– Как вы видите в этой темноте? – спросил Сергей Сергеевич.

– Что мне надо, я прекрасно вижу, – усмехнулся Павел.

Алябьев проинструктировал Тибо, они вновь сели на лошадей и опять поехали, но теперь уже только шагом. Конечно, каждый человек ходил в полной темноте, и, конечно, каждый человек при этом вытягивал перед собой руки, чтобы не напороться на какую-нибудь твёрдую или, не дай бог, колючую неприятность. Сейчас хотелось сделать то же самое.

Луны на небе не было, звёзд не больше, чем и вчера, и светили они тоже не ярче. И всё же от этих звёзд вверху было какое-то просветление, а ниже их полный мрак.

Каким маршрутом они ехали, определить было трудно: всё как-то плавно и более-менее ровно. Только в двух местах лошади явно свернули, сначала вправо, а потом влево, а потом начался лес, не то еловый, не то сосновый. В нём и звёздное просветление погасло. Лишь иногда в вышине проскакивал какой-нибудь тусклый серебристый огонёчек.

Алябьев полностью ослабил поводья и прикрыл левой рукой лицо. Кто его знает, какой коварный сучок или какая колючая ветка наметились в его глаза? Животные у Павла воистину были дрессированные. Они шли спокойно, как будто наверняка знали дорогу, и тогда Алябьев подумал: «А ведь это они нас ведут на место, а не наш проводник. Никогда не поверю, что этот самый Павел видит в такой темноте лучше, чем я». Однако этот самый Павел вскоре убедил его в обратном: в темноте он видел великолепно.

Лошади остановились, похоже, на поляне, поскольку вверху опять засветлело звёздочками небо. Павел шёпотом велел спешиться, Алябьев повторил это для Дюрана. Под ногами была высокая трава. Проводник куда-то увел своих животных и не появлялся минут десять.

Вернувшись, он еле слышно прошептал Сергею Сергеевичу:

– Пойдём пешком. Вот теперь обязательно держитесь за верёвку. Не отпускайте её и не отставайте. Идите в двух шагах за мной. И не забывайте прикрывать руками лица.

В последующем пути он порой замедлял шаг и предупреждал шёпотом:

– Пригнись! – или о встречающихся помехах: – Слева – чу! – или: – Справа – чу! – или: – Стой! Канава! Обходи слева! – или: Стой! Муравейник! – и прочее…

Да, тут они попетляли, обходя всякие препятствия, и, как понимал Алябьев, обходили, чтобы не шуметь, ибо под их ногами громко не хрустнула ни одна веточка. А одно время казалось, что они идут по мягкому мху, словно по заросшему болоту, обходя кочки и лужи. От долгой ходьбы по чёрному лесу усталость приходила раньше, чем следовало.

Они остановились передохнуть, и Сергей Сергеевич не удержался, шепнул:

– Всё думаю: как вы видите в такой темноте?

– Привык. Я больше чую, чем вижу, – и похвалил Тибо: – А ваш немой француз – молодец. Слушает вас, идёт тихо. Я думал, что будет громче. Теперь совсем недалеко осталось. Все буреломы мы обошли. Сейчас лес пойдёт чище и реже, но палок под ногами там больше. Идите с пятки на носок, чтобы не трещали. Если что – я опять «чукну» вам.

Судя по тому, как вел себя Павел, он ходил искать проход для Алябьева и Дюрана вместе с паном Ковальским и Янушем, но Сергей Сергеевич уточнять это не стал, но шепнул:

– Вы русский? Говорите совсем без акцента.

– Нет, поляк. Но я очень долго жил в России. Пошли!

Тут Алябьев понял: он тоже стал чуять этот лес и эту ночь, а может, уже глаза настолько к ним привыкли? Уникальное всё-таки существо – человек: ко всему приспосабливается!

Они остановились за двумя широкими елями. Впереди было чуть-чуть светлее. Опять в вышине появилось небо в звёздочках. Алябьев понял: они подошли к границе. Откуда-то появился Януш, шепнул что-то Павлу по-польски – даже листья шелестят тише.

– Пошли правее, – также тихо шепнул тот Сергею Сергеевичу.

Они прошли вдоль границы и вновь остановились, прячась за густыми елями. Здесь их ждал пан Ковальский, прошептавший ещё тише Януша и Павла:

– Подождём. Скоро заморосит, а потом пройдут пограничники.

И верно: не прошло и четверти часа, как стал накрапывать дождичек, мелкий-мелкий, как водяная пыль, точно такой же, какой сжалился над Алябьевым в Париже в тот вечер, когда он пошёл к Милане и встретил у неё господина Тетерина. Этот дождичек, конечно же, был на руку. Потом Алябьев услышал отдалённый топот конских копыт, и вдалеке промелькнул свет фонаря. Это на советской стороне проскакали советские пограничники, а спустя пять-семь минут после них промчались и польские. Эти служивые в отличие от своих советских коллег явно не хотели мокнуть и поторапливались.

Дождавшись, пока всё стихнет, пан Ковальский прошептал Алябьеву:

– Пойдёте следом за Янушем. Возьмите порошок от собак – не забудьте рассыпать. Хоть и дождик, он лишним не будет. На той стороне идите прямо, никуда не сворачивайте. Войдёте в лес, встаньте и ждите. С нашей стороны крикнет сова, и вас найдут. Не забудьте назвать пароль, мсье! Обратно пойдёте через того же, кто вас нынче встретит. Его зовут Влад. Удачи, панове!

– Спасибо вам, дедушка!

– Счастливо, внук!

Они подошли к колючей проволоке. Януш расцепил её в месте разреза и пролез под ней первым, за ним компаньоны. Пошли к реке. Она, набрав в себя отблески звёзд, отсвечивала серым длинным пятном в черноте ночи. Двинулись вброд, он точно – был по колено. Хотя они и шли осторожно, тихий шелест воды казалось громовым железным скрежетом. Выйдя на советский берег, троица подошла ко второму ряду проволоки. Поляк вновь расцепил её в месте разреза и шепнул: «Идзце, панове!» Дождавшись, пока русский и француз проползут под стальной нитью, он опять сцепил её за колючки, шепнул им: «До видзэня!» – и пропал во тьме. Алябьев рассыпал на траве порошок от собак и вместе с Тибо побежал к лесу.

Волнующее это чувство – бежать на встречу со своей Родиной. Пусть она тебя уже давно не ждёт, пусть забыла, пусть даже уже десять раз похоронила, но зато ты-то как ждёшь встречи с ней! Вспомнит она тебя или не вспомнит, обрадуется она тебе или не обрадуется, примет или не примет – это уже второй вопрос. Главное, что ты увидишь её и скажешь ей, как тяжкий камень с сердца сбросишь: я вернулся!

Глава VIII

Здравствуй, СССР!

Нелегалы спрятались за деревьями и затаились. Из предосторожности Сергей Сергеевич вытянул из кармана свой «маузер» и снял его с предохранителя. Минут через шесть-семь с польской стороны пискливым котёнком крикнула ночная птица – это был сигнал человеку, встречавшему их. Он был рядом. Алябьев чувствовал его точно так же, как Павел чувствовал ночной лес, но этот «он» молчал, ожидая пароля.

– Дедушка прислал вам орехов! – прошептал Сергей Сергеевич в слепую темноту.

– Дженкуе, – шепнули в ответ, словно из-под локтя. – У меня от орехов зубы болят, – и потом с укоризной: – Пистолетик-то спрячьте, не ровен час выстрелит.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.