– Нет, я не ангел.

Наклонился и жадно поцеловал Ладу. Женщина удивилась, но, как и все предыдущие наши поцелуи, сдалась мне.

Скрытному

Жестокому

Эгоистичному

И далеко не ангелу.

Зарождался розовый рассвет, рисую узоры на стекле в спальне капитана Орфи. А она сама, потная и растрёпанная, скакала на мне, словно конный полицейский. Её налитые груди раскачивались в такт движения, оголенные из широких рукавных вырезов серой майки. Ткань между ними была мокрой. Но я не позволял снимать её, мне нравилось, как розовые соски смотрели на меня по бокам от сжатой между ними майки. Шлепки нашей плоти заполняли все пространство небольшой комнаты. Тяжёлое дыхание женщины распыляло меня. И я ухватился широкой ладонью за майку. Груди со шлепком ударились об нее. Член внутри Орфи дёрнулся. Я притянул её к себе, воруя у неё последние вздохи кислорода из приоткрытого рта. Приподнял её за попку и принялся яростно вколачиваться. Орфи стонала, прижимаясь к моей заросшей короткой бородой щеке. Сжимала мои плечи, разлетаясь на куски. Грубо скинул её с себя, горячо кончил на живот. Женская ладонь собрала липкую сперму и охватила все ещё жёсткий ствол. Принялась растирать её по всей длине. Я откинулся на подушки, позволяя себе ещё раз разрядиться в развратных руках женщины.

– Спасибо за содействие, капитан Орфи, – говорил я уже полностью одетый на пороге её дома. – Вы мне очень помогли в расследовании.

Лада покачала головой и ушла собираться на любимую работу.

Свою же работу я не любил.

И я не о той, на которой сейчас участливо перебирал документы в ровную стопку.

Нет, на так.

Мне нравилось, какой результат я в итоге получаю. Но вот характер моей работы не устраивал.

Принтер прогудел и со стоном замолк. Я посмотрел на мигающую красную кнопку на нем. Выгнул бровь.

– Что-то пошло не так, – пробубнил себе под нос. – Да давно уже, мать твою!

Ударил кулаком по столу. Листки бумаги разъехались с аккуратной стопки.

Вторая моя бровь выгнулась в немом вопросе.

– Тяжелая ночка?

Противный голос коллеги, проходящего мимо, вторгся в мир моего молчаливого ругательства.

– Куда бежишь?

– К его величеству, шефу! – ехидная улыбочка появилась на его веснушчатом лице. – У кого сегодня идёт все по маслу!

Потряс папкой с кипой бумаги, которую я не могу никак распечатать и отнести в кабинет начальника.

– И у кого был се-е-екс! – протянул коллега, играя редкими бровями.

– Н-да, поздравляю.

Ради следующих слов парень не поленился вальяжно опереться о борт моей рабочей кабинки и натянуть на физиономию широкую улыбку.

– Помнишь, мы в пятницу в баре говорили о темноволосой официантке? – подмигнул, доверяя мне самую важную тайну, – вот с ней и был.

– Красивая у неё татушка, – я принялся собирать листы обратно в стопку, не глядя на своего хвастливого коллегу.

– Какая? У неё нет… – И тут осекся, видимо вспомнив, набитую бабочку, едва выглядывающую из-за пояса брюк официантки.

– Секс был потрясный! – нервно фыркнул парень, встав ровно.

– С рукой? – Я смотрел на него в упор.

Не смеялся.

Не моргал.

Не шуршал бумагой.

Парня передернуло.

– Да пошёл ты! – обиженно промямлил и через-чур быстро зашагал прочь от моего рабочего места.

Я тихо посмеялся.

Полминуты.

Потом вздохнул, думая с чего мне начать. Сейчас всё в моей жизни катится под откос. И мне бы смириться, потому что я уже давным-давно подвёл итог своей никчёмной жизни. Но, тем не менее, я постоянно куда-то лезу. В чем-то права Орфи, говоря, что я не могу не влипать в неприятности. Я просто магнит для них. И мне бы плюнуть на все, оставить как есть. Потому что, как показывает жизнь, все мои потуги не то чтобы бесполезны, но отчаянно не приносят того результата, которого я, не теряя надежды, жду. Я ведь менеджер, обычный менеджер на обычной работе в обычном человеческом городе. Люблю свой байк и красивых женщин. Свободу и холодное молоко.

Я не герой.

И даже быть им не хочу.

Я канцелярский работник с наглой физиономией, ведущий разгульный образ жизни.

Почему всем от меня что-то надо?

На обед я поплелся не в столовку, а в бар, что днём торговал ланч-боксами по хорошей цене. Сегодня у Фреда выходной и поскольку я так не договорился с ним, чтобы он подменил меня, я должен был сегодня многое успеть. Работа менеджера меня устраивала, не хотелось бы вылетать с неё. Опять искать работу. Потому что так заведено. Потому что я здесь застрял, и мне нужно было приспосабливаться. Мне нужно было жить в этом городе.

Я не пошёл в столовку, чтобы не мозолить глаза, планируя отмазаться от работы на вторую половину дня. В баре было мало народу. Даже дешёвая еда не завлекала народ сюда, в обитель ночных алкогольных заплывов. У стойки меня встречала томными взглядом все та же барменша.

– Ланч по скидке, пожалуйста! – Я уселся на барный стул.

Девушка с трудом скрыла довольную улыбочку, упорхнула на кухню. Я медленно жевал свою еду, планирую тёмные делишки.

Коул Фрейд фанатик. Ярый фанатик своего хобби, если можно так это назвать. Он тратит миллионы на раскопки и имеет с их продажи ещё больше. Лада высказала свои догадки, что у мистера Коула возможно есть некий клуб богатых персон. Его члены совершенно точно надёжные и серьёзные люди, иначе бы информацию об аукционах мистера Коула всплыла где-нибудь непременно. А пока что, у полиции одни догадки и возрастающая кривая доходов Фрейда. И очень удачно эти доходы совпадают с периодичностью его раскопок в различных странах. Но это опять же, личные наблюдения капитана Орфи. У меня появились странные сомнения по этому поводу. Потому что я знал больше строгой Ладушки, и по-видимому что-то из этого мог знать Фрейд.

Откуда?

Сложный вопрос. Я уж не помню все, что говорил здесь. Надо подумать. Прочисть мозги…

– Будьте любезны, стакан молока!

Я обращался к моей тайной поклоннице, но вместо барменши уже был парень. Он покосился на меня, наливая кофе в чашку другому посетителю.

– Одну минуту!

У меня что-то екнуло. Терпеть не могу, когда моя внутренняя ищейка по кличке Интуиция, меня тревожит. Вот как сейчас, например. Неприятно жалит в самый центр моего нутра.

– А где девушка?

Парень вновь посмотрел на меня. Потом опять на медленно льющеюся тёмную жидкость в чашку. Вот откуда у людей столько терпения?

– Вышла на улицу. Её позвали.

– Давно?

Вновь на секунду поднял на меня глаза и опять вернулся к многострадальному кофе.

– Нормально.

Я закатил глаза. Ну что за ответ такой? Как вообще его понимать?

Я с шумом встал и вышел из бара, направляясь к черному входу. Туда не дошёл. Споткнулся об тявкавшую собаку размером с две мои ладони. Пухлая дамочка, которую на привязки вела собачонку, смотрела вглубь неглубокого переулка.

– Вот вечно обколются и валяются в переулках, – ворчала собачкина дамочка, – жива хоть?

Вытянула шею, но не подошла к распростёртой возле мусорных баков девушке. Перешагнув через поводок, я подошёл к своей барменши.

У неё были красивые глаза. Цвета морской волны. Я и не замечал этого в полумраке бара. Теперь они навечно замерли и с пустотой смотрели в небо. И оно было не настолько прекрасно, как глаза девушки. Я вздохнул.

В чем была виновата она?

Осмотрел тело девушки. В слегка согнутых пальцах торчал комок смятой бумаги. Я обернулся, собачкина дамочка ушла. Да, в этом мире ничего не меняется! Пройдёт хоть ещё сто лет, а всем по-прежнему будет плевать на других. Только бы не подмочить свою уютную зону комфорта.

Я с лёгкостью вытащил бумагу, словно девушка никогда и не держала её. Словно бумажку туда сунули, брезгую дотронуться до руки трупа, но не гнушаясь беспощадно убить молодую девушку.

Развернул.

Выругался и поднялся на ноги, пряча записку в кармане куртки. Первым делом позвонил тому, кто ответственно подходит к своей работе. Наверняка девушке найдут смерть намного проще, чем было на самом деле. Но мне хотелось бы, чтобы она была отомщенной, пусть в рамках закона. Но честно и правдиво. Это мой подарок ей. Она напрасно строила мне глазки, а я напрасно приходил сюда, даже не беря в расчет, что могут подумать не то, что есть на самом деле. Ох уж этот сумасшедший мир!