – обители Итриля. Главная улица его имела форму огромного креста, если смотреть глазами птицы, и соединяла она собой все остальные кварталы. А в центре её, как бутон лазурного цвета, высился Серебряный Храм. Эта обитель была видна сразу при въезде в главные ворота.
Стены Тиссарина заворачивались над верхушками домов, образуя некое подобие купола. Могучие, недвижные и одновременно прекрасные, ибо вплавлено в них было Ночное Серебро – благородный металл, что золота ценней в разы, и столь же многократно крепче. И вбирало это вещество любой Свет, умножая как призма его и рассеивая на многие лиги вокруг. И когда над Тиссарином восходила Ночная Звезда, вся долина надевала бирюзовый наряд, на миг всё приближая к сказке.
А как же набожны были эльфы, я сказал бы даже фанатичны. В Илонии было всего восемь городов, помимо Тиссарина. И центром каждого из них был храм. И каждое селение было посвящено своему одному богу. А Серебряный же Храм объединял их всех – он был передарен Творцу, во Имя которого, как водилось у эльфов, и рождался их смиренный народ. Скульптура Его стояла у дальней стены и высилась она до самых сводов, поддерживая их одной рукой. Вторая Длань Его довлела над центром просторной залы. Пол в Храме был вымощен в виде карты Одрии, отсылая к легенде Столпа Откровений.
У остальных же стен этого круглого зала, преклонив колени, стояли восемь аллоров, держа в руках и направляя к Праотцу алтари с вечно горящими свечами, как символ бессмертия и вечной верности. То были боги Наставники смертного мира. Каждый год, взывая мольбам Итриля, сюда спускался один из них, но лишь один, ибо таков был замысел Творца, и учил всех желающих сфере своего влияния. Паломники со всего мира стекались сюда с начала времён в поисках знаний и просветления.
И никто не знал, как выглядят Творец и боги, и поэтому Праотца изображали в виде человека с ушами эльфа и крылами аллора, а богов – как северян, ибо лишь этот народ мог сравниться с ними в упорности и искусности. Такими были эльфы.
Что же касается самих аллоров, моего народа, то первое, о чём я хочу поведать – это аллоров календарь. Летоисчисление в Одрии велось по годам, которые длились девяносто дней. И делились они на годы зимы, весны, лета и осени, проходя друг за другом по порядку. И брали начало они в ночь восхода первой звезды, что, как принято считать, случилось первым осенним годом. Но возраст было принято считать в проведённых летах, независимо от даты рождения.
Но не этим был прославлен мой народ. Аллоры были искуснейшими кузнецами и ювелирами. Казалось, что мы могли заковать в кулон сам Свет далёких звёзд и сплести золотые нити не толще волоска. А видели бы вы какие прекрасные скульптуры и памятники могли мы сотворить из любого металла и камня – вековые, величественные. Как жаль, что теперь наши умения служат совсем иным целям.
Внешне аллоры сильно отличались от эльфов – были низкорослы, без длинных ушей, но за спиной у нас было по два прекрасных крыла. И ни одно живое существо не ведало, для чего они нам даны, ибо летать не умел ни один аллор. Может, это была надежда на иное будущее, а может лишь шутка Творца. Отличия нашего народа проявлялись так же и в глазах. Встретив аллора на улице, незнающий решит, что увидел слепца, ибо очи наши белы, как и наши крылья. Но видим мы куда дальше, чем остальные народы. Взор аллора был подобен орлиному… Могли бы мы так же пуститься в полёт.
Жили аллоры в прекрасной стране – Альдмар. Нимленд, её континентальная часть, был когда-то бескрайней землёй равнин и лугов. Именно на юге этих мест рос в небо Столп Откровений. Аллорам так же принадлежал огромный остров Альдмар, который грядой возвышался над морем. Между Нимлендом и островом был глубокий ров, который прерывался лишь в двух местах – в непроходимых заснеженных горах на западе на Хребте Нильта́р, как звали его мы со своей стороны, или на Межземельном Хребте, для людей с их стороны; и в узком мосте в самой северной точке Нимленда, который как нож разрезал корону островных гор.
Сам же Альдмар был суровой северной провинцией. Суровой и прекрасной – снег лежал там дольше обычного, покрывая землю по два, а то и по три года к ряду. Чтобы выжить в этом, неприветливом на первый взгляд, краю, необходимо было усердно трудиться, что закаляло волю даже самого последнего лентяя. На севере разлилось Озеро Хла́да – единственный водоём на острове, который не покрывался льдом ни в один мороз. И в центре его, к которому вёл узкий каменный мост, что в зимние годы становился ледяным, расположено чёрное чудо севера – Жемчужный Замок, обитель Авелоса. Стены его были будто из чёрного мрамора. Но также были они и подобны зеркалу – отражая от себя всё в изменённом виде. Отражение теряло цвет и возвращалось чёрно-белым. Однако, в этой увядающей красоте было что-то таинственное, необъяснимое.
