– Это ключи Сэма, – прошептал «Фредди».

– Тихо всем, – негромко произнес я и подошел к двери ближе.

Дзинь, послышалось еще раз. Я подошел совсем близко к двери и услышал, как кто-то вставил ключ в замок. Я схватился за задвижку. Напряжение. Снаружи кто-то пытался повернуть ключ в замке, но я не давал этому произойти. Сила, с которой давили снаружи, усиливалась. Руки у меня совсем вспотели и… задвижка провернулась. Замок щелкнул, и я отскочил от двери.

Мы все прислушались. Тишина. Мучительная, тягучая. Но вот снова послышался звон ключей от удара о бетонный пол, и дверь чуть приоткрылась, а затем топот маленьких босых ножек и заливистый смех.

– Карина, – воскликнула Ника и, распахнув дверь, выскочила направо по коридору.

– Бежим, – прохрипел «Фредди», поднял ключи и помчался налево.

– Меня подожди, – закричала Соня и, хромая на каблуках, побежала в сторону выхода.

Мы с Кацом переглянулись.

– Жди здесь, – сказал я, а сам поспешил за Никой.

Я кричал и звал Нику, но не мог найти ее. Я бегал по коридорам. Темным, прогнившим, в красном свете ламп. Мне тяжело было дышать из-за волнения, пыли, тяжести и вязкости самого воздуха. Казалось, этот лабиринт поглощал нас.

Я услышал шуршание над своей головой. Я прижался к стене, надеясь, что это всего лишь крыса или прогнавшая штукатурка. Шорох прошел и, глубоко вдохнув, я крикнул «Ника», но сам испугался своего голоса, такого хриплого и глухого. Я повернулся, а передо мной стояла она: Ника. Окровавленные волосы облепили ее лицо, а из правой ладони сочилась кровь.

– Господи, Ника, что случилось? – трясущимся голосом спросил я.

– Все хорошо, – ответила она с дикой улыбкой. – Я забрала одно лезвие.

Ника подняла правую руку и продемонстрировала лезвие, зажатое между большим и указательным пальцем. На мизинце и безымянном пальце отсутствовало по одной фаланге, а ладонь была рассечена до кости.

– Ника, – простонал я, – надо перевязать тебе руку.

Я попытался оторвать рукав своей рубашки, но сил не хватило. Я взял лезвие у Ники и отрезал полоску ткани, которой перемотал ей руку.

– Пойдем скорее обратно в комнату, – сказал я, помогая Нике идти.

– Нет, надо найти Карину. Надо спасти мою девочку.

– Хорошо, но сначала…

Из-за угла выскочила Соня и заорала что-то невнятное, когда увидела нас.

– Соня, тихо! Это мы, – крикнул я. – Что ты тут делаешь? Где пацан, который Фредди?

– Не знаю. Он очень быстро бегает. Он убежал, а я заблудилась. Бегала по этим коридорам…

Не успела она договорить, как снова раздался детский смех. Он был повсюду и непонятно, откуда исходил. Еще раз: смех и топот детских ножек.

А потом на мгновение все стихло, и я увидел ее. Она стояла позади Сони. Она напоминала маленькую безумную вдову на похоронах. Вся в черном. Босиком. И с лезвием в руках. Я не мог и слова выдавить, лишь таращился на нее. Соня медленно повернулась, а Карина подскочила и прыгнула на нее, сбив с ног. Карина полоснула лезвием по щеке Сони и замахнулась еще раз, но появился Кац.

Он схватил ребенка и отшвырнул в сторону. Карина оскалилась и помчалась на Каца. Она двигалась будто бесенок из какого-нибудь мультфильма. Хвоста только не хватало.

Она прыгнула на Каца, но тот поймал ее и выхватил лезвие. Он положил девочку на бетонный пол, держа за шею, а та рвала ногтями ему предплечье. Кац занес лезвие над головой.

– Нет! – раздался пронзительный голос Ники.

Кац вонзил лезвие в шею, удерживая обезумевшую девочку. Она дергалась, брыкалась и шипела. Она рвала ему руку, но спастись не могла из мощного хвата Каца. Брызнула кровь на бетон. Кац вонзил лезвие глубже.

– Нет! – теперь уже орал я.

Кац провернул лезвие и потащил его со всей силы вбок, разрывая плоть. Он хрипел и плевался. Он выбросил лезвие на пыльный бетон и просто ждал, продолжая держать утихающего ребенка.

Он отпустил ее и упал. Из его шеи хлестала кровь, а девочка в ужасе попятилась в нашу сторону. Еще пару мгновений и Кац покинул нас. Он принес себя в жертву, чтобы спасти Карину, которая уже через несколько минут отключилась и проспала сутки.

Мы долго молчали. Соня держалась за щеку и плакала. Ника, бледная, но счастливая, взяла на руки Карину. Я сидел рядом с телом Каца.

– Я на минуту, – произнес я тихо и удалился в комнату, где лежало два трупа.

Я открыл программу записи видео и удалил все, что камеры успели запечатлеть. Это было лишнее. Безумные кадры безумной трагедии.

Я вернулся к Нике и Соне и все им объяснил. Мы не могли допустить, чтобы жертва Каца оказалась зря. Иначе нас всех бы отправили в психушку, а Карину в детдом.

Мы договорились, что будем повторять одну версию событий, будто Кац сошел с ума, украл лезвия, и именно он творил все эти безумства. Это он напал на Сэма и «Джейсона». Это он пытался убить нас и даже некоторых ранил. Он по наследству от матери получил страшное заболевание, которое и привело к этим ужасным последствиям. Мне было невероятно сложно внушить себе, но так было нужно. Он пожертвовал собой, чтобы спасти нас. Да, нам придется во всем обвинить его, но я никогда не забуду то, что он сделал ради нас. Он был лучшим человеком из всех, кого я когда-либо знал. Именно таким останется в моей памяти мой добрый друг, здоровяк Кац.

06.2021

– Упразднить церковь, признать полную свободу и независимость Крыма, распустить правительство! – гордо заявил Никита Карлович.

– Да он с ума сошел! – зашелестели говорящие головы перед экранами телевизоров.

29 февраля 2030 года действующий Президент Российской Федерации по собственному желанию покинул свой пост, заявив перед уходом, что необходимо выбрать нового главу государства из обычного люда, дабы стереть границы между правительством и народом.

Никита Карлович Моргенмуффель, коренной патриот, автомеханик в третьем поколении и философ по жизни, к пятидесяти годам успел повидать жизнь, ни разу не выезжая из города и не прочитав ни одной книги. У нашего героя не было друзей и семьи. Родители умерли почти в один день пять лет назад.

Но Никита Карлович не чувствовал себя одиноким. У него был верный друг: черный квадратный телевизор. Компактный товарищ легко транспортировался с кухни в зал, а из зала в комнату престарелого автомеханика. Даже порой в туалет с хозяином «бегал».

Никита Карлович обладал достойной зависти стабильностью и непоколебимостью. Он просыпался и ложился спать всегда в одно и то же время, как когда-то научили в армии. Он не завтракал, но всегда съедал на обед двойную порцию борща или пресных щей. На ужин неизменно была жареная картошка на сале с салатом из болгарского перца, помидоров, редиса и чеснока. И лишь в выходные он позволял себе полакомиться шпротами, солеными огурцами и копченой колбасой. Вечером, после ужина, он всегда включал телевизор и через час сладко засыпал.

Ровно шестьдесят минут Никита переключал с канала на канал каждый раз, когда включалась реклама, не посмотрев так целиком ни одного фильма. Единственное, что запоем смотрел Никита Карлович – это новости.

Вот и в тот вечер Никита Карлович лежал на кровати и щелкал пультом, но уже почти перед самым отходом ко сну понял, что картинка не меняется. Повсюду экстренное включение.

Никита Карлович даже приподнялся на кровати. Он сделал звук погромче и полчаса, едва дыша и почти не моргая, не отводил взгляда от экрана. Он узнал, что Президент ушел в отставку, и теперь объявляется конкурс на пост главы государства. Для этого необходимо записать видео с обращением к народу и отправить заявку на указанный сайт.

У Никиты Карловича не было компьютера, да и телефон он не менял со времен, когда интернет продавался в формате пластиковых карточек. Весь вечер наш герой ходил по квартире, представляя, как он будет выступать перед всей страной, а ночью уже конкретно сел за написание речи.