Глава первая

После огромных людских потерь и невероятных лишений, победой завершилась Великая Отечественная война. С огромным трудом, превозмогая катастрофическую нехватку людей, страна начала срочно восстанавливать народное хозяйство. Почти пол страны было разрушено и сожжено, повсеместно не хватало рабочих рук, нужды фронта оттянули на себя немалое количество квалифицированной рабочей силы, которая требовалась для возрождения промышленности, сельского хозяйства и жилья. И 23 июня 1945 г. Верховным Советом СССР был принят закон «О демобилизации старших возрастов личного состава действующей армии». Согласно закону, из армии началось увольнение военнослужащих 13-ти старших возрастов. Предполагалось, что первая партия уволенных из армии солдат будет возвращена домой между июлем и сентябрём 1945 года. В течение трёх с половиной лет в СССР из армии предполагалось демобилизовать и возвратить к мирной жизни около 8,5 миллионов человек…

Прошёл май, потом июнь, наступил жаркий июль. Из Красной Армии уволили большую часть военнослужащих мужчин и женщин, кроме войск Дальневосточного, Забайкальского фронтов и Приморской группы, из женщин не уволили лишь радисток, телефонисток, служащих ПВО и медицинских работников. И это было неспроста. Все ждали чего-то, а вот чего – было непонятно. Не уволенные в запас военнослужащие зашептались в полках, штабные офицеры стали нервными и пресекали любые разговоры о долгожданной демобилизации. Народ устал воевать и, как всегда водится, если что-то непонятно, он начинал роптать, стали появляться всевозможные слухи. Через три дня всем стало ясно, что демобилизация некоторых воинских частей откладывается на неопределённое время. В полках объявили боеготовность номер один и ночами, почти не объясняя причин, стали тайно перебрасывать военные соединения к ближайшим железнодорожным станциям.

Ещё два года назад, на Тегеранской конференции в 1943 году, впервые состоялся разговор о вероятных преференциях, после грядущего разгрома Японии, для территориальных прав СССР на Дальнем Востоке. Советский Союз, денонсировавший в апреле 1945 года советско-японский Пакт о нейтралитете, подтвердил на Берлинской конференции свою готовность вступить в войну против Японии в интересах быстрейшего окончания Второй мировой войны. Согласно данному обещанию Сталина, СССР должен объявить войну Японии через три месяца после конца войны. Но Сталин в середине июля отбыл на Потсдамскую конференцию, а кроме него никто не был уполномочен решать такие вопросы. На Потсдамской конференции обсуждались вопросы предстоящей войны с Японией. Главам правительств США и Великобритании было крайне важно получить личное подтверждение от Сталина, что СССР вступит в войну с Японией, и они его получили. На Дальний Восток, тайно, начали перебрасывать значительные воинские силы. За короткий срок, было переправлено более 400 тысяч фронтовиков к границам Северной Маньчжурии. В начале июля ещё никто не знал, что 7 августа Сталин и начальник Генштаба А. Антонов подпишут Директиву Ставки ВГК № 11122 главнокомандующему советскими войсками на Дальнем Востоке, приказывая трём фронтам (Забайкальскому, 1-му и 2-му Дальневосточным) начать 9 августа боевые действия против Японии.

Группа подполковника Александра Шульги, после прибытия в Москву, была отправлена в санаторий под Рязанью на отдых. Вся группа в предвкушении ждала демобилизации, но рано утром 30 июля неожиданно, в дверь номера санатория, где Шульга и Раечка все ещё нежились в постели, настойчиво постучали и на пороге предстал не выспавшиеся и злой генерал Григорьев. Он шагнул за порог, нервно сдёрнул с головы фуражку и не объясняя ничего, сходу потребовал водки. При этом он краем глаза успел заметить, что Раечка, с открытым от удивления ртом, стоит посреди комнаты в чём мать родила.

– Так, прекратите это голое безобразие, – я понимаю капитан Симонова, что вы обладаете самым совершенным телом в мире, но я слишком стар, чтобы оценить ваши изящные пропорции. Есть дела посерьёзней. При этом он подмигнул Шульге и за спиной поднял большой палец вверх. Раечка ойкнула, сначала присела, что стало ещё хуже, потом лихорадочно заметалась по телу руками, пытаясь прикрыть свои прелести, что было совершенно бесполезно и через мгновение сообразив, кульбитом переместилась на кровать и зарылась в простынях.

Шульга недовольно пробурчал, – Твою же мать, утро перестаёт быть относительно добрым, откуда вы товарищ генерал? Я вот не понимаю, как вам это удаётся, делать так, что, как только в мире что-то случается, а в этом я уверен, то крайним всегда остаюсь именно я? Ну прямо у вас талант какой-то! Дед, к чему такая спешка, а – вестник всех наших несчастий?

– Откуда, откуда? Да из Москвы вестимо, будь она неладна, дай водки, иначе меня сейчас кондратий схватит. Раечка, замотанная в простынку, поднялась с постели и из тумбочки достала початую бутылку водки, Григорьев вырвал её из рук девушки и прямо из горла начал жадно пить. Шульга поражённый присел на стул. Такого Григорьева он никогда не видел. Отхватив почти полбутылки, он удовлетворённо крякнул и заявил, – Собирайтесь все, через пятнадцать минут, я жду всю группу в актовом зале санатория. Открыв дверь, он невидимому офицеру приказал, – Савченко, возьми пару-тройку солдат и повыгоняйте всех к чёртовой матери из актового зала, заблокируйте все выходы и входы и ждите моих дальнейших распоряжений. За дверью раздался топот сапог и всё стихло.

– Раечка, будь добра, не стоит светить своими выдающимися формами, оденься и разбуди всю группу, а ты подполковник останься. Дед ещё раз приложился к бутылке и рухнул на стул спиной к девушке. Раечка, недобро сверкнув глазами, быстро оделась и покинула номер. Григорьев ласково проводил её взглядом до двери.

– Одно из преимуществ одинокой жизни – не надо никому давать отчёт и не быть никому обязанным. Что, окончательно попал под каблук? – задал он риторический вопрос и задумавшись, изрёк, – эх, блажен тот, кто посетил сей мир!

– Вы это о чём товарищ генерал?

– Жизненное время своё, нужно тратить лишь на то, что тебе действительно интересно. Видимо вы жутко интересны друг другу, ну ладно, это я так – от старости брюзжу. Давай, как говорят в Одессе: делаем походку на актовый зал и то, что я сейчас расскажу, очень вам не понравиться, но вопросы все потом.

Через пол часа вся группа собралась в актовом зале. Григорьев обвёл всех тяжёлым взглядом, то что он сейчас им преподнесёт, возможно навсегда поставит крест на их добрых взаимоотношениях. Он их прекрасно понимал, люди смертельно устали от войны, от крови, от постоянного риска и всем хотелось забыть этот кошмар и зажить мирной жизнью. Но они носили погоны, давали присягу и, как бы то ни было, обязаны подчиниться любым приказам. Генерал Григорьев был их непосредственным командиром, под начало которого, они прошагали многими дорогами войны. Как всегда, сдружившиеся девушки сбились в небольшую стайку и что-то там в полголоса обсуждали. Гиви и Влад были серьёзны и не подкалывали друг друга, приезд генерала Григорьева не сулил ничего хорошего. Только Владимир Иванович безмятежно расположившись возле Шульги, слегка прикрыв веки, дремал.

– Так, сороки, прекратите галдеть, – прикрикнул Григорьев на девушек, – За неделю отдыха не наговорились ещё? Прошу тишины. Всем сгруппироваться на первом ряду, информация крайне секретная и я не хочу кричать на весь актовый зал.

– В этом году, весной, во время Потсдамской конференции, Иосиф Виссарионович Сталин, дал обещание Президенту США Рузвельту и Премьер-министру Великобритании Черчиллю, что через два месяца, после победы над нацистской Германией, СССР объявит войну Японии. Когда это будет точно, пока неизвестно, но то что война будет не у кого уже не вызывает сомнений. И скорее всего, наша страна, во исполнение решений Ялтинской конференции объявит Японии войну и атакует Маньчжоу-Го с территории Внешней Монголии и бывшей Внешней Маньчжурии.