Деревень, городов в округе было мало. Опасная местность, жёсткий климат, чудовища отбивали у северян желание заселять эти края.

Собратья шли по старому маршруту. Никаких безопасных путей не существовало. Торговцы перемещались по реке, не рискуя проходить через леса и степи, которые предстояло преодолеть членам Братства, двигающимся по открытой местности.

Трава набрала силу и покрыла своим зелёным ковром холодную землю. Леса, разбросанные по степи, вышли из спячки и впитали корнями растаявший снег. Короткое лето приближалось.

– Вороны, – Витус указал на птиц, кружащих в небе.

– Нас это не касается, – сказал Альтаир, который уже давно заметил любителей полакомиться свежими трупами.

Голоса у обоих были уставшие. Три нудных дня в пути тянулись долго. Никаких селений, людей на пути им не попалось.

– Может глянуть? – настаивал Витус.

Он хотел удовлетворить любопытство и внести в утомительный путь что-то новое.

– Над мертвечиной они кружат, нечего там высматривать, – высказал Альтаир, стараясь не смотреть в сторону птиц.

– Человека или животного? – Витус подогревал интерес товарища, догадываясь, что тому, всё-таки, не безразлично, что там.

Альтаир цыкнул языком и остановил лошадь.

– О нашей цели не забыл? – он постучал рукой по сумке, в которой лежала шкатулка.

– Нет, – улыбнулся Витус, понимая, что тот поддался искушению.

– Любопытство тебя когда-нибудь погубит.

– Желание знать вреда не приносит, – Витус развернул лошадь и устремился к воронам, устроившим пляску в воздухе.

– Зависит от того, что ты хочешь знать, – Альтаир смирился с выбором соратника и направился следом за ним.

Знакомый запах встретил собратьев. Он не вызвал у них тошнотворного чувства. Для них аромат смерти был также привычен, что и восход солнца.

Несколько воронов поднялись в небо при приближении всадников, остальные же продолжили трапезничать. Две мёртвые лошади, запряжённые в опрокинутую телегу, лежали с выпущенными наружу внутренностями. Выглядели они так, словно их терзали мечами, долго и беспощадно. Рядом с ними находилось человеческое тело. Это была женщина с разорванной глоткой. Её лицо прикрывали окровавленные волосы, прилипшие к коже лица. Совершить подобное зверство люди не могли, но, ни потому что являлись добрячками, а потому что раны были нанесены когтями какого-то здоровенного животного, осёдланного слепой яростью.

Повсюду была разбросана деревянная посуда, овощи, вывалившиеся из мешков. Будь причастным к нападению отряд разбойников ничего бы ценного и съестного не осталось.

Альтаир насторожился. Его рука была готова применить меч по назначению. Любой лесной околок мог таить опасность, укрывать чудовище, позабавившееся в степи.

Витус увидел оторванную руку, принадлежавшую, судя по размерам, ребёнку и ощутил дрожь.

– Кто мог сделать такое? – у него было множество предположений на этот счёт, но все они казались ему сомнительными.

Альтаира смолчал. Он был в поисках другого тела.

– Что ты ищешь? – возбуждённо спросил Витус.

– Главу семейства, – наставник понимал, что женщина не собралась бы в путь одна, особенно с дитём.

– Ребёнка тоже нет.

Внимание Альтаира привлёк ворон, прыгающий поодаль от перевёрнутой телеги. Спрыгнув с лошади, он направился к радостной птице, утолившей голод. В том месте, в траве, лежал мужчина с торчащими наружу рёбрами, а рядом с ним топор. Что бы это ни было, оно просто убило. Признаков поедания не было, за исключением работы чёрных стервятников. Но и те прилетели недавно: печальное событие, судя по разложению тел, произошло полдня назад.

– Удовлетворил любопытство? – Альтаир держал рукой поводья и оглядывался по сторонам.

Тоска, напавшая на Витуса, ответила за него.

Найти тело ребёнка им не удалось, хотя они и не пытались.

– Что ты делаешь? – Витус, не слезая с кобылы, наблюдал за наставником, бродящим вокруг повозки.

– Мародёрствую, – отшутился Альтаир суровым голосом.

– Нам вещи усопших не нужны.

– Им тоже.

Ничего полезного ему найти не удалось. Денег у мертвецов не было, только пища, которую он сложил в серый мешок и подал Витусу.

– А если отравлено? – Витус брезговал принимать пропитание, украденное у мертвецов.

– Ты первый отведаешь, – сказал Альтаир. – Вино же пригубил. Так что не корчи из себя святошу и бери. Ничего постыдного здесь нет.

– Я не пил, – обидчиво промямлил тот, принимая мешок. – И ты это знаешь.

Наставник встал напротив тела женщины и замер, закрыв при этом глаза. Он прикоснулся двумя пальцами, указательным и средним, ко лбу, а затем к сердцу. Витус поступил точно также.

Задерживаться не было необходимости. Они покинули злосчастное место с необычайной бдительностью и хладнокровием.

Вечерело. Передвигаться в потёмках было крайне опасно. Собратья заночевали возле маленького лесного околка, предварительно напоив четвероногих друзей из родника, попавшегося им на пути. Устраивать возле него привал они не стали: кто-то мог знать о нём и, стремясь утолить жажду, наткнуться на спящих путников. Чтобы исключить такую вероятность, ими было принято решение отдохнуть в другом местечке.

Разводить костёр не стали: его могли заметить издалека. Перекусили соратники всухомятку тем, что выпало с повозки.

– Утром ещё раз напоим, – Альтаир высыпал на траву овса. – Своей кобыле насыпь.

Витус лежал, подложив под голову мешок с кормом. Собрата он не услышал, так как размышлял о смерти и жизни после неё.

– Оглох? – наставника раздражала беспечность ученика.

После повторного обращения, тело Витуса начало лениво приподниматься. Альтаир, с ярко выраженным недовольством, глянул на него. Поймав осуждающий взгляд, тот прибавил резвости своим вялым движениям.

– Ещё раз такое увижу, сделаю вывод, понял?

– Да, – досадливо промычал Витус.

Его недовольство было вызвано не словами старшего собрата, а призрением к собственной слабости. Последние события глубоко проникли ему в голову. Оторванная конечность ребёнка стояла перед глазами, словно он и не покидал того места.

– Прости, – голос Витуса стал более живым.

Альтаир, снимающий с лошади лишний груз, взглянул на товарища.

– Если ты от такого треснул, то тебе не место в наших рядах.

– Я видел вещи и похуже, – сказал Витус. – Просто… не знаю, что на меня нашло.

– Избавься от этих мыслей, они уничтожают тебя. Проку от них никакого.

– В этом то и проблема. Их невозможно прогнать.

– Я знаю, – согласился Альтаир. – Измени их. Посмотри на это с другой стороны. Сделай так, чтобы они вызывали в тебе не слёзы с соплями, а нечто иное.

– Это ли не самообман?

– Тут не может идти речи об обмане самого себя. Это сложно объяснить. Мы всегда смотрим на события криво. И где обман или реальность не всегда ясно.

– Жаль, когда погибают дети. Особенно из-за глупости родителей, – Витус развязал мешок и подошёл к лошади, которая, увидев любимое лакомство, замотала головой.

– Дети всегда платят за грехи отцов и матерей.

Альтаир прилёг на мягкую, как перина, траву. Возле лесочка она была крупнее и сочнее. Обнажённый меч лежал рядом с ним, около правой руки.

– Это ли справедливо? – рассердился Витус на жизнь.

– Она дарована нам Богом. Не твоему уму его оспаривать.

– Мне сложно принять такой аргумент.

Витус насыпал овса кобыле и присел рядом с наставником.

– Ты её понять не хочешь, – Альтаир лежал, но намёка на сон не подавал.

– Точнее не могу.

– Можешь. Было бы желание.

– Дитя рождается невинным, он или она не должны платить за ошибки, которые ими не совершались.

Альтаир демонстративно вздохнул и промолвил:

– На нём всегда будет тень родителей.

– И где же тут справедливость?

– Ты мыслишь узко. Смотришь на это лишь со стороны младенца.

– А с чьей стороны мне смотреть? – Витус повысил голос. – Дитя – это отдельно взятый человек. Как можно нести ответственность за поступки другого? Если твой любимый комендант совершит безумие, почему я должен отвечать за него?