Приподняла голову, мечник перевёл взгляд на меня, а у меня началась истерика. Сперва я заплакала тихо, слезы потекли. А потом завыла, сотрясаясь в рыданиях.

– Марьюшка ми, вэльми поздн23.

Он опустился вновь рядом, приподнял меня за плечи и прижал к себе, обнял.

А я примолкла, потеряв дар речи.

Мы так долго сидели на полу, он обнимал меня, немного покачивая и успокаивая. Мне вроде бы стало легче, я поняла, меня не обидят, под конец шмыгнула носом.

Коренастый подскочил, проговорив, направился к двери.

–Пожьди мене!24

Это я поняла, подождать его надо.

Пока он ходил, я стащила с себя джинсы, они оказались в крови от мертвого мужика, что так и лежал в землянке. Джинсы мокрые, сняла потому, что на морозе они замёрзнут и колом встанут. Но выбрасывать я их не стала, надеюсь, отстираю и ещё поношу. Свернула и завернула в тряпку с лежанки.

Именно в этот момент, вернулся мечник, он притащил ещё одну юбку и что-то похожее на пальто, с мехом. Подошел ко мне и достал меч, склонился и ухватился за юбку, потянул. Увидел, что я без джинсов, поднял на меня глаза. Потом скользнул рукой, по моей щиколотке.

Я дернулась и отскочила в сторону.

–Не бои ся, не вбыдлю, Марьюшку. – что-то подобное я слышала.

Он вновь приблизился и опустился на колени, и мечом чиркнул по юбке. Получилось две половинки, он подвязал их так, что получились шаровары.

Потом подал мне юбку и пальто, я одела, не думая даже противиться.

А затем вывел меня за руку на улицу.

Сердце бешено стучало, когда я осматривалась. Это было ужасно, вокруг лежали убитые азиаты, были слышны стоны. От страха я зажмурила глаза, меня повели дальше.

Чуть вдалеке стояла телега, в ней уже сидела Ефросинья, мы подошли к ней и мою руку отдали в руку названной сестры, а она потащил меня в телегу. Недолго думая влезла и стала осматриваться. Старший мечник ушел, оставив меня с Фросей.

Мелькали конные воины, носились туда-сюда.

Вдруг Ефросинья стала смотреть вперед и проговорила:

– Конязь Ольг притэклъ, помочи.25

Я поднялась в телеге и посмотрела туда, куда он смотрела.

Впереди на мощном вороном коне возвышался крупный мужчина, он сжимал в руке меч и осматривался вокруг, оценивая все происходящее.

Впереди на мощном вороном коне возвышался крупный мужчина, он сжимал в руке меч и осматривался вокруг, оценивая все вокруг.

Я повернула голову к названной сестре, и спросила:

– А, где девица?

Это я про третью в наших санях.

Фрося ничего не ответила, продолжая озираться по сторонам. А я подумала, или она меня не поняла, или ей, нечего сказать. Допытываться не стала, эмоции бурлили, и напряжение витало в воздухе.

Прошло минут пятнадцать, вдруг подошел мужик из тех, что везли связанными, на санях и сел в впереди. И стегнув запряжённую лошадь, развернув наши сани, направил их за конными воинами.

Выстроился целый караван, конные, потом наши сани, за нами двое саней с ранеными и вновь конные воины. Мне показалось, мы возвращаемся по той же дороге, что ехали сюда.

Путь был не лёгкий и далёкий, но в этот раз я была спокойнее. Всё же я среди своих, и мечник мне казалось в обиду не даст. Так мы ехали так полдня, а затем встали на привал. Я раздумывала, над тем, кто на нас напал, и куда теперь везут.

– Ефросинья, это кто? – я заузила глаза пальцами, и мотнула головой назад.

Он смотрела на меня, не понимая, что я от неё хочу.

– Татары, монголы? – вновь сделала узкие глаза.

– Ааа, половцъ, – махнула рукой, туда, откуда мы ехали.

– Половц, – промямлила, пытаясь вспомнить хоть, что-то из уроков истории.

Вот если бы знала, вызубрила бы все учебники и библиотеку бы всю наизусть.

Помню такое слово, половцы. Помню, нападали на Русь.

И больше ничего, когда и сколько не помню, даже век не помню, до или после татаро -монголов.

Вообще-то я не гуманитарий, мне больше по душе математика, физика, информатика. А история у моих ровесников вообще не в почёте.

Мне ещё языки нравятся, например, я знаю латынь. Откуда? Мама у меня медик и потому, это первый язык который выучила. Папа мечтал увидеть меня врачом, а я вот подалась в программирование.

Вот сейчас в санях, среди бескрайних снегов, оно мне прям понадобится.

Привал, загорелись костры, кажется, готовят еду, запахло вкусным.

Прошло какое-то время, я лежала в санях на соломе и смотрела в небо. Морозный воздух, ясное голубое небо я люблю такую погоду, но сейчас мне явно не до красот природы. Мне бы вернуться, в Москву на Замоскворецкую линию метро и было бы мне счастье.

Но нет, подошел один из воинов, хмуро посмотрел на нас и сунул Фросе глубокую чашку с едой и деревянную ложку. Девушка взяла и покосилась на меня, а потом сунула чашку мне.

–Благодарю, – сказала и принялась есть.

Это был густой суп или каша с жижей, вкусный с костра. Он был без картошки, вместо неё было что-то похожее на морковь26, только белое. А ещё крупа, напомнила мне булгур, и много мяса, большие куски. Было очень сытно, и даже слегка подсолено. Съела где-то одну треть и насытилась, и потому сразу же передала Фросе, которая всё это время смотрела на меня голодными глазами.

Спустилась с саней, решив немного размяться, поправила юбку на себе, ту, что мечник принёс, и вдруг поняла, что видела такую на девушке, что ехала с нами в санях.

Внутри похолодело от предчувствия. Страх накрыл меня с головой, до меня дошло, что жизнь моя в опасности, и закончится, это может, не так как мне бы хотелось.

Что с ней случилось, где она?

Осмотрелась вокруг, в этот миг ко мне быстрым шагом приближался мужик один из связанных половцами, он вёл за собой трех вооруженных воинов славянской внешности. Когда они подошли он стал тыкать в меня пальцем и говорить:

– Эсть права, соглядатай.27 Она глаголюще половцъ.28

Мне его слова совсем не понравились, я уж понемногу понимаю, что они на своем языке говорят.

Меня, похоже, винят в разговоре с половцами, типа я предатель.

– Я не соглядатай, не ври. Не лги.

На меня ошарашено смотрят воины, не понимая мою речь.

В этот момент в разговор вступает Ефросинья:

–Сэ сэстра мои, она изуметися29. Младоуменъа суще.30

Защищает меня, я это понимаю. Интересно, что это младоуменъа суще.

Воины, повернулись к мужику, и стало понятно, ему сейчас достанется за длинный язык. Но тут вдруг, подъехал мой защитник, старшой мечник.

– Отрешати, не трогати. Мои девица,31 – он прикрикнул, и воины с мужиком отошли.

Мечник спустился с коня и подошел ко мне. Я смотрела на своего защитника, и подумала наверно нужно познакомиться поближе и поэтому заговорила:

– Сэ сэстра мои, Ефросинья, – ткнула в Фросю.

– Марья, – ткнула в себя.

– Яко има твое? – я вспомнила его слова, благо на языки у меня память хорошая.

Это я мечнику, ткнув в него пальцем.

Улыбка появилась у него на лице, и он вновь стал гладить меня по голове.

– Есмь Волибор, – проговорил, а сам смотрит на меня.

– Волибор, добро, – проговорила и улыбнулась.

– Добро, красна девица, Марьюшка, – и он улыбнулся.

Ну, всё вроде бы контакт налажен.