– Что здесь делает Танцующий с Мечами?
Парень смотрит на нее недовольно и даже брезгливо, но, видимо, ему тоже хочется почесать языком.
– Ты что, не знаешь? – отвечает он, явно радуясь, что может первым рассказать эту новость. – У него прошлой ночью лошадь издохла. Вот старейшина и разрешил остаться – даже лошадь одолжить обещал, если мастер представление покажет.
Тут танцующий кувыркается через голову, заставляя толпу восторженно загудеть, и парень тут же забывает о Кайрис. Она тоже переводит взгляд на мастера, и его то плавные, то резкие движения очаровывают ее, приковывая к себе все внимание. Кайрис никогда раньше не видела подобного. Мечи в чужих руках порхают, точно крылья, так непринужденно двигаясь в воздухе, будто танцор управляет ими силой мысли, не чувствуя веса. Временами, когда танцор ускоряется, его руки движутся так быстро, что изящные взмахи сливаются одну линию, которая вьется по воздуху, словно лента. А стоит парню замедлиться, как мечи будто застывают, рассекая воздух, как масло. От этого невольно захватывает дух. Кожа танцора вся блестит от пота, а в воздух то и дело взметаются облака пыли, но он ни разу не сбивается.
Кайрис смотрит, будто даже переставая моргать. Что-то делается с ее сердцем – оно начинает колотиться в ритме танца, то ускоряясь, то замедляя свой стук, и от этого кружится голова. И именно потому, что Кайрис наблюдает так внимательно, на один миг ей удается поймать взгляд танцора – и он, пожалуй, навсегда отпечатывается в памяти. В глубине чужих глаз будто взметаются искры и плещется сила вперемешку с шальным весельем. Когда бродячие барды пели о пламенных взглядах, Кайрис не могла понять, что они имели в виду. Но четко поняла это сейчас. Кажется, вместо крови в венах танцора течет настоящее пламя.
Время словно останавливается, и Кайрис не может разобрать, как долго смотрит на этот танец. Чужая дикая и жестокая красота захватывает ее настолько, что она будто и дышать забывает. Когда танцор, пронесшись ураганом, в котором мелькают полоски стали, кувыркается спиной назад и замирает с возведенными над головой клинками, Кайрис не сразу понимает, что его выступление окончилось. Грудь парня вздымается тяжело и сильно, как у лошади, бежавшей галопом, но, несмотря на это, он улыбается. Облизнув губы, танцор кланяется, но толпа еще пару мгновений молчит, прежде чем взорваться восторженным ревом и хлопками.
Кайрис моргает, медленно приходя в себя. Она стоит, прижимая руки в груди и чувствуя, как продолжает неровно биться сердце. Щеки горят, и жар перекидывается на все остальное тело. Впервые за долгое время она не чувствует ни усталости, ни страха, даже появляется странное желание вернуться в дом и вышить танцующего парня. Кайрис жадно вдыхает воздух, чуть не начиная кашлять от висящей в нем пыли, как вдруг кто-то задевает ее плечом, и незнакомое чувство тут же тает. Кайрис досадливо опускает голову: ощущает, как возвращаются безразличие и усталость, – и плетется к дому Селии, надеясь, что не задержалась слишком надолго.
Где-то совсем рядом вздыхает, фыркая, лошадь. Беспокойно переступает с места на место, цокот копыт так и стоит в жарком воздухе, который будто обволакивает кожу плотной пленкой. Кайрис почти ничего не видит в мутной темноте – только дергающиеся тени и фигуру, закрывающую от нее все – дверь, стены, потолок. Чужая тяжесть давит на грудь, мешая нормально вдохнуть, но пошевелиться совершенно невозможно, даже когда чужие пальцы дергают за ткань платья, и та с треском рвется. Все это повторяется. Снова и снова, будто какое-то проклятие. Вкус крови во рту, боль и полная беспомощность.
Кайрис рвано вздыхает, и воздух с хрипом втягивается меж зубов, но так и замирает, не достигая легких, трепыхаясь на губах, будто влажная марля. От страха скручивает внутренности, но она не чувствует ни пальцев, ни конечностей, и может только смотреть, как чужая фигура нависает сверху, как впивается ногтями в кожу и смеется, будто демон. Прикосновения оставляют на коже липкую дорожку, и Кайрис готова кричать от поглощающего ее сознание ужаса и биться в чужих руках, будто пойманная птица, но ее тело ей не принадлежит. Когда же это кончится? Если бы можно было хоть что-то сделать… Если бы…
Голова кружится, и перед глазами мелькают яркие всполохи. И Кайрис погружается вглубь сознания, пытаясь хоть как-то отстраниться и нащупать то, на что можно отвлечься, притупляя чувства. Она делает это каждый раз, но обычно словно бьется о закрытую дверь, вновь и вновь возвращаясь к фигуре и темноте. Но в этот раз что-то меняется, и память подбрасывает какие-то цветные картинки: взметающиеся в воздух лезвия, пыль, солнечные блики, скачущие по стали, будто языки пламени. Кажется, она где-то это видела. Вот только где?
Грудь сдавливает от навалившегося чужого веса, но теперь Кайрис этого будто не замечает: она пытается ухватиться за воспоминания, разглядеть получше, и из темноты проступает силуэт парня, танцующего с двумя мечами в руках. Воспоминание словно будит что-то в груди, и жар расходится волной по всему телу, пока не захватывает и голову. Теперь уже конюшня становится ненастоящей, а танцор все четче и четче предстает перед глазами. Сердце начинает стучать в ритм его дикому танцу, и Кайрис на какое-то мгновение отчетливо ощущает другой запах пыли в воздухе. Резко втягивает его носом и неожиданно ощущает, что тело вновь ее слушается.
Она осторожно шевелит рукой, и пальцы подрагивают, подчиняясь все охотнее и охотнее с каждым мгновением. Кайрис резко вырывается, необычайно легко сталкивая чужое тело и тут же вскакивая на ноги. Страх медленно разжимает свои когти, совсем пропадая от нахлынувшей волны энергии. Впившись в темную фигуру глазами, Кайрис вдруг бросается вперед и смыкает пальцы на чужой шее. Чудовище дергается, но внезапно оказывается слабым и каким-то… напуганным? Сопротивляется так бессильно, что Кайрис этого почти не замечает, продолжая стискивать и стискивать пальцы. Глаза застилает пелена, и злая радость будоражит кровь сильнее алкоголя.
Кайрис впивается в чужую кожу ногтями и, услышав сиплый стон, сжимает горло еще сильнее. С губ тени срывается резкий хрип, оборвавшийся присвистом, и Кайрис, сама не замечая, начинает смеяться. Тень издает смазанные булькающие звуки, и они только подкидывают дров в костер злости. Что-то темное, всколыхнувшись в груди, захватывает все мысли Кайрис, заставляя душить чужую фигуру, не останавливаясь. Душит все сильнее и не разжимает начинающие неметь пальцы – даже когда тело обмякает и повисает в ее руках. Пальцы все еще впиваются в кожу, будто когти дикого зверя, и по ним начинает течь кровь – горячая и скользкая. Все это – улыбка, смех – болезненное и неправильное. Но если выбирать между этим и собственным бессилием – тут и думать нечего.
Кажется, тень шевелится все реже и реже, пока не обмякает окончательно. Раздается влажный хруст, и Кайрис резко распахивает глаза. Над головой расплывается свод потолка, будто покачиваясь туда-сюда. Она лежит, не шевелясь и вслушиваясь в ночные шорохи, пытаясь как следует запомнить только что испытанные чувства. Запомнить, каково это – когда нет страха. Но чем дольше она лежит, тем быстрее это ощущение тает, оставляя после себя пустоту. Значит, это был сон? Всего лишь сон? Поморщившись от досады, Кайрис резко садится на кровати, сжимая челюсть. Нет. Она не может опять все потерять. Она готова жить ради одного только шанса, что этот сон повторится.
В тот же день Кайрис впервые просит у Крии иглу и ткань. Когда начинает вышивать спустя столько времени, с непривычки роняет иголку – раз, другой – но не бросает. В этот раз на белом полотенце нет ни летних цветов, ни диковинных птиц: из-под руки Кайрис появляются алые всполохи, блеск стали и темные фигуры, танцующие уже иной танец. Тот, который может быть уродливым и грязным, потому что сражаются они не за признательность публики, даже не за свою жизнь, а за чужую смерть.
Чем дольше Кайрис вышивает, тем быстрее и точнее становятся ее движения, спеша запечатлеть не то фантазию, не то недосягаемую мечту. Кайрис выплескивает всю накопившуюся злость, свой восторг от танца мечника, свою новообретенную жажду. Закончив, она долго разглядывает полотно на вытянутых руках, в итоге оставаясь довольна результатом. Это совсем не похоже на старые работы, но рисунок кажется живым – вот-вот запахнет пылью и раздастся звон стали. Налюбовавшись, Кайрис складывает полотно и прячет его подальше, не в силах избавиться от ощущения, что ее посвятили в какую -то тайну.
