В голове шумело. Было трудно понять от чего именно в первую очередь: то ли от выпитого алкоголя накануне, то ли из-за криков тетушки, которую, вообще-то, Роберт к себе не приглашал.

– Ты лентяй и бестолочь, Берти! – взвизгнула тетя Агата, хотя для дамы такого почтенного возраста так верещать было несолидно.

Роберт протянул руку, взял лежащую рядом подушку и накрыл ею голову. Мигрень немного успокоилась, а значит, виновата не водка, которую он пил всю ночь с друзьями по случаю сданного диплома и окончания учебной каторги.

Берти ненавидел свой финансовый колледж и скучное направление "Бизнес и управление". Но не он выбирал, куда ему идти учиться. Его профессия должна была быть хоть немного связана с его будущей карьерой – наследованием отцовской корпорации. Не то, чтобы он планировал становиться генеральным директором, но, опять же, кто его спрашивал?

– Поднимайся, валенок несчастный! – дражайшая родственница подошла к кровати и самым бесцеремонным образом отобрала у Роберта обе подушки: и ту, которой он закрывал голову, и ту, на которой лежал. Голова парня рухнула на жесткий матрас, и он не сдержал болезненного стона. – Какой позор! Хорошо еще, что отец тебя не видит.

Поведение Агаты было для Берти не в новинку. Она, похоже, всей душой ненавидела своего племянника, но все равно, в своей дьявольской агрессивной манере, пыталась сделать из него человека достойного. Естественно, по своему усмотрению. Все четыре года, что Роберт провел в колледже, он был под ее бдительным контролем, с нравоучениями типа: "Роберт, ты должен стараться лучше!", "Роберт, если ты вылетишь с учебы, ты опозоришь свою фамилию!", "Роберт, у тебя нет и толики таланта, так попытайся чего-то достигнуть хотя бы упорным трудом!".

Четыре года труда, недосыпа и ненависти к себе и к профессии. Так что он считал вполне закономерным финалом то, что он напился до зеленых чертиков, когда стал свободным.

Приоткрыв один глаз, Берти глянул на небольшие часы, стоящие на тумбочке. Еще не было и девяти. То есть он проспал меньше четырех часов. Не удивительно, что он чувствует себя так, словно его переехал нагруженный самосвал.

– Я сплю, – пробормотал Роберт, закрывая глаза обратно.

– Что ты там блеешь? – опять взвизгнула тетя Агата. – Немедленно поднимайся и одевайся. Если ты думаешь, что после выпуска из колледжа, ты волен делать все, что твоей душе угодно, то ты очень сильно ошибаешься! У нас важный разговор.

Миссис Макгрегор вышла из спальни. Надо отдать ей должное: несмотря на постоянные упреки и оскорбления, тетушка не опускалась хотя бы до унижений, вроде фраз "пьяная морда" или что похуже. В основном это были ярлыки, типа тех, что он лентяй, потому что не хотел делать то, что его заставляли. Бездарь, так как с трудом осваивал точные науки. Сибарит, потому что рожден в богатой семье и роскоши, не рвется к труду и любит развлечения в виде музыки или танцев, а не библиотеку с книгами… Нелестные прозвища крепко-накрепко прицепились к парню еще в младшей школе, и он привык себя считать никем иным, как тупоголовым безынициативным идиотом.

Мысли в голове Берти шевелиться не хотели, да и сам Берти двигаться не желал, но из чувства самосохранения всё же сел и попытался сообразить, где его штаны и какая-нибудь футболка? Сможет ли он умыться до серьезного разговора? И как ему выпить кофе во время беседы?

Домашние штаны и старая футболка с супергеройским принтом лежали там, где он их бросил прошлым утром – на подоконнике. Странное место, но Роберт привык к тому, что чистота и аккуратность – это не про него. Он пригладил волосы рукой, не найдя расчески, и пошел на кухню. Пусть во рту было гадко и слипались глаза, но испытывать терпение миссис Макгрегор было опасно. Кофе ему, конечно, никто не заварил, хотя тетя Агата видела его состояние. Что же, это парня тоже не удивляло. Почему-то все его родственники решили, что он обязан во всем и всегда заботиться о себе сам. Хотя, очевидно, он справлялся с этим не очень хорошо.

Турки, зерен и кофемолки у Роберта не было, был только растворимый порошок. Берти поставил чайник, достал две кружки, зная, что тетя Агата пить такую бурду не станет, но не предложить гостю напиток он не мог. Тетушка не стала ждать, когда парень закончит с сервировкой, а сразу перешла к делу.

– Роберт, ты достаточно прохлаждался во время учебы, – заявила женщина, и Берти чуть не пролил кипяток мимо кружки. Ага, точно, четыре года провел, как на курорте! – А я уже достаточно вложила средств и сил в твое воспитание и образование. Теперь пусть твоим будущим и твоей карьерой занимается Джордж. Так что со следующей недели ты работаешь в Лондонском отделении компании, рядом с отцом.

Роберт скрипнул зубами. Его не радовала перспектива переезда, ведь все его друзья – Джек, Оливер и Патрик – оставались в этом городе. А что его ждет в Лондоне? А главное – кто? Отец, с которым он практически не общался с двенадцати лет? Или мать, которая так легко согласилась отдать единственного сына в закрытую частную школу? Нет. Роберт будет там чужим. Несмотря на то, что прошло больше десяти лет, он до сих пор слышал в голове слова тети Агаты, которыми она убеждала его родителей, что избавиться от сына – это лучшее решение в их жизни:

– Пойми, Джордж, это на благо Роберта, компании и всей семьи. Вы с Мэри всё время на работе, некому заниматься мальчиком. Он растет, как трава, а ему нужны ежовые рукавицы. В закрытой школе он же постоянно будет под присмотром, среди других ребят. И, в отличие от обычной государственной школы, там хорошее образование и берут всех, – "кто может заплатить" осталось недосказанным, но даже маленький Берти это понимал. – Мне жаль, что мальчик не одаренный, – "туп, как пробка", сказала бы тетя Агата, если бы знала такие просторечные высказывания. – Но ему нужны дисциплина и воспитание, если он хочет унаследовать фирму. Он должен закалить характер! Закрытая школа – вот выход из ситуации.

Школа была даже хуже, чем представлял себе Роберт. Надзиратели, только так он и мог назвать учителей и воспитательниц, были строгими и жестокими. Заданий по учебе было много, правил поведения – еще больше. А за каждый проступок шло наказание: от лишения ужина до тяжелой работы в саду или на кухне.

Но в школе были и свои плюсы – у Берти появилось много хороших веселых приятелей. Таких же шалопаев, глупых и ленивых, которые ни к чему не стремились, как и он сам. Вместе они устраивали разные розыгрыши, слонялись без дела по территории, вместо того чтобы учиться.

По выходным Берти иногда забирала тетя в свой дом, чтобы проверить, как улучшаются его знания, но он неизменно ее разочаровывал. И тогда она снова осыпала его "комплиментами", непременно сравнивая с его более послушными и успешными кузинами, которые были на пару-тройку лет его старше.

В общем, перспектива ехать под крыло к отцу Роберта не обрадовала. Но, с другой стороны, это значило, что он, наконец-то, избавится от надзора вездесущей миссис Макгрегор. А ради этого он был готов на некоторые неудобства.

– И кем же я буду там работать рядом с отцом? Секретарем? – спросил Роберт, сделав пару глотков кофе.

Хорошо, что он любил черный кофе с сахаром, но без молока. Иначе ему пришлось бы обходиться даже без такого напитка, потому что молоко у него либо скисало, либо он забывал его покупать. В любом случае, молока, пригодного к употреблению, дома не было никогда.

– Нет, ты не настолько… готов к работе, – Макгрегор сморщила нос, когда Роберт пододвинул к ней чашку с быстрорастворимым кофе. – Хоть ты и Форестер, тебе придется осваивать компанию с самых низов.

С низов. Ясно. Всё, как и всегда, решили за него.

Предприятие полного цикла "Форестер&Ко", которое занимается производством промышленных станков, основал отец Роберта – Джордж Форестер – директор и по совместительству проектировщик и генератор идей. А многочисленные родственники составляли Совет директоров. Так что у Роберта не было иного пути, кроме как идти работать в фирму семьи, потом перенимать бразды правления у отца и все такое. Ради дела, ради семьи…