Ну почему с ним все время происходило такое? Стоило ему чего-то захотеть, как находился человек, который мастерски убеждал его в том, что это ему не подходит. Никаких пузырей Роберт не чувствовал. Но что важнее, он хотел вернуть то мимолетное ощущение, что он привлекательный. Но после слов куратора оно не возвращалось.

Форестер-младший разозлился и, может еще немного смутился от прикосновений, которых никак не ожидал. Он покраснел и слишком поспешно снял с себя пиджак, да так, что рукава вывернулись наизнанку.

– Ну и хорошо! Ну и пожалуйста! Вы ж такой весь из себя правильный и непогрешимый, так зачем было приносить на примерку вещь, которую не одобряете? – зарычал Роберт. Он понимал, что стоит заткнуться, но не мог. – Рубашки? Пиджаки? Галстуки? Ладно! Но я буду носить эти проклятые костюмы, только пока Вы мой куратор. А когда я стану генеральным директором компании, то заставлю всех носить футболки-поло и джинсы. И Вам придется или смириться, или уволиться, мистер Харт!

Во время своей гневной речи Берти успел одеться и буквально выбежал из комнаты-примерочной. Смотреть в непроницаемое лицо куратора не было сил. Но совсем сбежать не получилось: нужно было дождаться, пока упакуют покупки, утвердить заказ, оплатить чек. Пока они ждали у кассы, Форестер не разговаривал с Хартом. Гнев и разочарование перетекли в обиду на начальника. Зачем он так?

"А как, собственно, так?" – прозвучал логичный вопрос в голове Берти, на который не было ответа. Харт позаботился о нем, привел в хорошее проверенное ателье, помог с выбором одежды, а Роберт сорвался из-за того, что ему не дали купить "хотелку". Какое детское поведение. Он не оправдывал ожидания своих родственников и вел себя не так, как подобает наследнику семьи Форестер.

Спустя пару минут размышлений обида на Харта превратилась в ненависть к себе. И это ощущение собственной никчемности было достаточно привычным. Зато он уже не злился на куратора. Поэтому, когда Родерик Нэш спросил, какие ткани ему использовать для индивидуальных костюмов, Берти вздохнул и, не поднимая взгляда на начальника, ответил:

– Спросите Харта. Он лучше в этом разбирается!

После небольшой сцены в ателье, которую устроил Берти, он очень боялся возвращаться на работу. Кто знает, насколько злопамятный Харт, и какие будут последствия у той эмоциональной вспышки? Может, его это настолько задело, что куратор решит от него отказаться? Форестеру этого бы очень не хотелось. И из-за того, что тетя Агата будет в ярости и начнет выедать мозги Роберту чайной ложечкой, что он такой-сякой, довел человека, сделанного из стали… И из-за того, что сам Берти заинтересовался Хартом, в том смысле, что какой нормальный человек станет его выгораживать перед своим опосредованным начальством? Нет, Форестер-младший совершенно не хотел оставлять эту маленькую загадку без решения.

Собственно, ради сохранения куратора Роберт потратил вечер воскресенья на то, чтобы отгладить рубашку и подготовить костюм. План был в том, что презентабельный внешний вид отвлечет внимание куратора и, возможно, немного задобрит. И, как ни странно, это сработало. После стандартного утреннего обхода с приветствием по всем кабинетам своего отдела, Харт зашел за Робертом и пригласил его для беседы в свой кабинет. И стоило парню встать из-за стола, как куратор окинул его с ног до головы довольным взглядом. Берти снова почувствовал, что смущается от такого пристального внимания, но ничего не сказал, а просто пошел за Хартом.

– Итак, Роберт, я бы хотел обсудить с Вами результаты предыдущей недели и поставить новые задачи, – сказал мужчина, закрыв дверь в кабинет. Он обошел свой стол, сел и кивнул на стул для посетителей.

– Да, кстати об этом. В пятницу мне звонила тетя… в смысле, миссис Макгрегор, и рассказала, что недовольна Вашим отчетом, – Форестер-младший расстегнул пуговицу на пиджаке и сел на указанное место. Он заранее придумал и выучил эту фразу, чтобы посмотреть на реакцию куратора, но Харт лишь аккуратно сложил руки на столе, всем своим видом показывая, что готов слушать претензии и дальше. Роберт разочаровано выдохнул и продолжил говорить нормальным человеческим языком, без намеков: – Вы не похожи на человека, который лжет просто так. Да и ради выгоды, Вы бы скорее нашли нужные факты, чтобы добиться того, чего хотите. Так что мне стало интересно, зачем Вы выставили меня в белом свете, если так можно сказать?

– Правильнее будет сказать "обелили", но это не так. Я рассказал миссис Макгрегор о Ваших достижениях за прошедшую неделю и…

– Умолчали о моих провалах. Обычно со мной такого не происходит, – Берти грустно усмехнулся. – Чаще всего все стараются на меня нажаловаться.

Роберт опустил голову. Ему не понравилось, как прозвучала последняя фраза. Словно он давил на жалость, пытался показать, как к нему несправедлив мир. Но он ничего такого не имел в виду, просто сказал правду. Кузены и кузины, гувернеры, а после учителя – все, как один, пытались сделать из Берти человека, путем пересказа всех ошибок его ближайшей родственнице и по совместительству опекунше Агате Макгрегор.

– Не вижу в этом ничего продуктивного, – Харт слегка пожал плечами, и Роберт вскинул голову, чтобы посмотреть на куратора. – Тем более что все совершают ошибки, особенно на стадии обучения. А учимся мы всю жизнь. Главное то, как их исправлять. Например, сегодня Вы держите себя так, как будто всегда ходили в костюмах, я приятно удивлен. А еще я удивлен Вашей осведомленностью насчет моих отчетов миссис Макгрегор. И, по-видимому, Вы не против этого?

– Если бы я мог выбирать… Не суть. В любом случае, то, что за мной следят и докладывают о каждом неверном шаге моей дрожащей родственнице, для меня не впервой. А вот хвалебные отзывы для меня в новинку. Вы же понимаете, мистер Харт, что разочаровали мою тетушку? – неожиданно для самого себя разговорился Роберт, будто бы говорил не с начальником, а с коллегой или даже приятелем. – И еще она Вам не верит. Не думаю, что Ваша репутация стоит того, чтобы у меня было поменьше проблем с семьей.

– Моя репутация выдержит, не беспокойтесь. Верить мне или нет, выбор самой миссис Макгрегор. Она наняла меня, чтобы я учил Вас, и у меня нет цели ее впечатлить или как-то иначе произвести впечатление. Особенно, если это будет включать в себя жалобы на моего нового сотрудника, – вполне серьезно сказал Харт, но Берти увидел, как он улыбнулся своей не-улыбкой, чуть приподняв брови и расслабив линию челюсти. Вероятно, сцена в ателье прощена и забыта. Одной проблемой меньше! – В любом случае, мне нужно ознакомить Вас с Вашими новыми обязанностями.

На столе между ними лежала небольшая папка. Как оказалось, в ней лежало несколько новых памяток о компании в целом и о работе для Роберта в частности. И даже недогадливому Форестеру было очевидно, что эти буклеты были сделаны Хартом. Пока Берти рассматривал диаграммы и таблицы, в которых маловато понимал, куратор начал вводить его в курс дела:

– В компании Форестер&Ко один из самых сильных маркетинговых отделов в стране. Это одна из причин, почему компания держится в топе по продажам всевозможного оборудования, особенно автоматизированных систем. У отдела маркетинга четыре основных направления: информационно-аналитическое, производственное, сбытовое и экономико-управленческое. Все направления работают в тесном сотрудничестве. Аналитики изучают перспективу развития компании, исходя из рынка потребителей. Работники производственного отдела передают эту информацию непосредственно тем, кто занимается разработками. В сбыте решают вопросы рекламного характера, продаж и сотрудничают с отделом по связям с общественностью. Ну, а "управление" следит за остальными направлениями с экономической точки зрения в перспективе развития компании. Пока все понятно, Роберт?

– А в каком направлении работаете Вы, Харт?

– Я скорее над всеми, – без тени самодовольства сказал куратор. – Я помогаю решать сложные вопросы и задачи в каждом отделе. Но в основном я разрабатываю стратегии развития компании на текущий момент или в перспективе, чтобы повысить эффективность предприятия и увеличить прибыль.