– Итак, с Ракушки идёте Японским морем через Цусиму, входите в Жёлтое море, днем продвигаетесь в подводном положении, ночью, подальше от береговой линии, в надводном. Огибаете Ляодунский полуостров, с главным портом Люйшунь и входите в Бохайский залив. На китайских лоцманских картах он обозначен как Бо-хай – так по-китайски звучит название залива. Двигаться осторожно, что Желтое море, что Бохайский залив довольно мелководны и, при вашем обнаружении спрятаться на глубине и переждать опасность будет проблематично. Между Аншаном и Джунхоу, в пяти милях от берега, высаживаетесь прямо в море в приготовленные резиновые лодки. Кстати, наш исторически знаменитый Порт-Артур, сейчас и есть Люйшунь. Отсюда берёт начало печально известная КВЖД, соединяющая нашу Читу, китайский Харбин и Порт Артур, который основали русские моряки. Город формально входит в состав Маньчжоу-Го, но хозяйничают там исключительно японцы.

– Разрешите товарищ адмирал, дополнить кое-что по поводу предстоящей операции? – спросил разрешения Амелин.

– Да пожалуйста, Виктор Николаевич.

– Мне приходилось ходить в Жёлтое море не один раз и хочу дополнить, что при входе в мелководный Бохайский залив, нам надо держать ухо востро, началась путина, сейчас она в самом разгаре и в портовых акваториях иногда бывает свыше сотни рыболовецких шхун. Японцы запрещают китайским морякам ночью выходить в открытое море, но эти сумасшедшие ребята, погасив навигационные огни, всё равно пытаются закидывать сети. Сейчас в Китае голодно. Нам придётся всплыть и несколько десятков кабельтовых пройти в надводном положении и тут следует опасаться столкновения с этими беспечными ребятами. Лишний шум нам ни к чему.

– Какие будут еще предложения?

– Товарищ адмирал, где же я размещу такую ораву людей, Эска хоть и большая лодка, но будет тесновато. Разрешите мне оставить на берегу часть экипажа?

– Нет, запрещаю штатный состав оставлять на берегу. Не к теще на блины идете. Впереди грядёт нешуточная война с Японией, Благо, что у вас лодка серии С, где семь отсеков, придётся спать в отсеках сменяясь, а всей команде спать не обязательно, вахту кому-то надо нести.

Все дело в том, что распорядок на подлодке своеобразный, служба проходит вахтами, поэтому никогда не бывает так, чтобы все моряки спали одновременно. Половина команды спит – другая половина несет службу, и так было всегда.

– Понятно, разрешите выполнять?

– Выполняйте, знакомьтесь с командирами групп и непосредственно с генералом Григорьевым. На этом всё! Все свободны.

В тот же день подводная лодка «С-140-Х» впервые вышла в открытое море с группой Шульги для отработки скрытного десантирования на вражеской территории. Не все сразу получалось, но потом справились, правда экипаж подводной лодки увидев такое количество женщин на борту, дружненько приуныл, женщина на корабле – это к беде, но после уморительной сцены с Гиви, заметно повеселел. Ворчун Гиви на чем свет материл всех и вся, он смерть как боялся воды, ещё живо было в памяти, ученье старого абрека с принудительным купанием в ледяной воде Куры и сама лодка вызывала у него дикий ужас. Выросший в горах Гиви был далёк от морской романтики и спускаясь в рубку от с ужасом бормотал, – Как можно пролезть через этот узкий дырка между отсеками, эти торпеды-шмарпеды, я не могу себе даже представить, как могут жить и воевать в таких условиях эти сумасшедшие ребята. Боцман, ухмыляясь, дружески приободрил грузина и успокаивающе похлопал его по спине, – Что бичо, страшно? В море будет ещё страшней.

Лицо Гиви исказила гримаса, – Спасибо дорогой, успокоил!

– Гиви, это не твои горы – это море, здесь мы в безопасности!

– Ай, какая разница, горы растут вверх, а море почему-то растёт вниз, куда здесь смотреть?

– Абрек, – засмеялся Влад, – в подводной лодке нет окон, куда будешь смотреть? И потом, в море смотреть не на что – кругом одна вода. Гиви забился в угол каюты и насупив брови, быстро задремал. Гиви не знал, что ему предстоит ещё одно неприятное испытание, с которым, несмотря на жуткий страх перед водой, ему всё равно придётся свой страх преодолеть. И на следующий день, во время тренировки высадки в открытое море, Абрек категорически отказался прыгать с лодки в море, а потом заявил, что страсть как боится медуз и в море ни за что не полезет. На что, никогда не лезшая за словом в карман Ксюха, покачав головой пропела скабрезную частушку: Девки лезут в море плавать, натянув рейтузы, потому что их кусают за пи***у медузы! Все оцепенели и взглянули на командира лодки… что сейчас будет? Командир, вопреки байкам, что моряки жуткие матершинники, никогда не приветствовал скабрезь, но засмеялся уместной шутке вместе со всеми и погрозил Ксюхе пальцем.

Но окончательно команда полюбила девушек группы после еще одного уморительного инцидента, когда предвзятое отношение к себе девушки заметили и возмущенно стали выговаривать командиру, что они совершенно не ожидали такого приёма и та же Ксюха, с осмелевшей Викторией Веденеевой, в лоб, спросили у командира, почему команда не терпит женщин на борту и как им девушкам быть с туалетом. Командир, лукаво, бросил взгляд на боцмана, на что боцман, разгладив свои шикарные усы, подбоченясь, смеясь, выдал, – разрешите мне, дорогие дамы, сгладить все недоразумения и закончить известной цитатой: «Ha подводной лодке возможно любить только одну женщину – Родину, и она, как ревнивая жена, создаёт тебе все условия для того, чтобы ты ей не изменял»… даже мысленно, – закончил ухмыляющийся боцман.

– Боцман! Какое самое главное место на лодке?

– Самое главное место на корабле – гальюн! Все засмеялись, а командир лодки дружески похлопал боцмана по плечу, – вот именно, товарищ мичман!

– Единственное, что я хочу, чтобы вы девушки неукоснительно соблюдали – в наш гальюн ходить только в сопровождении матроса из экипажа. Это приказ, а на лодке отдавать приказы могу только я! После всех ваших делов, матрос зайдет после вас и всё исправит или обучит, как вам это безопасно сделать. Рядом стоящая Ксения Канадина недовольно нахмурила бровки, сняла с крючка какую-то оранжевую хреновину и стала разглядывать, что-то щелкнуло и стоящий на вахте боцман на центральный посту, услышав голос командира, рявкнул в переговорное устройство, – Слушать в отсеках, командир говорит. Ничего не подозревающая Ксюха, не преминула поддеть капитана, – А что, – невинно спросила бедовая Ксения, – девушки разве сами на унитаз не смогут пристроиться или у вас там только трубки по размеру мужского причиндала? При этом она в руках вертела включенный переговорный микрофон. Такого хохота в отсеках, не слышал даже капитан.

– Нет моя дорогая, унитаза там нет, есть гальюн и трубок там нет, но вы в гальюне, своими неумелыми действиями, можете потопить подводную лодку. Ксюха вытаращила глаза, – как может моё, хм… дерьмо, потопить лодку? Опять раздался, гомерический, переходящий в откровенное ржание, хохот по всем отсекам. Услышав это, капитан вежливо, но настойчиво, отобрал микрофон у Ксении и выключил его.

– Вы находитесь не у себя на даче, на глубине присутствует большое давление и, если вы не хотите, чтобы, забортная вода и хм… ваше дерьмо, как вы выразились, прилетело вам в лицо, не забудьте прихватить с собой, свободного от вахты матроса. И еще: предупреждаю, спальные места не только довольно узкие и расположены в самых неожиданных для непосвященных местах, но и их количество никогда не соответствует числу служащих на субмарине. Придётся вам всем потесниться

Командир попрощался с группой и смеясь, покинул отсек. Надо было погрузить на лодку дополнительный паёк, взять боеприпасы и четыре пулемёта МГ-42, с пятью тысячами патронов, которые привезла группа Шульги и готовиться к походу. Наконец всё было сделано и лодка была готова выйти в открытое море.

Глава четвёртая

Еще задолго до окончания войны в конце 1943 года, Сергея Глебова срочно отозвали из Германии и он, выехав нелегально в Норвегию, морским путём, вернулся в СССР. Испанец был довольно неординарной личностью, он одновременно мог поразить окружающих своей яркой харизмой и тут же отпугнуть их своим необузданным характером авантюриста. Испанец относился к новым, воспитанным кровавой войной честным чекистам, сочетавший в себе жестокость со своеобразным романтизмом и авантюризмом, еще не исковерканным, слегка поутихшими репрессиями. Глебов был учеником Григорьева и попал под его внимание еще в середине двадцатых годов, когда он, сколотив себе банду из малолеток, бесшабашно и дерзко грабил нэпманов на Рязанщине.