Замираю с открытым ртом, чегоооо?
Блин, что они сказали?
В голове только и крутится, последнее слово – подъпьяхуться.
Наверно это польский язык или словенский. Нет, больше на украинский похоже или белорусский.
Аааа, что это такое вообще?
Вот же я дура, это точно квест. Наняли на работу гастарбайтеров с Украины, это точно украинский.
Успокоившись, закрыла дверь и вернулась вновь на место, куда меня девушка посадила.
Вновь осматриваюсь, в углу печка, на ней что-то похожее на котелок. Ещё в одном углу горит какой-то маленький огонёк. Поднимаюсь на ноги и подхожу, всматриваюсь в этот угол. Что это такое? Никогда не видела ничего похожего.
Напрягая глаза, смотрю на огонек, он висит на цепочке, напомнил мне штуку, которой священник в церкви машет. В церкви я несколько раз была и даже службу слушала. Так вот это то же самое, но поменьше. А дальше за огоньком, стоит деревянный квадратик, размером примерно двадцать на двадцать, а на дереве рисунок на икону похож.
Это икона, прихожу я к такому выводу, и старинная.
Думаю, это избушка-музей. старинных вещей, а организаторы квеста меня сюда погреться отвели. Ну, всё, успокаивайся Марина, говорю я сама себе.
Вновь возвращаюсь на место, где сидела. Осматриваюсь, что это?
Напоминает по форме матрас, лежащий прямо на полу. Только матрас какой-то очень жёсткий.
Решаюсь пощупать его руками, там внутри всё хрустит. Ощупываю жёсткую ткань и нахожу дырочку, вытаскиваю из дырочки сухую траву. Кошмар какой-то, зачем в матрасе трава?
Голова идёт кругом, не могу понять, то ли от холода, то ли от переживаний, меня немного колотит. А потому решаюсь, прилечь на этот матрас. Снимаю свой короткий пуховичок, ложусь. Немного поёрзав, нахожу удобное положение и накрываюсь пуховиком сверху.
Сама не замечаю, как, но я проваливаюсь в сон.
Просыпаюсь вновь от криков, спросонья даже не получается понять, что происходит. Открыв глаза, смотрю в потолок, в черный потолок. Рядом со мной на матрасе девушка.
Вспоминаю вчерашний день, сначала университет, потом метро и потом уже этот сумасшедший квест.
Тру глаза, и вдруг в этот момент распахивается дверь. На пороге в клубах пара или тумана, мужской силуэт, он смотрит на нас и вдруг как заорёт:
– Чё, поча думати, cе же слышаве?
Он ещё, что-то кричал, но я не могла ничего понять и разобрать. Девушка, спящая рядом со мной, вскочила, что-то ему ответила. После этого мужик исчез, а девушка забегала из угла в угол.
Всё происходило настолько быстро, что я не могла даже понять, что это всё значит.
В следующий миг девушка сунула мне в руку какую-то тряпку и проговорила:
– Одень, – и руками показала, как снизу нужно одеть.
Я развернула тряпку, это была юбка, длинная и завязывающаяся на веревку. Сил на то, чтобы пререкаться у меня не было, и я натянула юбку на себя, прямо сверху на джинсы. Только я закончила, опять дверь в избушку открылась, и внутрь ворвались два мужика, странно одетые и обутые.
Мужики схватили нас буквально за шиворот, меня потянули за капюшон пуховика. Так нас вдвоём, и вытащили на улицу.
На улице уже стояли люди, мельком на них взглянув, отметила, что они одеты все примерно, как и девушка со мной. И мужики, что вытащили нас из избушки, тоже в какой-то странной одежде.
Нас стояло около десяти, разного возраста мужчин и женщин. Четыре мужика ходили перед нами и что-то громко говорили. Грозили нам кулаками и сложенными в руке хлыстами.
Так пройдя мимо раза три, они вдруг замерли. На конях подъехали ещё трое, посмотрели на нас, а затем спустились с коней.
Один невысокого роста, но крепкий и коренастый подошел ко мне в плотную и стал разглядывать, как обезьянку в клетке. Я чуть смутилась от такого пристального мужского внимания. Немного помявшись на месте, кашлянула и проговорила:
– Мужчина, можно вас попросить отойти.
Мужик открыл рот и завис так.
А потом заорал, что-то остальным и все семеро тут же подбежали к нам, все уставились на меня. Я не выдержала:
– Мальчики, я бы предпочла выйти из квеста.
Коренастый мужик, схватил меня и заорал:
– Соглядатай!1
Я открыла рот, меня возмутило, что меня обозвали. Нет, я не знала, что такое соглядатай, но чувствовала, это оскорбление. Пока я была в замешательстве, соображая, что ответить, этот мужик меня ударил в живот.
Мне было настолько больно, что я сложилась пополам и застонала. Остальные мужики тоже накинулись на меня, посыпались удары, от которых я упала на снег.
– Мечники речи не думы лихое. Изуметися она2.
Не знаю, что она говорила, но мужики отступили, сверкая на меня глазами.
–Поэхали есмы на двор гнэ.
Конные вскочили в сёдла, переговорили между собой, а остальные схватили меня с земли, девушку со мной и вместе с остальными стоявшими, стали нас гнать вперед кнутами.
С трудом поднявшись с земли, я практически бегом побежала вперед, подгоняемая криками и щелчками кнутом.
Бежать по неутоптанному снегу было тяжело, я быстро устала, избитое тело болело. Несколько раз вытирала нос, разбитый в кровь.
Не выдержав всё это издевательство, я закричала на мужчин с кнутами:
– Вам это так с рук не сойдёт, я на вас в суд подам.
Тут же ко мне подъехал коренастый мужик, и с высоты лошади, на которой сидел, произнёс:
– Молчати дурная, иль тута тебя отдрюкаю3, – мужики вокруг заржали, как кони.
До меня дошёл общий смысл, сказанного и только открыла рот, чтобы послать его подальше, как за руку меня схватила та девушка из домика.
– Рыци им ти моиа сэстра4, -тихо прошептала мне на ухо.
Мне подумалось, она хочет, чтобы я им сказала, что мы сёстры.
–Сє сэстра мои, она изуметися5, – это она уже мужикам.
Я думаю, это она сказала, что я её сестра.
В это время мой взгляд упал в сторону от дороги, по которой нас заставляли бежать, и я вновь впала в какое-то шоковое состояние. По бокам от дороги шёл неровный ряд из вырытых в земле землянок, были видны только входы в землю и торчащие из земли травяные копны, я решила, что это крыши. Труб не видно, но из входов, хоть и закрытых валил пар.
Домов подобно тому, где я ночевала, было штук шесть, а остальные, около двадцати, были вырытые в земле. Осматриваюсь, отчего останавливаюсь, запинаюсь и падаю.
– Стояти, – раздается крик того самого, мужика коренастого, что обещал меня отдрюкать.
Думаю, он у них главный, а потому от страха меня немного потряхивает. Когда он спускается с коня и вновь подходит ко мне, трясусь, как заяц, глаза думаю из орбит вылезают.
– Несмысла, младоумеъна суще6, – это он мне.
Затем подъезжают запряженные в сани лошади и нас начинают толкать к ним. Я пытаюсь немного сопротивляться и получаю удар кнутом, отчего вскрикиваю. Слышу, как мужики на лошадях смеются. Девушка. назвавшаяся моей сестрой, за руку тянет меня к саням.
Нас всех загрузили в сани и куда-то повезли. Я выглядывала из саней, разглядывая, куда нас везут. Почти ничего не видно, один белый снег вокруг.
Посмотрела на девушку, что пыталась меня спасти от мужиков, назвав сестрой. Нужно хоть познакомиться, и я повернулась к ней:
– Я Марина, а тебя как зовут?
Девушка смотрит на меня, будто ничего не понимает. А я глубоко вздыхаю и думаю, из какого же она глухого места Украины или Белоруссии, что даже русский язык не знает.
И тут меня осеняет догадка, может это секта какая-то, меня в неё забрали и живут по каким-нибудь своим староверческим обычаям. А блин, точно староверы они.
Так надо проверить, как они крестятся, сколько пальцев два или три ко лбу прикладывают. Сейчас я выведу их на чистую воду…