– Ладно, дрыхните. – Лега упер руки в бока, оглянувшись на них. Затем перевел взгляд на меня. – Но я это не про тебя, если что. Тебя я внизу жду. И если через пять минут не спустишься, я вернусь с ведром воды.

– О боже нет! – Я картинно закатил глаза. – Только не вода! Хотя подожди. Она у тебя там хотя бы святая?

– Мокрая! – Лега рассмеялся, открывая дверь. Сэм кинул в него скомканной футболкой. – Все, жду. Приходи.

Я дождался, пока его шаги стихнут внизу, напялил на бедра полотенце и кинулся в ванную, надеясь, что трусы уже успели высохнуть. Благо, сюрпризов на это утро было достаточно, поэтому в обещанный срок (ну, почти) я спустился вниз на запах свежесваренного кофе.

– Ничего себе ты расстарался! – Начал было я, умытый, побритый и готовый отпарировать все пропущенные остроты этого дня с лихвой. – «Яйца и кофе сварены круто, а значит, все пофиг»?1

Но на меня вместо одной пары дорогих глаз взметнулось неожиданно две, и я замедлил шаг на лестнице. Возле навороченной по последнему слову техники плиты хлопотала Варвара: немного лохматая, немного сонная, но как всегда улыбчивая и гостеприимная.

– Ой, и… извините. – Я сел рядом с Легой. Тот проглотил вместе с кофе смешок.

– Трогают пальцы новые струны. – Вместо ответа замурлыкал он немного погодя. – И барабаны. В кармане две деньги, хватит на пиво, а значит, мы живы.

– А значит, нас любят. – Подхватил я, потому что сложно было не подпеть этой песне молодости.

– И пусть так и будет, и нас не погубят. – Лега изобразил барабанную дробь по столешнице, и мы вдвоем заорали, невзирая на всех тех, кто в этот несчастливый час оказался спящим подле:

– Секс и рок-н-ролл, старый «Ibanez»! Мой друг вчера умер, а сегодня воскрес!

– Да за*бали орать, дайте выспаться! – Мгновенно отозвалось со всех сторон. Мы с ним замолчали, смотря друг на друга заговорщицки, но потом не удержались и захохотали на весь дом.

Варвара поставила передо мной кружку с черным, маслянистым кофе, подвинула ближе сахарницу. Села недалеко, попивая свой кофе и с интересом поглядывая на нас вдвоем. Лега повернулся к ней, указал вначале на меня, потом на свою грудь, а потом сделал жест, как будто заводит машину. Хозяйка закивала, потом провела рукой по своей груди и улыбнулась, стрельнув глазами в мою сторону.

– О чем вы говорите? – Спросил я у Леги и зачем-то повысил голос. Наверное, думал, что она на самом деле слышит, просто плохо. – Судя по жестам, это что-то неприличное.

– Я сказал, что ты мой друг. – Лега прыснул с моего варианта перевода. Стал показывать. – Вот так – это слово «друг».

– А это что тогда? – Я провел рукой по своей груди.

– Это значит «приятный».

– Приятный? – Я отпил кофе. – А, типа, это я приятный, что ли? В смысле… а, ну я понял, да. – Я помолчал, раздумывая, как бы правильно отреагировать. – А как спасибо будет?

– Вот так. – Лега дотронулся кулаком сначала до лба, потом до подбородка, будто закрывая шлем.

– А как «спасибо, ты тоже»?

– Варвара, на самом деле, по губам отлично читает. – Лега подмигнул хозяйке. – Но если ты так хочешь, то… погоди, дай-ка вспомнить… Кажется, как-то так. – Он снова изобразил жест «спасибо», затем указал на меня и крутанул рукой.

Я с радостью повторил то, что он показал. Варвара снова расцвела в улыбке и опять показала что-то Леге. Как будто соединила два конца веревки. Лега рассмеялся и покачал головой. Потом выдал целый ряд жестов, в которых вначале показывал пальцами вперед, потом зачем-то выкинул «ножницы», и еще что-то наподобие магического кастования.

Я сидел посреди этого безмолвного разговора и чувствовал себя собакой. Вроде бы был допущен до разговора, но ответить не мог, да и не понимал, если честно, ни черта. Язык жестов глухонемых совершенно не клеился с общепринятым языком жестов, к которому я был привычен: ну, типа, «прикрой меня» или «следуй на первую базу». В последнем я хотя бы немного понимал. А здесь даже зацепиться не за что было.

– Блин, да о чем вы говорите?? – Наконец, не вытерпел я, когда их разговор уж слишком затянулся. – Это вообще невежливо, между прочим, говорить на иностранном языке при том, кто его не знает. Складывается ощущение, как будто вы меня обсуждаете.

Они замолчали, потом переглянулись. Обменялись понимающими улыбками.

– Я тебя научу, если хочешь. – Лега допил кофе. Перехватил очередную немую фразу, которую послала ему Варвара. Ответил ей. – Варвара говорит, что ты хороший человек, это видно издалека.

– Ну, э… – Я повернулся к ней, сказав «спасибо» жестом. Потом опять заговорил на повышенных тонах. – Но только это не так. Я очень плохой человек. Я хороший только, когда зубами к стенке сплю. Лега, как показать «зубами к стенке»?

Варвара замахала, давая понять, что все поняла. Потом покачала головой, сделав строгое лицо. Встала, набросив на тонкие плечи цветастый платок, и стала собирать грязную посуду в посудомойку.

– Не надо повышать голос, она все равно не слышит. Пошли на веранду, что ли. – Вздохнул Лега, тоже поднимаясь и наливая из турки себе еще кофе. – Тебе добавить? Тут как раз осталось немного.

– Вы давно знакомы, да? – Спросил я, когда мы вышли на улицу и окунулись в стрекот кузнечиков и душный аромат цветов вокруг.

– Как ты понял? – Лега развалился в плетеном кресле.

– Ну, ты так отлично на языке жестов говоришь. Или что, хочешь сказать, вас в этой докторской школе такому учили?

– «В докторской школе». – Прыснул Лега, отпивая кофе. – Мастер слова ты, Воганов. Нет, не учили, ты прав. С Варварой мы старые друзья, такие же, как и с Приходько. Я когда на первый свой фест сюда поехал, сразу с ними познакомился. С тех пор и дружим. Они хорошие люди, добрые. А Варвара так и вообще словно не с этой планеты. Жар-Птица.

Я закурил, глядя в раскинувшийся перед нами цветник. Жар-Птица, сказал же тоже. Кто еще из нас мастер слова. О чем они говорили точно? Лега выглядел немного смущенным, но старательно не подавал виду.

– Правда, что ли, меня обсуждали? – Спросил я как бы мимоходом, сделав пару затяжек.

– Да кому ты сдался? – Лега рассмеялся. – Так, ерунду всякую обсуждали. Давно же не виделись. Вчера как-то не до этого было.

Я помолчал, припоминая, что ее фраза о том, что я хороший человек, вряд ли могла бы быть связана с ерундой, которую обсуждают между собой старые друзья. Впрочем, узнать что-то более конкретно все равно не представлялось возможным, поэтому я решил смириться с ситуацией неизвестности. К тому же, к нам на веранду понемногу стали выходить другие соколы: потягиваться, полоскаться в бочке с водой, приговаривая «ух, хорошо!..», материться по-доброму, любя, обсуждая наш утренний шум.

– Ну, что? – Спросил меня Лега спустя примерно часа три, когда я взобрался на его байк. – Готов познакомиться с Кесслером?

– Всегда готов! – Я ударил себя по шлему. От такой встряски поднятое стекло мгновенно захлопнулось, а я сам вздрогнул, поскольку не ожидал такого внезапного падения. Но Лега моей неловкости не заметил, выравнивая мотоцикл и прибавляя газа. Мы рванули вперед, выбираясь из ажурной тени садовых деревьев вперед к зеленому морю, которое уже давно нас ожидало.

6

Буду честным, «у Кесслера» мне не понравилось. Хотя, даже не так – я не то, чтобы остался впечатлен. Да, массив был огромным и зеленым. Мы побывали на оборудованной трассе для занятий мотоклуба, посмотрели на подростков, скачущих через препятствия и вытворяющих всякие трюки с поднятым на дыбы байком. Потом мы много ездили, шли пешком, толкали мотоциклы, вляпывались в грязь, вылазили из нее, выходили на опушки и любовались пейзажем вокруг, останавливались на привал, снова шли и снова ехали. И вот если бы я был откуда-то, не знаю, оттуда, где кругом степь и поля, я бы даже остался под впечатлением.

Но проблема была в том, что я почти всю свою жизнь и сам провел почти что в зеленом море, в уральском лесу: мы ходили туда со школой, мы гоняли туда в мятежное подростничество, да я даже однажды там на лыжне России зачем-то побывал, хотя на лыжах стоял настолько неуверенно, что чтобы поднять меня в горку, моим соратникам по несчастью пришлось меня заталкивать вверх собственноручно. И вот все эти березы, сосны, лиственницы, возвышения, низменности, опавшие шишки под ногами прошлогодней давности не вызвали у меня ровно никакого восторга, потому что все это я уже тем или иным куском видел в других лесах и рощах.