У каждого из них били свои знаки, предвещающие удачу, однако сути этого не меняло. В обоих случаях боги им благоволили.

– Конечно, иного и быть не может, – несколько витиевато, но достаточно утвердительно ответил жрец, разминая свои затёкшие мышцы. Для него всегда многодневные конные переходы были испытанием. В своё время он открыто высказался вождю племени, имени которого никогда вслух не произносил, в то в которое они впоследствии влились, что он является убийцей отца и за это поплатится. Последовавшее за ним чрезвычайно жестокое наказание сказывалось и по сей день.

Завтракали в полной тишине, рядом земли кочевников, а они хоть и не враги, однако сначала стреляют, а лишь потом спрашивают, как звать. Меж тем, Большой Олун наконец-то медленно угасал, и лучистая, крупная звезда купалась в его отступающем разливе, приветливо мигая, звала отряд семи племён западных земель в дальнейший путь…

Звала в бескрайнюю степь…

Туда, где их ждала либо удача, либо погибель. Жрец прекрасно отдавал себе отчёт об успехе сегодняшней миссии. Если доргузский хан уже успел сговориться с братом Арахарма, то их в лучшем случае убьют здесь, прямо в степи, а в худшем… Жрец даже и думать об этом не хотел, зная теперешние столичные нравы.

Едва Тонатиу поднялся на середину неба, как отряд во главе с Верховным жрецом, преодолев довольно значительное расстояние, подъехал к небольшому пролеску. Вот она граница западных земель… За ней начинались бескрайние полупустынные земли доргузов. Там, впереди, в полудне конного перехода, по докладам передового дозора и размещалась, в настоящее время, передвижная резиденция Саахиба-керай Дорга – Великого хана кочевого народа. Роща оказалась довольно чистой, даже можно сказать ухоженной: валежник убран, сухостоя нет, гнилья тоже, однако ехали неспешно и не таясь. Ещё не хватало, чтобы их приняли за врагов и утыкали стрелами, так и не добравшись до своей цели. То, что в округе есть разъезды и наблюдатели доргузов, никто из них не сомневался.

– Поди всё на свои костры вытащили. Скоро будут искать новые угодья, – тихо подметил начальник стражи, ехавший рядом, – хорошо, вроде бы успели, а то потом ищи-свищи в степи их.

По ухоженному пролеску и ехать было легко, так что очень скоро разъезд во главе с Верховным жрецом семи племён западных земель выехал на его окраину. Впереди – всё та же холмистая степь с зубцами перелесков по горизонт. Кони же, почуяв свободу, сразу перешли с места в карьер. Их никто не останавливал, Верховный жрец торопился покрыть как можно большее пространство в оставшийся светлый час, пока можно скакать, не рискуя лошадью и собственной головой. Ему крайне надоело спать в степи, он уже отвык от таких неудобств. Даже во время военных походов и набегов у жреца была собственная повозка, упакованная всем необходимым, а здесь лишь циновка под низ, седло под голову и накидка сверху.

Однако, несмотря на все их старания, лишь к исходу дня показались вдалеке знакомые юрты. Багровый закат в полнеба стоял над сплошными темными пролесками по горизонту, окрашивая нижние края редких туч в оранжевый цвет, суля на завтра продолжение ветра и непогоду.

– Хижин и вправду много. Накопил Саахиб-керай жирку, давно не ходил в дальние походы, – отметил Верховный жрец, осматривая стоящие впереди остроконечные юрты, крытые толстой пятнистой кожей. – Полагаю, их тут тысячи полторы наберётся. И это только воинов, если считать по два мужика на семью: молодой хозяин и старик, али сын взрослеющий. Ещё бабы с детьми. На круг, мыслю, больше двух с половиной тысяч будет. Считай, кочевой город в степи. И это только его личное стойбище, а таких под его властью около двадцати, а может и более. Они немного поменьше, однако сила немалая. Плодятся так, что и не уследишь.

– Трём поколениям в таких шалашах не уместиться. Уж больно малы, – покачал головой начальник стражи, сопровождающий жреца, желая показать свои знания. Это его первая поездка в эти далёкие земли и всё было в диковинку, – если считать по-нашему, то мыслю, каждый молодой воин по взрослению новый себе должен ставить.

– Эх-хе-хег, – вырвалось у жреца, – они в чумах своих не живут, спят только. В семьи лишь на ночь расходятся, уединиться, так сказать. А живут, в большинстве случаев, возле святилища, это в центре поселения, так безопаснее. Идол там огромный стоит. Вот там они и готовят, там делами занимаются, там молятся и дети там играют. Всё там у святилища происходит и юрты большие тоже там стоят. Оттого и чумы их маленькие. От ветра, дождя, чужих глаз прикрывают, и ладно. Да и дорожат они очень идолом своим. Смотри не ляпни лишнего и своих предупреди, а то можем и не выбраться назад.

– Вот тебе раз, – округлились глаза у Иргита, стоящего рядом с ними, – чудеса, да и только. Всё общее что ли у них?

– Поехали, а то завидят издалека и ещё за разведку примут, потом доказывай этим варварам степным, что, да как, – отдал жрец команду и сам пришпорил коня.

Их пропустили к ханской юрте без особой проверки. Верховного жреца в племени доргузов знали в лицо, он и раньше здесь был частый гость. Лишь только перед самым входом начальник ханской стражи обозначил место, где должны остаться воины семи племён западных земель, сопровождающие его, и потребовал оставить там оружие. Это была обычная процедура и проводилась больше по традиции, чем в интересах выявления спрятанного ножа в ворохе одежд жреца или ещё чего-то. Ему и так было хорошо известно, что Верховный жрец никогда не носил при себе холодного оружия, а без посоха он его никогда и не видел, так что в этот раз никаких отклонений от нормы.

Юрта же сама по себе была ещё тем произведением искусства. Просторная, большая, ханская. Изготовлена с применением традиционных материалов – войлок и коричневое дерево, растущее только в оазисах доргузских земель. Всё сделано столь аккуратно, что не видны ни ремешки из кожи, ни веревки из конского волоса, которые держат конструкцию. Доргузы верят, что по конским волосам из небесного мира духи спускают на землю благодать. Кроме того, такие веревки не изменяют своей длины при намокании. Столбы, на которые опиралась вся конструкция юрты, покрыты золотыми листами, сама же юрта изнутри – пурпуровыми тканями, а снаружи разноцветным войлоком. В ней находился и трон. Но самым примечательным было то, что конструкция юрты не разборная и перевозилась на огромной повозке. Одним словом, не юрта, а "походный дворец" хана Саахиба-керай Дорга.

Это чудо жрец видел много раз, поэтому даже бровью не повёл, а вот его воины смотрели с раскрытыми ртами.

***

– Повелитель! К тебе Верховный жрец семи племён западных земель! – доложил начальник ханской стражи.

Саахиб-керай, оторвавшись от ужина, лениво посмотрел на воина, а затем, переваривая сказанное, кивком дал согласие на продолжение доклада. В свои неполные 32 оборота Большого Олуна (23 года по земному календарю) он был уже достаточно опытным правителем. Трон достался ему фактически с наступлением совершеннолетия, после гибели отца в очередном из набегов на южные окраины соседей. Отдельные богатые прихлебаи, кружившие возле отца, после его смерти, затеяли передел власти, желая посадить на ханский трон его младшего брата, дабы прибрать власть в свои руки. Пришлось выжигать, вырывать с мясом эту гниль. И он не струсил, лично рубил головы. Остальные поняли, приняли, подчинились. Нет, брат остался жив. С него взятки гладки, ему ведь только было тогда не полных 10 оборотов (около 7 лет). Да и любил он его. Родная кровь, как-никак. Хотя многие поговаривали, что Саахиб-керай сын хана и его любимой наложницы, из сукскеров. Больно с виду необычным вырос – выше чуть ли на полголовы, светлые волосы, глаза, нос, лицо не совсем доргузской породы. Меж тем отец признавал его своим сыном и считал полноправным наследником.

– Где он? Где этот жрец? Снова что-то задумал проныра эдакая, – услышал жрец сквозь закрытые пологи.

– Здесь, рядом с твоей юртой. Я проверил его. Как всегда, без оружия и с посохом. Его людей разместил недалече, под охраной.